Алан Брэдли - Сэндвич с пеплом и фазаном

Я никогда не думала, что стану защищать Райерсона Рейнсмита, но мир — странная штука, и когда дело касается ядов, лучше соблюдать осторожность.

Повешенного не вернешь к жизни, и кроме того, терпеть не могу, когда из меня делают дурочку.

— Проба Марша не помогает различить формы мышьяка, — продолжила я. — Но поскольку на балу изящных искусств больше никто не отравился, думаю, мы можем предположить, по крайней мере в настоящий момент, что яд для Франчески Рейнсмит происходил не из природной токсичности лобстера.

— Лобстер был лишь прикрытием? Ты это хочешь сказать?

— Возможно, — ответила я. — А может, и нет.

Фабиан уставилась на меня, потом покачала головой.

— Ты странная, де Люс. Я не могу тебя раскусить.

— Я тебя тоже. Расскажи мне еще о вечере бала.

— Было все как всегда. Длинные столы, все сидят через одну — преподавательница, ученица, преподавательница, ученица — принцип демократии, помнишь? Никакой иерархии, все равны и тому подобное.

— Постой, — произнесла я. — Как получилось, что председатель сидел рядом с женой? Ты же так сказала, верно?

— Гммм, — протянула Фабиан. — Я об этом не подумала. Если только из-за количества стульев.

— Итак, — сказала я, меняя тему. — Мисс Моут извлекает тарелку Франчески с лобстером из-под своей чайной бабы, председатель его разделывает, а Франческа наслаждается сытной едой. Верно?

— Абсолютно, — подтвердила Фабиан. — Я была занята расчленением своего собственного лобстера, и это была та еще задачка. Некоторые не любят брызгать на соседей растопленным маслом и соками. Некоторые пытаются вести себя как леди.

— А Франческа?

— О, она справлялась неплохо, болтала с девочками. В своем золушкином наряде она была в центре внимания.

— А что насчет председателя? Он тоже был в костюме?

Франческа фыркнула.

— Нет. Он выше такого рода вещей.

— А как насчет призов? — спросила я. — Франческа ведь выдала кому-то медаль?

— Да, — подтвердила Фабиан. — Кажется, да. Ах да, точно.

— Медаль Святого Михаила, — напомнила я. — За историю церкви.

— Да.

— Клариссе Брейзеноуз.

— Да.

— Которая исчезла тем же вечером.

— Так говорят, — сказала Фабиан.

— А ты что думаешь?

Фабиан закурила еще одну сигарету так же манерно, как и предыдущую.

— Не стоит так уж доверять словам младших учениц, — сказала она, задувая спичку с такой силой, словно перед ней торт со свечами на сотый день рождения. — У них в головах черт-те что. Истории о призраках, волшебные сказки. Их легко напугать.

— Я тебя спрашиваю не о том, что говорят младшие ученицы, а о том, что ты думаешь.

— Я думаю — кто знает? Люди приходят и уходят все время. В школах это обычное дело. Ее могли отослать домой. Не оправдала ожиданий.

— Да, — эхом отозвалась я. — Могли.

Вся эта игра за и против, туда — сюда, тяни — толкай, вся эта игра кота и мышки с Фабиан начала меня утомлять, и все же она была мне странным образом знакома. С почти физическим шоком я осознала, что это та же самая канитель, которой я часто занималась с Фели: салонная игра, где главную роль играет настойчивость и где побеждает самый наглый.

— Насчет Франчески, — сказала я, сохраняя ледяное выражение лица. — Она выдала медаль Святого Михаила, а что дальше?

— Не знаю, — ответила Фабиан. — Кажется, она стала более тихой — отстраненной, так сказать. Все время прикасалась салфеткой к губам. Становилась бледнее с каждой минутой. Часто утирала лоб. Хотя было жарко, знаешь ли: июнь, зал, полный людей, душно, слишком много народу. Не то чтобы она не пыталась оставаться в форме. Она сказала Клариссе, что она могла бы лучше смотреться на медали, которую только что ей вручила, поглядывала на нее так, как будто пыталась вспомнить, кто она и что здесь делает. Потом прошептала что-то своему мужу. Он помог ей встать, что-то сказал мисс Фолторн и мисс Доус…

— Мисс Доус? — перебила я. — Я запуталась.

— Дорси Доус. Теперь Дорси Рейнсмит. В то время она входила в совет попечителей.

— Интересно, — заметила я. — Продолжай.

— Ну, они вывели миссис Рейнсмит из зала. С тех пор я ее не видела. Страшно удивилась, когда через пару дней узнала, что она утонула. Вся школа была в шоке.

— Предполагаю, ты не знаешь, куда они увели ее из зала?

— Что ж, знаю. В «Эдит Клейвелл». Моут настояла на этом.

— «Эдит Клейвелл»? Почему из всех комнат…

— Потому что в то время там жила Моут. Ее комнату ремонтировали, и она въехала в «Эдит Клейвелл» на лето, подальше от испарений краски.

— А перед этим чья это была комната?

— Моя, — ответила Фабиан.

Где-то в моей вселенной что-то стукнуло, потом опять… и опять. Словно шаги по черепичной крыше.

Мне хотелось прокричать «Бинго!» или что они кричат по эту сторону океана, но я сдержалась.

Славы в этом деле и так недостаточно, и мне не хочется разбавлять ее еще сильнее.

— Гмм, — протянула я. Тот самый момент, которого я ждала. — А председатель? Ты видела его снова? В смысле, в тот вечер.

— Разумеется. Он и Дорси, мисс… пардон, доктор Доус вернулись и долго отплясывали.

— С кем?

— Со всеми. Он танцевал с ученицами — опять демократия, с преподавательницами…

— С мисс Моут?

— Конечно нет! Что за чепуха!

— А она где была?

— Не знаю. Где-то поблизости, полагаю. Я помню, как помогала ей сворачивать бумажные гирлянды в конце вечера.

— А председатель танцевал? Он не выглядел обеспокоенным из-за жены?

— Непохоже. Все говорили, у нее «расстройство желудка». В конце концов, он врач и должен знать. Кроме того, его обязанностью было танцевать со всеми девочками.

— Да, — произнесла я. — Знаю: демократические принципы. С тобой он танцевал?

— Да. Даже два раза.

— Почему?

— Откуда я знаю, дура? Потому что я была самой красивой девочкой в зале. Потому что ему нравился запах моих духов «Шанель». Потому что он любит высоких. Что за нелепый вопрос!

Я чувствовала, что ступаю на зыбкую почву, но сохраняла невозмутимое выражение лица.

— О чем вы разговаривали?

— О, ради бога, де Люс… ты думаешь, я помню? Это было сто лет назад.

— Я бы запомнила, — сказала я. — Нечасто я танцую с докторами. Или вообще с мужчинами.

— К чему ты клонишь?

— Ни к чему, — ответила я. — Просто мысль. Так о чем вы говорили?

— О погоде. О жаре. Он сказал, я хорошо вальсирую. Сделал комплимент моему наряду.

— Он попрощался с тобой? — поинтересовалась я.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Фабиан.

— Он пожелал тебе удачи в новой жизни?

— Что ты несешь, де Люс? Ты в своем уме?

— Не совсем, — ответила я. — Я подумала, он хотя бы мог поздравить тебя с получением медали Святого Михаила… Кларисса.

Я протянула руку и медленно провела пальцем по ее щеке. Он сразу же покрылся бледной пудрой. Под ней ее голая кожа имела такой же смуглый оттенок, как и у ее сестры Мэри-Джейн.