Дженни Уайт - Печать султана

— Я отведу тебя куда-нибудь, где ты сможешь привести себя в порядок. Затем поезжай на пикник или скажись больной и отправляйся домой. Кроме твоего отца, никто не узнает о случившемся. А уж он-то будет молчать. Идем. Экипаж ждет у ворот.

Он протянул мне руку, но я сама встала на ноги, хотя далось мне это с трудом. Меня начинало тошнить при мысли о его прикосновениях. Зонт покрывали сосновые иголки. Когда я подняла его, они посыпались на мою руку, будто лаская меня. Лес прощает меня, подумала я.

Я выпрямилась и посмотрела в лицо Амина-эфенди. Он сомкнул руки за спиной. Взгляд затуманен, рот приоткрыт. Очевидно, он предается приятным воспоминаниям. И тут я вонзила острый конец зонта в его правый глаз.

— Да, она может принадлежать… Мэри. Мне кажется, я видела ее в похожей одежде.

Сибил берет испачканную блузку. Они сидят за широким столом из грубого дерева с прогнувшейся от времени и частого мытья поверхностью. Сибил совершенно случайно привела сюда Камиля, когда он сказал, что хочет показать ей какую-то одежду. Она приказала слугам покинуть помещение и закрыть за собой двери. Казалось естественным, что именно кухня должна стать местом откровения.

Голос ее лишь слегка дрожит, но Камиль знает: за внешним спокойствием кроется трагическое понимание того, что речь идет о последних мгновениях жизни Мэри Диксон. Он борется с желанием заключить ее в объятия, как свою сестру Фариду. Они во многом схожи. Добрая, послушная дочь заботится о больном рассеянном отце. Душевная и умная девушка. Современная европейка, не чуждая османских добродетелей. Хорошая жена для достойного мужчины. Мусульманину разрешается жениться на иноверке, да ему и плевать на правила. Жениться или нет — его личное дело. Камиль делает глубокий вдох, кладет руки в карманы куртки и откидывается в кресле. Пальцы правой руки перебирают янтарные четки, а левая ладонь сжимает прохладный металл карманных часов. В любом случае, думает он, семья Сибил ни за что не одобрит такой брак. Он знает — европейцы не доверяют мусульманам, носят ли они фески или цилиндры.

Сибил опускает блузку на стол. Она не порвана, но сильно помята. Очевидно, ее намочили, потом связали в тугой узел и засунули в расселину, где она и высохла. Жемчужные пуговицы на месте. Камиль берет Сибил за руку. «Мертвых не вернешь, — размышляет он, — а мы должны жить». Их глаза встречаются. Они сидят молча. Любое слово или малейшее движение могут все испортить.

Раздается стук в дверь. Они испуганно разъединяют руки.

— Мисс Сибил, готовить чай?

— Не сейчас, Мейси. — Она старается говорить ровным бодрым голосом, однако он звучит не очень естественно. Девушка явно нервничает. — Позже. Я позвоню.

— Да, мисс Сибил. — Слышен стук удаляющихся шагов.

Дочь посла робко улыбается и отводит взгляд. На лице судьи тоже сияет улыбка. Он испил из чаши наслаждений. Всего один глоток, но какое удовольствие.

Судья вдруг понимает, каких действий ждут от него в данный момент, и резко поднимается на ноги.

— Простите меня, Сибил-ханум. Мне пора идти. — Он собирает предметы, лежащие на столе, и заворачивает их в чистую тряпочку.

— Пожалуйста, не уходите. — Поспешность Камиля смущает ее. Огорченная тем, что приходится просить его остаться, она показывает на стол: — Мы еще не закончили осмотр вещей. — Сибил произносит слова с такой досадой, что Камиль замирает на месте.

Он подается вперед, упирается руками в стол и глубоко вздыхает. Слов нет.

— Прошу вас, сядьте, Камиль-бей. — Царственным мановением руки Сибил указывает на стул. — Я понимаю, вы очень заняты, но раз уж вы не поленились проделать путь сюда, — с лучезарной улыбкой говорит она, — я хотела бы оказать вам помощь.

Камиль покорно садится, смотрит на предметы, лежащие на столе, и не видит их. Потом устремляет взор на дочь посла.

— Благодарю вас, Сибил-ханум. — Камиль полагает, что она понимает смысл его слов.

Сибил берет в руки пакет, разворачивает его и легко касается пальцами собранных предметов.

— Не знаю, принадлежали ли Мэри эти туфли, однако размер, похоже, точно ее. Она не очень следила за модой. Такую обувь многие носят в Европе. Турецкие дамы, как вам известно, предпочитают кожаные тапочки, вроде вон тех. — Она показывает на рваный и грязный тапок. — Где вы нашли вещи?

— Туфли и блузку мы обнаружили в лесу за домом Исмаила-ходжи в Шамейри.

— Расческа и зеркальце могут принадлежать кому угодно. — Она прикасается большим пальцем к лезвию ножа. — Острый. Его нашли вместе с другими вещами?

— В одном месте к северу отсюда.

— Значит, вы подозреваете Исмаила-ходжу?

Камиль молчит, потом снова вздыхает.

— Нет.

Сибил скользит пальцами по рукаву его куртки.

— Находки как-то помогли вам?

— Они сбивают меня с толку. Девушка утонула в соленой, а не в пресной воде. Как же она оказалась у пруда?

— Может быть, Мэри упала в воду пролива и кто-то позднее спрятал ее одежду у пруда, — предполагает Сибил.

— Нам казалось, мы нашли то место, где она утонула. Морская баня-хамам. Она закрыта на лето, но кто-то недавно там побывал. Однако нет никаких признаков того, что в бане произошло убийство. Мы нашли поблизости лишь дохлую собаку. — Он пожимает плечами. — Собаки бродят повсюду. Кто скажет, что пес имеет какое-то отношение к убийству?

— Но почему именно собака?

— Рыбаки слышали собачий лай в ту ночь. — Он криво улыбается. — Знаю. Не слишком-то весомая зацепка.

— В любом случае Мэри столкнули в пролив.

— Нам необходимо установить, где она пила отравленный чай. Здоровая молодая женщина сумела бы постоять за себя.

— Дурман парализует человека?

— Ноги и руки тяжелеют, дыхание замедляется. Все, конечно, зависит от дозы. Смерть наступает не мгновенно. Порой проходят часы, прежде чем человек умирает. Сначала пересыхает горло и становится трудно глотать. Зрачки расширяются и не реагируют на свет. Иногда наступает полная слепота. Потом вас частично парализует, вы ощущаете головокружение, начинаются галлюцинации. Однако Мэри просто утонула.

Сибил чувствует приступ легкого удушья. Она не двигается, но Камиль видит, как бледнеет ее лицо и капли пота появляются над верхней губой. Он кладет руку ей на плечо:

— Сибил-ханум, вам плохо? Извините. Я говорил слишком откровенно. Простите.

— Не стоит извинений. Мне необходимо знать все подробности. — Сибил смотрит ему прямо в глаза. — Я должна знать.

Пространство между ними чудесным образом, согласно какому-то еще не изученному закону физики, стремительно сужается. Их губы встречаются. Вся Вселенная теперь сосредоточена там, где соприкасаются их тела. И только приближающиеся к двери шаги Мейси прерывают это чудо.