Стивен Джонс - Новая книга ужасов

– Наша религия – не ветвь православия, – сказал он. – И мы всегда верили, что Бог дал женщине ту же роль в борьбе добра со злом, как и мужчине. Его не заботит абсолютно, мужчина или женщина будет зажигать свечи, светильники и факелы до тех пор, пока они будут гореть. Постарайся понять, что это место имеет свою функцию, свою цель и, помимо обычных молитв и богослужений, одно важное значение, о котором большинство священнослужителей абсолютно забыли. Здесь мужчины и женщины в равной степени призваны играть свою роль, уготованную им Богом.

Он яростно посмотрел на Шарлотту и отвернулся. Концы его пояса и подол рясы взметнулись вокруг ног. И Шарлотта, позабыв обо всех здравых суждениях и доводах, последовала за ним.

Ее взору открылась пещера, при виде которой у Шарлотты перехватило дух. Казалось, будто огромный куб горной породы был просто вынут из середины острова.

Подняв глаза наверх, высоко над собой она увидела неровную крышу, с лощинами и возвышенностями, будто морское дно на экране эхолота. Тут и там виднелись следы долота, и Шарлотта поняла: человек здесь продолжил то, что начала природа. «А может, это все – творение Бога?» – на миг подумала она. Пол был инкрустирован белым мрамором, а стены окрашены таким же желтым цветом, как внутри церкви. Однако вдоль основания стен не было черной полосы. По обе стороны от нее виднелись дверные проемы – казалось, они были вырезаны из черноты. Через ближайший проем ее взору открылась маленькая комнатушка. В ней, кажется, не было ничего, кроме кровати. «Он живет прямо здесь!» – подумала она с удивлением. Потом ее взор передвинулся на то, что находилось в центре каверны.

В полу виднелась огромная расщелина.

Шарлотта подошла к ней. Баббас манил девушку к себе, встав у края расщелины. Та имела почти правильную квадратную форму, на каждом углу горел факел на металлической подставке. Как Шарлотта заметила, лампы горели и вдоль стен. А потом она поглядела вниз.

Там была тьма кромешная. Шарлотта пристально посмотрела в дыру и сразу же почувствовала себя плохо, атакованная головокружением, – честно говоря, это больше напоминало ощущение падения с огромной высоты. Тьма затопляла дыру всего на фут ниже края, будто та была наполнена чернильной водой. «Почему же свет не может туда проникнуть?» – успела она подумать прежде, чем Баббас положил ее руку на плечо и мягко отвел в сторону. Он увлек ее на место, где она стояла прежде. Туда, где пол вокруг нее был белым и блестящим.

– Вот в чем заключается суть служения Ордена св. Иоанна Патмосского, – мягко сказал Баббас. – Мы поддерживаем горение света, который не позволяет тьме вырваться наружу. И это то, ради чего ты пришла сюда.

Шарлотта стояла, делая глубокие вдохи, чтобы побороть приступ дурноты. Старик также стоял недвижимо и дружелюбно глядел на нее. Что мерцало в его глазах? Ожидание? Надежда? Она не могла точно понять то, о чем он говорил, но тут последнее из всего им сказанного, зацепилось в ее памяти. Отдельные слова соединились в предложение, обретя смысл.

– Я здесь не для того, чтобы что-то делать! – крикнула Шарлотта громко. – Мне просто любопытно было посмотреть!

– Конечно, ты ничего не собиралась делать, – сказал Баббас, и в его голосе опять послышались грустные нотки. Будто учитель ласково уговаривал своего ученика. – Ты просто была призвана сюда, как и я когда-то, и как другие твои предшественники. Сюда никто не приходит просто осмотреться. Мы сюда приходим потому, что Бог зовет нас.

– Нет! – выпалила Шарлотта настолько категорически и настойчиво, насколько могла. – Я просто хотела увидеть церковь. Теперь я ее увидела, и я уйду. Спасибо вам за то, что вы показали мне ее.

Она сделала шаг назад, пятясь в направлении туннеля. Баббас не двинулся с места. Он просто сказал:

– Конечно, ты можешь уйти, если хочешь. Я не буду тебя останавливать. Но когда ты вернешься, ты обнаружишь, что мир забыл о тебе.

Шарлотта открыла рот, чтобы сказать что-то, чтобы противостоять странному и угрожающему безумию, которое исходило из уст старика. Но ничего не вышло. Она хотела сказать ему, что он псих. Что то место, которое она занимает в этом мире, гораздо более безопасно, чем любое другое. Но вместо этого Роджер неожиданно возник в ее мыслях. Или, если точнее, воспоминание о том, что Роджера не было, когда она вернулась на берег второй раз. Неужели он мог бы забыть про ее? Неужели он смог бы вернуться в отель потому, что она уже больше не существовала для него? Нет уж, это просто безумие. Она реальна. У нее есть работа, дом, друг.

– Он забыл о тебе, – сказал Баббас, еще раз угадав ее мысли. Все ее мысли и страхи он читал по ее лицу. – Уже сейчас кожа мира затягивается над пространством, которое ты занимала. Через несколько дней в нем не останется от тебя и следа. Теперь твое место здесь.

Шарлотта пристально посмотрела на старика и сделала еще один шаг назад к туннелю. Он спокойно смотрел на нее, демонстрируя твердую уверенность своих слов. Она хотела возразить, что это невозможно, но не посмела ничего сказать.

Ее слова стали бы признанием того факта, что Баббас действительно напугал ее, и его слова имели какой-то смысл. «Но ведь это не могло быть правдой, не так ли? Это просто абсурд. Старик просто спятил на почве одиночества и религиозного экстремизма. Правда? Ну, вот как он мог в такое верить?» – рассуждала она сама с собой, и тут вдруг осознала, что не хочет уходить. Она должна была убедить его в его же глупости, заставить увидеть то, что он был неправ. Она должна остаться, чтобы перевернуть его реальность и попытаться достучаться до него. И наконец она нашла, как ей показалось, железный аргумент.

– Но я не могу, – сказала она. – Я атеистка. И как меня могли призвать, если я атеистка?

Баббас не ответил, и Шарлотта подумала, что победила, что он наконец-то увидел свое заблуждение. Но потом, с печальной улыбкой, никогда не оставлявшей его лица, он спросил:

– А во что ты должна верить? В эту церковь? В это место? Все здесь вокруг тебя более истинно, чем твоя плоть, на которую ты никогда не можешь полагаться. Возможно, ты должна верить в Бога? Ну что ж, ему все равно. Он существует независимо от твоей или моей веры, и для продолжения миссии Ему не нужна моя или твоя вера. О, я вижу, что дело не в вере в Бога. Ты сомневаешься в назначении этого места. Возможно, ты думаешь, что все здесь бессмысленно, что обряд превратился в рутину, бесполезную, подобно орошению мертвого цветка?

Уста Баббаса расплылись в улыбке, обнажая все его зубы. Под бровями глаза наполнились мерцающими тенями.

– Это не место для праздной службы, – сказал он. – Смотри внимательно.

Баббас схватил Шарлотту за локоть. Его пальцы были мягкими, но хватка – жесткой. Он потащил ее к одному из углов расщелины в полу. Кивнув ей, он взялся за факел и забрал его из подставки в полу. Держа его высоко над головой, как фонарь, он отступил к дальней стороне грота и встал у входа в туннель. Свет начал все более и более остервенело танцевать вокруг него. Стены, их яркие цвета будто жгли кожу пламенем, и Шарлотта почувствовала, как пытается отступить от них, закрыв живот руками. Она попыталась отойти, но тут Баббас свободной рукой указал на расщелину. Она посмотрела вниз.