Алексей Ракитин - Скопец

Министерство финансов располагалось в большом квартале, образованном Дворцовой площадью, Невским проспектом и рекой Мойкой, имевшем в плане вид неправильного треугольника. Тут находились важнейшие учреждения империи: Военное министерство и Главный штаб, Министерства иностранных дел и финансов. Этот министерский квартал расположился по правую руку от Невского проспекта, если стоять лицом к Адмиралтейству. Рабочее место Линдварка находилось во втором этаже здания, втиснутого в один из более чем полудюжины дворов этого квартала. Застройка тут была сплошная, все здания соединялись коридорами, имевшими суммарную длину чуть ли не полверсты. Кривые, гнутые под немыслимыми углами переходы, дворы трапециевидной формы, внутренние помещения, также далеко не прямоугольные — всё это казалось плодом фантазий сумасшедшего архитектора; между тем, к окончательному оформлению министерского квартала приложил руку не кто-нибудь, а великий Карл Росси. Снаружи эти колоссальные здания действительно выглядели в высшей степени монументально и эффектно.

Чтобы добраться сюда, в самое начало Невского, Шумилову требовалось проехать более половины длины проспекта, что в утренние часы являлось делом не только непростым, но и не очень-то быстрым.

Тротуары по обеим сторонам главной столичной магистрали были заполнены публикой, озабоченно спешившей по своим делам; в толпе виднелись мундиры чиновников самых различных ведомств — горные и железнодорожные инженеры, служащие прокуратуры и министерства финансов, несколько реже — иностранных дел. Но чаще всего попадались на глаза военные мундиры, причём офицера, командированного в столицу, без труда можно было отличить от местного, служившего в какой-нибудь гарнизонной части. Столичные офицеры на всю Россию славились лоском и аккуратностью внешнего вида.

Шумилов уже бывал внутри министерства финансов: всего полгода назад он проводил довольно сложную сделку с большим поместьем Линдварка и обустроил всё наилучшим образом. Аркадий Артурович остался очень доволен как вниманием Алексея Ивановича, так и конечным результатом его работы. Это вселяло в Шумилова надежду на то, что Линдварк не откажет ему в помощи теперь.

Эстляндский барон ковал в министерстве успешную карьеру и походил на человека, чётко знающего, что он будет делать сегодня, завтра и послезавтра. Хорошая жизненная перспектива господина Линдварка обуславливалась, впрочем, не какими-то исключительными личными качествами, а в высшей степени удачной женитьбой на дочери Управляющего Экспедицией заготовления Государственных бумаг, бывшей несколькими годами старше него. Разумеется, после заключения этого брака всё министерство моментально узнало, сколь дельным работником являлся мало кому известный до того Линдварк. Сейчас немец возглавлял отдел, но Шумилов нисколько бы не удивился, если бы узнал, что через несколько лет Аркадий Артурович появится на должности главы департамента, а там, глядишь, и товарища министра.

Алексей Иванович без особых затруднений прошёл в здание министерства, чему, видимо, в некоторой степени способствовало то обстоятельство, что старший из двух швейцаров, стоявших на входе, вспомнил его. Прошагав длинным изогнутым буквой Z коридором, он быстро отыскал нужную ему дверь. Отдел Линдварка являл собою уменьшенную копию читального зала Публичной библиотеки: громадные, чуть ли не до потолка, стеллажи вдоль стен и между окнами, изысканные бюро и конторки из красного дерева, три десятка письменных столов и… полная тишина. Все сотрудники, как и полагается настоящим бухгалтерам, трудились не разгибая спин в одинаковых чёрных нарукавниках выше локтей, многие, как уже прежде успел заметить Шумилов, даже переобувались на рабочем месте в тапочки. Атмосфера здесь всегда царила тихая, можно даже сказать идиллическая — негромко стучали счёты, шелестели бумаги, все разговоры велись только шёпотом.

Рабочее место Линдварка располагалось в самом конце зала и представляло собой застеклённую выгородку, через которую начальник отдела мог наблюдать за работой подчинённых. Столы стояли так, что сотрудники отдела располагались к начальнику спиной, поэтому никто из них не мог знать, в какой именно момент времени руководитель их контролирует. Что ж, выглядело это несколько по-иезуитски, но видимо, начальство знало, как лучше организовать трудовой процесс подчинённых.

На появление Шумилова никто не отреагировал, ни одна голова не повернулась в его сторону. Линдварк беседовал с кем-то из своих подчинённых, сидя за столом в своём стеклянном «скворечнике»; увидев через стекло Алексея, он поманил его к себе и сразу же отпустил собеседника.

Едва Шумилов переступил порог кабинета, Аркадий Артурович вышел ему навстречу из-за стола, демонстрируя радость и хозяйское расположение.

— Алексей Иванович, вот уж кого не ждал увидеть! Как поживаете, всё ли у вас в порядке?

Немец казался почти на голову выше Шумилова, но как уже раньше узнал Алексей, такое впечатление объяснялось вовсе не большой разницей в росте, а любовью господина Линдварка к туфлям на каблуках. Если мужчина заказывает себе обувь с каблуком в полтора вершка [3] 1,5 вершка = 6,6 см. — прим. А. Ракитин — этот поступок, по мнению Шумилова, являлся проявлением снобизма. Впрочем, женитьба на некрасивой женщине старшей возрастом — это тоже своего рода снобизм, особенно когда эта женщина оказывается дочерью крупного чиновника.

Линдварк пригласил гостя сесть в кресла в стороне от рабочего стола, придавая тем самым беседе дружеский и неофициальный характер.

— Аркадий Артурович, я к вам за советом или, точнее, за консультацией, — взял быка за рога Шумилов. — Обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось заняться сейчас одним… м-м… не совсем очевидным делом о наследстве. Среди прочего в этом деле фигурируют казначейские облигации с пятипроцентным годовым купоном, номинированные в фунтах-стерлингах. Речь идёт о весьма большой сумме… весьма большой, — подчеркнул Алексей Иванович. — Мне хотелось бы понять: где, какой организацией учитываются эти облигации?

— Вопрос сформулирован слишком общо, — задумчиво проговорил Линдварк. — Вы говорите о весьма популярных ценных бумагах, имеющих широкое хождение как среди физических лиц, так и среди юридических. Последние весьма охотно используют их в качестве обеспечения достаточности уставного капитала, залогового обеспечения, биржевого инструмента. Поэтому позвольте мне уточнить: о какого рода учёте вы говорите?

— Возможно, я не умею правильно сформулировать вопрос… Давайте, я порассуждаю, а вы меня, если потребуется, поправите, — предложил Шумилов. — Государство, вбрасывая в обращение такого рода заёмные инструменты, должно интересоваться тем, сколько из них размещено, другими словами — сколько их находится, на руках у банков и населения. Оно должно своевременно планировать выплаты по купонам и для этого должно знать судьбу каждой облигации: скажем, эта — куплена жителем Сибири, а другая — осталась невыкупленной и потому лежит в хранилище Экспедиции по заготовлению ценных бумаг.