Линкольн Чайлд - Багровый берег (ЛП)

Она почувствовала еще один всплеск унижения, огорчения и гнева. Вопреки своим рациональным выводам, она упрямо начала спускаться по гранитным ступеням в открытый подвал. Здесь, в убежище, ветер стих. Она осветила фонарем внутреннее пространство. Подвал был примерно тридцать на сорок футов с центральной каменной структурой, поддерживавшей остатки двух очагов на нижнем этаже. Эти очаги все еще можно было различить, хотя камни их кладки развалились, но дымоход частично сохранился. Деревянная часть церкви, в основном, истлела, но несколько почти полностью сгнивших балок еще остались — они казались мягкими, как стекловата. Дубовые листья лежали в углах и в задней части центрального дымохода. Кусты барбариса проросли вдоль каменной стены, обращенной к северу, и большой окрашенный брезент — он выглядел, как старый парус — лежал полусгнившим напротив них.

Констанс закончила осмотр периметра подвала. Если в этом городе и скрывалась какая-то темная тайна, вероятнее всего, она находилась здесь, в церкви. Но что именно это было? Констанс откинула листья в нескольких местах — под ними обнаруживалось лишь битое стекло, ржавые гвозди и осколки посуды. Неожиданно налетел ветер, и она двинулась под укрытие одной из стен. Брезент, который она приметила, раскинулся, пронзенный несколькими мертвыми сорняками. Она схватила один конец и потянула за него. Ее застиг неприятный запах, как от трупа животного, и инстинктивно Констанс отпустила брезент. Она помедлила, а затем снова схватила полусгнившую ткань и еще раз попыталась оттянуть ее от стены. Зловоние усилилось. Светя фонариком, Констанс увидела, что за брезентом скрывалась маленькая железная пластина размером в четыре квадратных фута. Пластина, казалось, закрывала собою некую нишу. Запах был ужасен, но мертвого животного нигде не было видно — на деле, запах, похоже, доносился из-за самой пластины.

Констанс присела и, дыша через рот, внимательно осмотрела пластину. Она была ржавой, но, похоже, не настолько ржавой, насколько должна была быть. Она напоминала вход в основной погреб. Пластина была навесной, петли явно кто-то смазывал, и они казались подозрительно хорошо функционировавшими.

Ее сердце забилось быстрее. Здесь явно что-то было, она была в этом уверена.

Констанс посветила вокруг фонариком, проверила, что ее стилет все еще заправлен в складки платья, а затем тихо и осторожно приподняла железную пластину, которая легко скользнула на петлях, открыв вход не в основной погреб, а в низкий туннель, в который вела каменная лестница. Запах усилился: то была жуткая смесь вони фекалий, мочи и гнилой плоти. Констанс нырнула в отверстие и начала спускаться по лестнице во тьму.

Внизу она остановилась и прислушалась. Шторм здесь звучал значительно глуше, и теперь она явно расслышала где-то впереди слабый, прерывающийся звук: это был детский плач.

Гэвин сидел в задней части кабинета полицейского участка, мрачно глядя на шахматную доску. Шеф снова побеждал, и Гэвину невыносимо было проигрывать в шашки человеку, который во всех отношениях уступал ему по интеллекту. Как шефу Мердоку это удавалось? Вероятно, он прочитал книгу и выучил несколько дешевых трюков, как те парни, которые играли десятисекундные разгромные шахматные партии в «Бостон-Коммон».

В конце концов, он сделал свой ход.

— И снова в дамках, — воскликнул шеф, и его пухлые пальцы продвинули фишку на крайнюю черную клетку.

Скрывая раздражение, Гэвин передвинул следующую фишку, хотя знал, что и ее вскоре потеряет.

Хуже всего было то, что шеф — невыносимый даже в лучшие свои времена — совсем раздулся от гордости, как отвратительная жаба, со времени своего триумфа в тот день, когда получил все лавры в деле, в котором основную работу за него проделали Пендергаст и Констанс Грин. Гэвин не мог понять, почему Пендергаст держался в стороне на пресс-конференции, а шеф прибрал к своим рукам все внимание общественности. По крайней мере, подумал Гэвин, это дело закончилось. Он не мог выкорчевать из своей памяти те два трупа, изуродованные Печатями Тибейна, и ему становилось удивительно легко, когда он осознавал, что это братья Данвуди таким образом пытались отвести подозрения от своих преступлений. Все обстояло так, как он и говорил всем с самого начала: эти письмена были всего лишь способом отвлечения внимания. Никаких ведьм или колдовства в этом деле не было замешано — тревога оказалась ложной и смешной.

— Твой ход, — напомнил Мердок, прерывая ход его мыслей.

Начальник перевел свою дамку в опасную позицию, и Гэвин увидел, что вскоре потеряет еще две фишки и проиграет партию. Он ничего не мог с этим поделать, поэтому просто передвинул одну из фишек, после чего начальник сделал ожидаемый ход и «съел» своих несчастных жертв. Гребаный осел.

— Все, я сдаюсь, — немедленно сказал Гэвин.

— Да брось, не бросай все так рано, — протянул шеф. — Ты еще можешь отыграться.

Пока Гэвин качал головой, он услышал внезапный грохот из соседнего помещения — входные двери с шумом распахнулись. Тут же прозвучал сдавленный крик о помощи.

Гэвин и шеф вскочили, доска и фишки полетели на пол. Женщина — Роуз Баффум, которую Гэвин немедленно узнал — стояла в дверном проеме, мокрая до нитки, одежда прилипла к ее грузному телу, а длинные седые волосы свисали с ее головы, и с них лилась дождевая вода. В глазах женщины стоял непередаваемый ужас.

— Боже, помогите мне! — закричала она, задыхаясь. — Помогите!

Она бросилась к Гэвину.

— В чем дело? — Гэвин подхватил ее под одну руку, а шеф — под другую. Женщину била крупная дрожь. — Вы ранены?

— Боже мой, Господи! — стонала она.

Они подвели ее к стулу и усадили. Гэвин бросился за чашкой кофе, чтобы дать ей немного согреться и прийти в себя.

— Позвони 911, вызови скорую, — скомандовал шеф. — Здесь кровь.

Баффум откинулась на стуле и едва не потеряла сознание, глаза ее почти закатились. Гэвин оставил идею с кофе и срочно набрал 911. Между тем шеф вытер лицо Баффум бумажным полотенцем.

— Куда вас ранили? — обеспокоенно спросил он.

— Это не моя кровь! — прохрипела женщина.

— Так… ясно, — кивнул шеф. — Тогда выпейте кофе, согрейтесь и расскажите, что произошло.

Баффум проигнорировала предложение выпить кофе, снова ахнула и отчаянно прокричала:

— Монстр!

— Монстр? — скептически переспросил Мердок.

— Он не прекратит убивать! — а затем ее будто осенила внезапная мысль. — О, милостивый Боже, заприте двери!

— Мы не запираем двери участка, — покачал головой шеф.

— Тогда заприте нас в камере! Оно приближается!

— Кто именно — приближается?

— Это демон из ада, разрывающий людей на части!