Стив Берри - Парижская вендетта

Только ошибок дополнительных двадцати лет все эти тридцатилетние еще не успели совершить.

Увольнение, похоже, ничуть не огорчало Сэма Коллинза. И напрасно. Если карьера не удалась в одном подразделении Секретной службы, другой филиал вряд ли распахнет двери перед экс-сотрудником первого.

«Мазда» легко вписалась в очередной крутой поворот — прибрежное шоссе свернуло в сумрачный лес. С этого места начинались угодья Хенрика Торвальдсена — несколько миль земли между морем и дорогой. Четырьмя акрами здесь владел Малоун: друг-датчанин недавно сделал ему неожиданный подарок.

— Не скажете, каким ветром вас занесло в Данию? — осведомился Коттон.

— Может, сначала разберемся с Торвальдсеном? Он сам ответит на ваши вопросы.

— Действуете согласно распоряжениям Хенрика?

Немного замявшись, Коллинз произнес:

— Да. Так он велел ответить… если спросите.

Малоун не любил, когда им манипулировали. Впрочем, Хенрик всегда действовал подобным образом. Чтобы что-то выведать, надо принимать правила игры.

Притормозив у открытых ворот, он осторожно проехал между двумя белыми коттеджами — проходом в Кристиангаде. Особняк был построен четыреста лет назад, в XVII веке, когда предок Торвальдсена догадался превратить тонны ничего не стоившего торфа в топливо для обжига фарфора. В XIX веке завод «Адельгейт» стал официальным поставщиком стеклянных изделий для датского королевского двора — и сохранил за собой почетную обязанность до нынешнего времени. Стекло Торвальдсенов славилось на всю Европу.

По травяной дорожке, окаймленной темными голыми деревьями, Малоун проехал к дому. Усадьба являла собой типичный образец датского барокко: трехэтажное кирпичное здание, отделанное песчаником и увенчанное грациозно изогнутой крышей. Одно крыло дома тянулось в глубь материка, другое смотрело в сторону моря. В окнах не было ни огонька. Что ж, ничего странного, ночь как-никак. А вот приоткрытая парадная дверь — уже из области удивительного…

Припарковав машину, Малоун вышел наружу и с пистолетом в руке осторожно двинулся вперед. Коллинз шел следом.

В теплом холле витал неприятный запах вареных помидоров и потухшей сигары, к которому Малоун — частый гость в особняке — за два года привык.

— Хенрик! — громко позвал хозяина Сэм Коллинз.

Малоун метнул на спутника испепеляющий взгляд и прошипел:

— Совсем рехнулся?

— Нужно предупредить, что мы здесь.

— Кого?

— Дверь ведь была открыта… — растерянно произнес молодой человек.

— Вот именно, — едва слышно процедил Малоун. — Так что помалкивай и держись сзади.

Бесшумно ступая по глянцево отшлифованным плитам холла, они перешли в соседний коридор и, миновав просторный зал, зимний сад и бильярдную, попали в кабинет, озаренный робким светом зимней луны.

Малоун ловко лавировал среди мебели, пробираясь к деревянному оружейному шкафу, где хранились по меньшей мере дюжина охотничьих ружей, несколько пистолетов, арбалет и три винтовки. Надо бы проверить, все ли на месте…

Кленовая дверца (дорогим кленом была отделана вся комната) с витражным стеклом была отворена.

Не хватало одной винтовки и двух ружей. Малоун взял любимое оружие Торвальдсена — револьвер «уэбли», из вороненой стали. Эту модель перестали выпускать в 1945 году. В нос ударил резкий запах масла. Малоун открыл барабан: все шесть патронов на месте. Торвальдсен всегда держал оружие заряженным.

Протянув револьвер Коллинзу, он почти беззвучно спросил:

— Пользоваться умеешь?

Тот кивнул.

Они выскользнули из комнаты через ближайшую дверь.

Хорошо зная планировку дома, Малоун уверенно свернул в очередной переход. В конце концов они дошли до пересечения двух коридоров. По обе стороны тянулись двери, обрамленные изысканной лепниной. Судя по расстоянию между дверями, залы за ними скрывались более чем просторные.

Впереди виднелся украшенный фронтоном вход в хозяйскую спальню.

Торвальдсен терпеть не мог лестницы, поэтому давным-давно приспособил под свои нужды первый этаж особняка.

Приблизившись к спальне, Малоун медленно повернул ручку. Резная дверь бесшумно отворилась.

В полумраке были видны очертания массивной мебели, за незашторенным окном чернело ясное ночное небо. Под пуховыми одеялами на кровати лежал спящий человек.

Вроде бы…

Справа мелькнула тень.

В дверном проеме вырос темный безликий силуэт.

Вспыхнули лампы.

Малоун прикрыл лицо рукой, но успел краем глаза заметить Торвальдсена — тот целился в него из винтовки.

Из гардеробной с пистолетом в руках выскочил Джеспер.

На полу у дальнего края кровати валялись два бездыханных тела.

— Они явно считали меня тупицей, — усмехнулся Хенрик.

Роль мыши в мышеловке Малоуну не очень понравилась.

— И зачем я тут понадобился?

Хозяин опустил оружие.

— Тебя не было.

— Улаживал личные дела.

— Стефани рассказывала. Коттон, мне очень жаль… — сочувственно произнес Торвальдсен. — Представляю, какой ад ты пережил.

Участие друга его тронуло.

— Ничего, с этим покончено. Все уже забыто.

Опустившись на кровать, датчанин сдернул одеяла: «спали» под ними подушки.

— К несчастью, такое не забывается.

Малоун подошел ближе, чтобы рассмотреть убитых.

— Это они вломились в мой книжный?

Торвальдсен покачал головой, в усталых глазах плеснулась боль.

— Два года, Коттон, два года я искал убийц моего сына. И наконец нашел.

— Наполеон свято верил предсказаниям и предсказателям, — продолжала говорить Элиза. — Корсиканская кровь! Однажды его отец сказал, что судьба «записана на небесах». И был прав.

Мастроянни ее слова не очень впечатлили, но Ларок не смутилась.

— Первая жена Наполеона, креолка Жозефина, родилась на Мартинике, где процветал культ вуду и прочие виды колдовства. Еще в детстве ей нагадали раннее неудачное замужество, вдовство и высокий титул — выше, чем королева. — Она на миг умолкла. — Жозефина вышла замуж в пятнадцать лет. Счастья брак ей действительно не принес. Через некоторое время она овдовела, но потом жизнь ей улыбнулась — Жозефина стала императрицей Франции.

Итальянец пожал плечами.

— Вы снова типично по-французски ищете ответы в прошлом.

— Возможно. Но по оракулу жила моя мать. Когда-то я, как и вы, относилась к нему скептически. Теперь мое мнение изменилось.

Элиза перевернула страницы.

— Тут тридцать два вопроса, можно выбирать. Часть из них обычные. «Доживу ли я до старости? Оправится ли пациент от болезни? Есть ли у меня враги и много ли их? Достанется ли мне в наследство собственность?» Другие вопросы более узкие. Сначала надо подумать, решить, что именно хочешь узнать. Можно даже заменить в вопросе одно-два слова. — Она подтолкнула тонкий томик ближе к гостю. — Выбирайте. Спросите о том, что вам точно известно. Испытайте могущество книги.