Аркадий Гендер - Дотянуться до моря

Словно извиняясь за Дарьины манеры, Володя криво улыбнулся мне, но послушно поднялся из-за стола и побрел за Дарьей, бормоча по-украински: «Ну навищо так кричаты, кохана?» Через приоткрытую дверь комнаты появилась Дарьина рука, схватила как раз подошедшего к порогу Володю за шиворот и сильным рывком утянула в коридор. Закрываемая дверь громко хлопнула, но, не защелкнувшись на «собачку», снова растворилась.

— Я сколько раз тебе говорила не разговаривать со мной по хохлятски? — послышался из коридора яростный Дарьин шепот. — И никакая я тебе не «кохана», ясно?!

— Ну ясно, ясно, чего ты так поднялася вся? — примирительно забубунил в ответ Володя. — Чего ты хотела обсудить?

— Тебе надо слинять с хаты, — еще понизила голос Дарья. — До вечера, а лучше и на подольше.

— Оба-на! — воскликнул парень. — Хата полна гостей, а хозяин должен линять куда-то? Во задрочка классная ваще!

Несмотря на то, что диалог велся на пониженных тонах, из-за приоткрытой двери я все прекрасно слышал. Раздалась возня, сдавленное Дарьино: «Отстань, потом!», сопровождающееся звонкими шлепками: очевидно, Володя полез к Дарье обниматься, та надавала ему по рукам.

— Я ж тебе говорила по телефону, что хочу устроить Арсению трип, — снова раздался ее шепот.

— Ну, а я что, мешаю? — удивился Володя. — Хата большая, нехай в спальне себе трипует.

— Ну, я думаю, что если в квартире будет кто-то, это помешает ему включиться, — терпеливо объясняла собеседнику Дарья (я прямо видел, как, убеждая Володю, она правой ладошкой постукивает его по груди). — Он же первый раз, ты же понимаешь, как первый раз все тонко. Начнет включаться на неудобстве, на дискомфорте, и это потянется ниточкой дальше к чернухе какой-нибудь, понимаешь?

— Понимаю, — помолчав, согласился Володя. — Ну, может, ты и права. Первый раз лучше, конечно, чтобы за стенкой никто не сопел, чтоб ни на ком не зацикливаться. Хотя это как кому. У меня первый раз на таком сейшене было, ногу поставить на пол было негде, и ничего, провело в лучшем виде, мне через пять минут уже все было по барабану.

— У тебя натура грубофактурная, — осекла его Дарья. — И шкура бронированная, как у крокодила, об тебя бенгальские огни тушить можно. А со мной помнишь, как было? Ты надо мной висел, я твою рожу прыщавую потом весь трип не могла из кадра выкинуть!

— Сама прыщавая! — огрызнулся Володя. — Ишь, какие мы все утонченные! Таких, как мы, кружевных, в воскресенье на базаре не сыщешь! Почем ты знаешь, что с ним будет так же, как с тобой? С виду у кого шкура крокодилья, так у него.

В его голосе сквозила обиженная ирония.

— То с виду, а так он такой же, как я, я знаю, — упрямо гнула свое Дарья. — Мы родились в один день с разницей в двадцать четыре года, эмоционально мы полные двойники.

Я даже рот зажал рукой, чтобы не прыснуть от столь вдохновенного Дарьиного вранья. Двадцать четыре года разницы? Это, значит, мне 43? Да, уж, если бы! Если бы она добавила мне еще дюжину годков, было бы куда ближе к истинному положению вещей.

В коридоре воцарилась напряженная тишина, наполненная Володиным явно неверием, а больше — нежеланием уходить.

— Ну, ладно уж, — наконец с облегченными интонациями счастливо сдавшегося произнес Володя. — А ты? Ты куда? Со мной?

— Я останусь, — сделав нажим на слове «я», ответила Дарья. — А если с ним что-то случится по первости? Засосет в «бэд-трип», или зациклит. Ну, ты понимаешь. Надо, чтобы кто-то был рядом.

