Вячеслав Денисов - Убийство на Кольском проспекте

— Вариантов много, попробуй сходу разобраться, что к чему. Но этот вопрос уже не в моей компетенции.

— И всё ж таки, непонятно, куда делся ребёнок?

— Вполне возможно, что утром мальчик найдётся, — сомневаясь в собственном изречении, высказался подполковник. — Выяснишь потихоньку…

— Что если, кто-то, совершенно случайно вошёл в квартиру и, обнаружив трупы, молниеносно решил забрать ценные вещи и деньги. Затем устроил пожар, ради того чтобы скрыть следы своего преступления…

— А обнаружив в детской кроватке живого ребёнка, не стал брать грех на душу, и вынес его из квартиры?

— А почему бы и нет?

— Версию о том, что мальчика могли вынести из квартиры, ещё могу принять, — ответил Загрибин. — А вот насчёт того, что посторонний человек был алчным… Маловероятно…

Я с изумлением посмотрел на него.

— Вон там… — Пётр Михайлович указал на слегка обгорелый шкаф, — лежит дамская сумочка с золотыми украшениями, среди которых пятьсот тысяч рублей и сберкнижка на предъявителя на круглую сумму.

— Ты-то как об этом узнал? — недовольно спросил я. — Неужели нельзя было до моего прихода ничего не трогать?

— Парни мои нашли. На столе, на самом видном месте, — на одном выдохе ответил подполковник. — Я убрал на всякий случай.

Я подошёл к шкафу и осторожно открыл дверцу.

— Что ты ещё обнаружил, Пётр Михайлович? — спросил я с некоторой задумчивостью.

— Больше ничего, — холодно ответил Загрибин.

Внимательно осмотрев содержимое шкафа, я вновь обратился к подполковнику:

— Был жуткий пожар, а вещи даже не тронуты копотью. Как ты это объяснишь?

— Шкаф был плотно закрыт и стоял в углу комнаты, так что с него пламя сбили быстро.

— Ты сам не прикасался к белью?

— Нет! Я только положил туда сумочку, чтобы она никого не смущала. А что, я должен был бросить её в груду сгоревшего мусора?

— Да не кипятись, Пётр Михайлович, я ведь не с дуру спрашиваю. Если здесь никто ничего не трогал, то я вынужден буду признать тот факт, что тебя твоя интуиция не подвела.

— Имеешь в виду постороннего?

— Теперь не исключаю такую возможность. К тому же, этот таинственный человек весьма странный. Либо он хладнокровный убийца, которому не нужны чужие деньги, либо имел какой-то особый интерес иного рода. Как бы там ни было, он напрямую причастен к исчезновению ребёнка.

— Когда я подошёл, то шкаф был закрыт на ключ. Больше к нему никто не прикасался, — твёрдо заверил Загрибин. — Мои хлопцы и возились-то с ним совсем немного.

— Зато воды налили более чем предостаточно, — съязвил я. — Могу себе представить, что творится внизу, на третьем этаже.

— Людей жалко, — вздохнул подполковник. — Вроде бы и дом железобетонный, а там, на потолке, как в хорошей парилке, отовсюду капает. Считай, что вся мебель — псу под хвост. Если и страховка есть, так всё равно материальный ущерб колоссальный. Сухого места нет…

— А в шкафу и впрямь абсолютно сухое бельё, — подметил я. — Можно брать и пользоваться…

Вытащив из выдвижного ящика белую простыню, я внимательно её осмотрел и положил на место. Услышав чьи — то шаги, я невольно перевёл взгляд на вошедшего человека.

— Это вы, Алексей Александрович, — произнёс я с некоторым сожалением в голосе, так как с минуты на минуту ожидал приезда прокурора с оперативно-следственной группой. — Уже всех опросили?

— Нет, товарищ майор, я пришёл доложить важную новость, — запальчиво ответил стажёр.

— Какую? — спросил я, особо не рассчитывая на что-то существенное.

— В девятнадцатой квартире живёт пожилая, одинокая женщина, — начал лейтенант. — Она утверждает, что вчера около двадцати трёх часов, видела симпатичного молодого человека лет двадцати пяти. По её словам, он прилично одет, с дипломатом. Стоял на лестничной площадке между четвёртым и пятым этажами. Потом он исчез.

— Куда? — спросил я.

— Не знаю… — растерянно пробормотал Киселёв. — Я не спросил. Сразу к вам. Думаю, он причастен к убийству?

— Вряд ли, — спокойно ответил я.

— Думаешь, он не имеет отношение к разыгравшейся трагедии? — насторожённо поинтересовался Загрибин.

— Сомневаюсь, что этот молодой человек имеет хоть малейшее отношение к нашему делу, но всё же лучше сам переговорю с этой женщиной. Как её зовут, Алексей Александрович?

Стажёр виновато пожал плечами.

— Как же вы разговариваете с людьми, даже не зная как к ним обращаться? — укоризненно спросил я.

— Упустил, товарищ майор.

— Ну, ладно, я разберусь. В какой квартире, говорите? В девятнадцатой?

— Да, — коротко ответил лейтенант.

— Ты надеешься… — Загрибин не успел договорить. В квартиру вошли сотрудники оперативно-следственной группы и один пожарный, который сразу обратился к подполковнику:

— У нас всё готово, Пётр Михайлович. Можно ехать.

— Да — да, я сейчас… Только переговорю со следователем.

— Пока ничего определённого не скажу, — не дождавшись вопроса, ответил я. — В любом случае придётся найти этого молодого человека и побеседовать с ним. Вдруг он что-то видел или слышал? Я сомневаюсь, что он причастен к преступлению, но как говорится — кто знает, что вылупится из чужого яйца…

— Тогда оставайтесь, а я здесь больше не нужен, — сказал подполковник и подал мне на прощание руку. — Я оставлю прапорщика Стрельчука.

— Того, который первым вошёл в эту квартиру и обнаружил два трупа. Один Щегодубцева, второй его супруги… — догадался я.

— Он сейчас внизу. С ним прокурор беседует. Думаю, этот прапорщик тебе ещё понадобится.

— Разумеется, — коротко ответил я. — Счастливо! Передавай от меня привет Галине Захаровне. У тебя прекрасная жена.

Пока судмедэксперт, маленький, толстый, с залысиной мужчина лет сорока шести, осматривал трупы, я, считая, что у меня появилось несколько свободных минут, вышел на лестничную площадку.

Меня сразу обступили жильцы и громко, наперебой зашумели:

— Ох, батюшки, горе — то, какое!

— Туда, окаянным, и дорога!

— Ребёнка жаль… Им собакам, — собачья смерть!

— Нельзя так, люди всё-таки…

— Разве люди? Житья от них не было.

Я ответил на некоторые вопросы, поднялся на пятый этаж и, подойдя к квартире под номером девятнадцать, нажал на кнопку звонка.

— Иду уже, иду… — почти сразу послышался бойкий женский голос.

Я заранее приготовил удостоверение, но так и не успел им воспользоваться.

— Проходите, товарищ следователь, — одарив меня приветливой улыбкой, сказала уже не молодая степенная дама приятной внешности. Она широко распахнула дверь и пригласила меня в гостиную.

— Извините, не знаю вашего имени, отчества? — деликатно спросила она.

— Ларионов Павел Николаевич! — представился я.

— Очень приятно, а меня — Мария Ивановна Полякова. Я уже на пенсии, хотя по возрасту могла бы и работать. Но пока, честное слово, нет ни малейшего желания. Пенсия у меня хорошая, одной хватает. — И вдруг без всякого перехода заявила: — Я вас ждала, Павел Николаевич.