Аркадий Гендер - Дотянуться до моря

— Конечно, нет, — помотала головой Дарья. — Во-первых… ну, неважно, что во-первых, но во-вторых: я же не бешеная тащить это через границу!

— Кто-кто тащит, — скривился от воспоминаний я.

— А, ну, да! — воскликнула Дарья. — Извини, не подумала. Отвязный хлопец твой сынуля! Хорошо, что он не встетился мне до нашего знакомства! Он похож на тебя?

— Нет, не похож, — ответил я. — Совершенно не похож.

— Тогда хорошо, что не встретила! — засмеялась Дарья. — А ты что же, неужели надумал?

На самом деле я давно думал об этом. Думал под большим секретом, ни с кем мыслями этими не делясь. Думал, смотря знаменитый «Основной инстинкт» («А ты никогда не трахался под кокаином?») И перечитывая в сотый раз Мастера и Маргариту: уж не под морфием ли привиделось это все Михаилу Афанасьевичу?!) И узнавая, что Стивен Кинг несколько своих романов так называет «кокаиновыми» (и утверждает, что процесса их написания он совершенно не помнит, ха-ха!). И продираясь сквозь диковинные заросли сюжета Пелевинского «Чапаева и Пустоты» (единственная книга этого перепиаренного автора, которую можно читать)? Думал о том, что если способности человеческого (и моего?!) мозга используются всего на десять или двадцать процентов, то не может ли это помочь человеку (мне!) задействовать эти огромные мыслительные резервные мощности? Чтобы понять, что я, зачем я? Найти ответы на много других вопросов, на которые ответа человек в воем обыкновенном состоянии найти не способен в принципе, априори. Думал, и отдавал себе отчет, что если бы подвернулся удобный случай, обязательно нужно было бы попробовать, потому что в жизни попробовать нужно если не все, то многое, а мне уже не восемнадцать, не сорок и даже не пятьдесят, и кто его знает, когда — все, «кирпич»?

— Надумал, — решительно ответил я. — Но ведь все равно же нету?

— Конечно, нету, — вздохнула Дарья. — Но вот если бы было?

— Вот будет, тогда и поговорим, — улыбнулся я.

— Точно? — по-детски сузила на меня глаза Дарья. — Не врешь?

— Штоп я здох! — подняв, как на присяге, правую ладонь, процитировал я незабвенного Штирлица.

— Ну, сарри! — наставила на меня палец Дарья. — Завтра будет.

— Откуда? — изумился я.

— Завтра, — повторила Дарья, порывисто целуя меня в нос. — Завтра будет, завтра и поговорим. А сейчас давай поспим, а? Я никакущая, чесслово! У меня был тяжелый день — дефлорация, знаешь ли, и прочее. Ты не против?

— Конечно, не против, — улыбаясь, потянулся к ней губами я.

Но Дарья уже спала.

[i] Матрицы Равена — тест, предназначенный для дифференцировки испытуемых по уровню их интеллектуального развития; тест Кеттела — 16-и факторный личностный опросник.

[ii] «Paint It Black» (Нарисуй это черным, англ.) — песня Rolling Stones.

Глава 12. Трип

Глава 12.

Трип

Я проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит, вернее, даже не от него самого, а от воспоминания, связанного в свою очередь с этим ощущением. Точно так же я ощущал себя при пробуждении после нашей первой ночи с Ивой, и это ее невыразимо грустные серо-зеленые в тогдашнем неярком свете глаза смотрели в то утро на меня. Глаза сейчас были совершенно те же самые, лишь от яркого солнца за окном, просачивающегося даже сквозь плотные шторы, в них мерцали янтарные огоньки, придавая радужке сходство с хризолитом. Только между двумя этим утрами лежали двенадцать лет времени и тысяча километров пространства, и это были глаза не Ивы, а ее дочери Дарьи.

— Привет! — немилосердно хрипя спросонья, сказал я. — Ты знаешь, что у тебя глаз ведьмачий? Ты разбудила меня своим взглядом, как пальцем ткнула. Чего так смотришь?

— Ты старый, — проведя пальцем мне по лбу, задумчиво отозвалась Дарья. — Я только сейчас тебя рассмотрела. У тебя морщины, как у отца, даже глубже.

— Оно и понятно: я, вообще-то, и постарше, — ответил я, запнулся о логическую необходимость добавить что-то вроде: «Чем он был», и перевел тему: — А какова, собственно, причина размышлений на темы геронтологии? Лишь поутру, проснувшись, Даше стал очевиден мезальянс? Ах, кому же я, кому же всю невинность отдала?

— Глупый, — улыбнулась Дарья. — Такой старый, и такой глупый. Возраст тут ни при чем. Просто люди самые настоящие, когда спят. Вот я изучаю человека, с которым связала жизнь, потому что раньше как-то не было возможности.

Я нахмурился.

— Слушай, вот про это… про «связала жизнь»… Ты вообще представляешь, насколько это значащая и… многообязывающая фраза? Причем всех обязывающая? А ты так легко это все развешиваешь, как белье на просушку!

— Ничуть, — пожала плечами Дарья. — Еще задолго до появления в моей жизни тебя, как объекта воздыханий, я знала, что свяжу жизнь с моим первым мужчиной. Я, вообще-то, наполовину мусульманка, не забывай! В подпитии отец иногда задвигал целые лекции на темы шариатского воспитания, в основном о месте женщины на фоне его величества мужчины. Но ты знаешь, у них там много чего рационального. По крайней мере мне это дало понимание, что если уж ты родилась с вагиной, то и вести себя нужно соответственно и не дурить со всякими унисексами и эмансипе. Разумеется, я за равенство полов, но в узкоутилитарном смысле женщина должна выбрать себе достойного во всех отношениях мужчину и идти с ним по жизни до конца. Думаю, Господь именно так представлял себе предназначение жены Адама, когда создавал ее.

— Ладно, этим понятно, — кивнул я. — Только тебе не кажется, что во фразе «жизнь связала» изначально присутствует некий императив? Как в сказке, когда взбалмошные принцессы топают ножкой и прилюдно дают слово, что выйдут замуж за первого встречного-поперечного. Причем мнение этого встречного в расчет не берется, он считается осчастливленным априори. Так, что ли?

— Нет, не так! — начала заводиться Дарья. — Я уже говорила — ты волен делать с этим, что хочешь. Никакой несвободы, тебя все это ни к чему не обязывает.

И — отвернулась от меня. Я открыл было рот для отповеди я, но передумал. Ну, как объяснить этой девчонке, что с этим ее «Я выбираю тебя!» она бросает меня, как кусок мяса, между разделочной доской и кухонным молотком?! Доска — это вся моя предшествующая жизнь, семья, жена, Ива, в конце концов. А молоток… Молоток — это то, что я уже не могу, даже если бы захотел, встать сейчас из постели, натянуть штаны и со словами: «Ладно, детка, нам было хорошо, сенкс, что позволила сорвать твой цветочек аленький, но теперь, сорри, нам в разные стороны, потому что в структуру моей жизни ты, к сожалению, не вписываешься!» выйти вон. Потому что — обязывает, еще как обязывает! Загрузила ты меня, детка, что называется, по полной, поставила раком конкретно, еще и надулась, как мышь на крупу! Ну, почему я не могу послать это все по прямому адресу, и заняться решением других своих неотложных и жизненно-важных проблем?! «Да потому, Арсентий, — почему-то голосом давно умершего безопасника Прокопича ответил я сам себе, — что в этом случае сказочка эта была бы про совсем другого пацана!»