Алан Брэдли - Сэндвич с пеплом и фазаном

Они тихо забормотали, обсуждая, что делать дальше.

Потом в дверь туалета постучали.

— Кто там? — спросила я, пытаясь изобразить ярость в голосе.

— Обслуживающий персонал, — раздался приглушенный ответ.

Я подождала подобающее время — на самом деле двадцать пять секунд, потом слила воду и вышла, задрав нос с видом оскорбленной королевы — божьей помазанницы.

— Отвратительно, — сказала я, указывая назад. — Вам следовало бы стыдиться.

И я гордо покинула палату и само здание, ни разу не оглянувшись.

Еще один триумфальный выход Флавии де Люс.

Победа над кем-то приносит несколько секунд удовольствия, но не дает подлинного удовлетворения, осознала я, внезапно опечалившись и стоя на мощеной дорожке, соединявшей особняк Рейнсмитов и лечебницу и продолжая сжимать в руке дурацкий букет.

Как глупо я, должно быть, выглядела.

Я выиграла сражение, как сказал бы Альф, муж миссис Мюллет, но проиграла войну. Коллингсвуд исчезла, миссис Баннерман в тюрьме, а я застряла в богом забытом районе Торонто без единой свежей идеи в голове.

Безнадежно. Я не осмеливалась думать о бедняжке Коллингсвуд. Одного упоминания о сжигании матраса уже достаточно, чтобы предположить самое худшее. А что касается миссис Баннерман — что ж, все мои мечты о нашей учебе исчезли, как дым в камине.

И в этот самый момент, как часто бывает, на место встал большой кусок головоломки, словно с неба упал, как будто его к моим ногам бросили боги дедукции.

Мне надо вернуться в мисс Бодикот и попасть в химическую лабораторию, не теряя ни минуты.

Мое внимание привлек шипящий звук откуда-то из сада. Он доносился откуда-то из-за особняка Рейнсмитов слева от меня.

Шипение в саду — не тот звук, который может игнорировать женщина со времен Евы в райском саду, и я не стала исключением. Я медленно сошла с тропинки на траву, склонив голову в надежде, что смогу что-то увидеть, не будучи замеченной.

Приятного вида джентльмен в униформе, только без куртки, поливал из шланга голубую машину — ту самую, в которую села мисс Фолторн на авеню Данфорт и за рулем которой был Райерсон Рейнсмит.

Я еще прикидывала возможности, а мои ноги уже сами по себе пошли к мужчине со шлангом.

— Здравствуйте! — услышала я свой голос. — Это резиденция Рейнсмитов?

Мужчина прикрутил кран, и поток воды превратился в отдельные капли. Он внимательно посмотрел на меня, перед тем как ответить.

— Мисс Бодикот? — наконец сказал он, хотя на самом деле это не был вопрос.

Моя школьная форма выдавала меня с потрохами.

Я мрачно кивнула.

— Как тебя зовут? — продолжил он.

— Де Люс, — ответила я. — «Ф» — Флавия. Вы, должно быть, мистер Мертон. Ужасно соболезную вам по поводу смерти матери. Это так грустно. А у меня мама умерла в апреле.

И с этими словами я протянула ему букет.

Не говоря ни слова, он принял цветы, снял куртку с каменной стены, где она висела, и поманил меня за собой в сторону дома.

Внутри было темно, а кухня, расположенная в северной части дома, никогда не знала солнечного света.

— Эльвина, — окликнул он, — у нас гости.

Стройная смуглая женщина средних лет вышла из чулана, отряхивая руки от муки. Ее блестящие черные волосы были собраны в тугой узел и заколоты черной черепаховой заколкой, а глаза сверкали, как только что отполированные агаты. Испанка, наверное, или мексиканка, хотя ее темное платье не позволяло определить точно.

— Флавия де Люс, — добавил он. — Из академии.

В его голосе прозвучало что-то, что заставило меня насторожиться.

Они коротко переглянулись.

— Давай сюда, — сказала Эльвина, забирая цветы у Мертона, — я поставлю их в вазу. Они красивые.

— Их принесла Флавия, — произнес он. — В память о моей матери. Какая забота.

Это, конечно, было не так, но я не стала его поправлять. Пусть льет воду на мою мельницу.

— Ромашковые астры означают прощание, — сказала Эльвина, — а хризантемы — жизнерадостность несмотря на несчастья. Ты, должно быть, долго думала, выбирая цветы.

Я потупила взор, скромно соглашаясь.

— Мы как раз собирались выпить чаю. Присоединишься к нам?

Я знала, что она лжет: Мертон мыл машину, а она явно собиралась что-то печь.

— С удовольствием, — ответила я.

Мертон пододвинул мне стул, словно я леди, и мы сели — во всяком случае, Мертон и я в ожидании, пока Эльвина вскипятит чайник и присоединится к нам за кухонным столом.

Начинать разговор всегда трудно, если вы — три незнакомца, между которыми нет ничего общего. Обычный способ — начать с погоды и посмотреть, куда кривая выведет.

Но у меня не было на это времени. Вскоре в мисс Бодикот заметят мое отсутствие, и поднимется шум. Мне надо попасть в лабораторию и провести очень важный тест. Нельзя терять ни минуты.

— Вы понесли уже не первую тяжелую утрату, — начала я. — Ваша мать, мистер Мертон, а до этого — первая миссис Рейнсмит.

Смелое начало, но надо было рискнуть.

— Не первую, — сказал мистер Мертон. — Что правда, то правда. На долю этого дома выпало много скорби.

— Должно быть, вы перенесли ужасный шок, когда миссис Рейнсмит утонула, — продолжила я. — В смысле, не то чтобы мистер Рейнсмит не страдал, но все-таки он врач, не так ли, он привычен к смерти. Но вы, бедняга…

Я умолкла, оставив мысль незаконченной.

Эльвина бросила на меня острый взгляд, а Мертон промолвил:

— Мать Флавии умерла в апреле.

— Мои соболезнования, — сказала Эльвина. — Это было неожиданно?

— И да, и нет, — ответила я. — Она считалась пропавшей десять лет, и ее тело нашли в леднике в горах.

— О! Бедный ягненочек! — воскликнула Эльвина. — Бедняжечка!

А потом, видимо, желая сменить тему и заговорить о чем-то менее трагическом, пусть и ненамного, она добавила:

— Не то чтобы смерть первой миссис Рейнсмит была совсем уж неожиданной, она ведь так болела перед несчастным случаем.

— Болела? — переспросила я, не осмеливаясь сказать больше ни слова.

— Проблемы с желудком, — объяснила Эльвина. — Плохи были ее дела. Но она была опытной актрисой. Не подавала и виду, ведь у нее были обязательства.

— Господи! — сказала я. — Должно быть, вы ужасно себя чувствовали. Ведь кухарка всегда…

Я умолкла, делая вид, что только сейчас поняла, что говорю.

— Ты и понятия не имеешь, — ответила Эльвина. — Большинство людей не ценят нашу работу. Проблемы с желудком — всегда проблемы кухарки. Всегда кто-то показывает на тебя пальцем. Так что, полагаю, оно и к лучшему, что она утонула. Знаю, это звучит ужасно, но…

Эльвина издала нервный смешок. Настало время ступить на более твердую почву.

— Я знаю, что вы имеете в виду, говоря, что она была опытной актрисой, — продолжила я. — Она выдавала награды в ночь перед тем, как почувствовать себя плохо, верно? На балу изящных искусств.