— Не, ну ты красава! — взвился Володя. — Вот москальская же у тебя манера! Хозяина хаты из дому, сами в дом!

— Убью, — тихо, но строго осекла его Дарья. — Не потерплю сепарации по нацпризнаку в месте своего пребывания. И вообще — хватит говнидзе из себя жать!

— Ничего я не жму! — возмутился Володя. — И вообще — я ревную, в натуре! Он чей, непонятно, бойфренд — мамашин или твой?

— Блин, болван, что ты глупости спрашиваешь? — снова зашипела на него Дарья. — Конечно, мамин. Ты сам будь хорошим бойфрендом, не упирайся, как зонтик в заднице! Мне надо остаться, проследить, я перед матерью за него отвечаю.

Снова затихло, потом раздался Володин вздох.

— Ладно уж, уговорила. Пойду к пацанам в общагу, они девок собирались звать. Подсыпем им веселухи в шипучку, ржачка будет еще та! С тебя интервьюшка за услугу.

— Ща, подорвалась! — презрительно фыркнула Дарья. — Только брекеты наполирую! Девки тебе в общаге интервьюшку пусть делают, разрешаю. Ладно, все, пошел.

Раздалось Володино ржание, поцелуйный чмок, подул сквозняк (открыли дверь), потом грохнула дверь закрываемая, дважды щелкнул замок.

— Фу, еле выпроводила, — с улыбкой в пол-лица вытирая воображаемый пот со лба, ворвалась в комнату Дарья. — Упрямый хохол, не хотел уходить! Моя хата, моя хата…

— Я слышал, — кивнул я и не смог с усмешкой не поддеть: — Что ж ты лекции про сепарации по нацпризнаку, а сама его хохлом погоняешь?

— Ну, я ж за глаза, — беззаботно пожала плечами Дарья, с ногами умащиваясь на стуле рядом с моим. — И потом, — как это там? Что дозволено Зевсу, не дозволено быку, вот!

И она счастливо рассмеялась.

— Ты — Зевс? — в шутку нахмурился я.

— Он — бык, — как мячик от стенки, вернула подначку Дарья. — Телец по Зодиаку. Упрямое животное. Пока пинков не надаешь, в нужном направлении не двинется.

— Может, на самом деле — все же не стоило выгонять гостеприимного хозяина из собственного дома? — не унялся я. — Хороший парень, обидится еще…

— Да пошел он! — совершенно между делом поморщилась Дарья, отправляя в рот большую черную сливу. — Зазря, что ли, я его интевьюирую?!

Я аж поперхнулся и, картинно открыв в немом вопросе рот, воззрился на нее.

— Ой, мущщына, вы меня ревнуец-се? — жеманно заерзала на стуле Дарья. — Как необычно, как щекотно!

И, озорно посверкивая на меня глазами, она залилась совершенно беззаботным смехом. Я не знал, что говорить, как реагировать. С одной стороны, Дарья приучила уже меня к своим экстравагантным и не всегда выше пояса выходкам, но с другой… Когда мужчине вот так просто признаются, что сосут не только у него — это, знаете ли… Дарья тонко уловила мои душевные флуктуации.

— Ой, ты только не вздумай обидеться, — резко оборвав смех, прильнула ко мне она. — Зря, я конечно, тебе ляпнула, ты ж к этому так серьезно…

— А ты? — отстранился я от нее. — Ты как относишься к тому, что рассказываешь одному мужчине, что трахаешься с другим? Как к чему-то несерьезному?

— Я ни с кем, кроме тебя не трахаюсь, — тоже напряглась Дарья. — И никогда в жизни не трахалась, если ты успел заметить. На текущую минуту времени ты — первый и единственный мой мужчина, и других мне не надо. Но он-то этого не знает, по мне сохнет, домогается, я его, дурачка, вожу на веревочке, смеюсь, что секс будет только после свадьбы. А минет — это не секс, давно доказано. Ну, и он… как это сказать… пользу приносит… Все-таки мы у него дома…