Стивен Джонс - Новая книга ужасов

Успокоив Роджера, Шарлотта опять повернулась к церкви. Тропинка от пляжа привела ее прямо к входной двери, которая горбилась в тени козырька из синих камней. Перед дверью оказалось простое деревянное крыльцо. Забор вокруг был из гладкого камня, выкрашенного в чистый белый цвет. Вместо того, чтобы подойти ближе, Шарлотта двинулась в обход вокруг здания. Ведь она переживала, что дверь может быть заперта, и тогда ее небольшое путешествие закончится. Эти мысли расстраивали Шарлотту.

Как только Шарлотта обогнула церковь с одного бока, она обнаружила, что одна из ее гипотез об этом месте была ошибочной. Она предполагала, что здание построено на небольшом плоскогорье, возможно, рукотворной природы, и отстоит от скалы, что виднелась позади. Но нет: задняя сторона церкви была возведена вплотную к основанию природного утеса. Подойдя ближе, она увидела толстый слой строительного раствора, который соединял стены здания с утесом. Поэтому между ними не было просвета. Под слоем краски виднелись камни разного размера, которые использовали для того, чтобы заложить щель между стеной и скалой. Шарлотта разглядела неровную кладку.

Сама стена была ровной, за исключением одного маленького темного окошечка с крестообразной перемычкой, под самой крышей. Окошко располагалось достаточно низко, чтобы девушка могла заглянуть внутрь, подойдя ближе, так как здание было одноэтажным. Недалеко от окна висела стеклянная лампа в металлической оправе. Шарлотта восторженно вскрикнула. Хотя бы ее предположение касательно ночных огней оказалось верным. Она боролась с желанием заглянуть внутрь по той же причине, по которой она не попробовала открыть дверь – она пыталась отсрочить осмотр здания изнутри, насколько это возможно. Вместо этого она повернулась спиной к церкви, чтобы осмотреть местность вокруг.

Природа была замечательной. Растительность, которая с расстояния полумили казалась чахлой, на самом деле представляла собой тонко вывязанную картину из красивых растений и небольших деревьев. Воздух быль насыщен сильным запахом жасмина, куркумы и другими, незнакомыми, но завораживающими ароматами. Бабочки играли в догонялки среди ветвей, а ленивые пчелы сонно жужжали над цветами. Звук их крыльев слышался то тише, то громче, то накатывал, то отступал, подобно шуму волн. Снизу доносились трели кузнечиков и сверчков. Этот звук, казалось, был назойливо-неистовым, но в то же время по-настоящему расслаблял.

Вся эта цветущая прелесть и жужжанье насекомых, птички, которые то метались зигзагами, то взмывали стрелой вверх, – все это находилось за каменным забором вокруг церкви. Местами стена вспучилась, и на ней виднелись корни растений, которые проросли между шероховатыми камнями. Единственным просветом в заборе была металлическая калитка. Пройдя сквозь нее, можно было увидеть густую растительность и тропинку, ведущую по краю утеса. Над этой тропой сочные зеленые листья, ветки и цветы были срезаны в форме арки, и получился проход со стенами, которые живут и дышат.

Шарлотта стояла, вдыхая благоухающий воздух и наслаждаясь тишиной. «Если бы Роджер был здесь, он бы щелкал фотоаппаратом, указывал на интересных существ и издаваемые ими звуки, обязательно при этом спрашивая, все ли со мной хорошо и не хочу ли я чего-нибудь». Но его отсутствие позволяло ей просто быть, и не нужно было соответствовать ожиданиям, демонстрировать сопричастность или подчиняться требованиям. За все время отдыха она смогла по-настоящему расслабиться только сейчас.

В конце концов Шарлотта направилась обратно, к лицевому фасаду церкви. Она намеревалась подойти и открыть дверь, но вместо этого она продолжила идти, пока не оказалась возле противоположной, правой стороны здания. Как она и ожидала, все стороны здания оказались симметричными. Окно было темным, а металлические части светильника блестели, отполированные временем. Здесь в ограде виднелась еще одна калитка, также покрытая ржавчиной (однако, присмотревшись внимательнее, она рассмотрела петли, щедро смазанные маслом и почищенные). Еще одна тропинка уходила вдаль вокруг утеса. Шарлотта попыталась угадать, что это было – продолжение дорожки, которую она видела на другой стороне, или другая тропка. Скорее всего, та же сама. Девушка улыбнулась, подумав о простоте и функциональности дорожки.

Потом Шарлотте показалось, что за оконным стеклом она увидела огонек внутри здания.

Она подошла ближе, очистила тонкий слой песка и грязи со стекла и заглянула внутрь. Внутреннее убранство церкви разочаровало ее.

Другие греческие православные часовни, в которых успела побывать Шарлотта, были хоть и небольшими по размеру, но величественными. Богато украшены орнаментами, иконами святых, выставленными в ровный ряд вдоль стен, фресками из жизни Иисуса Христа на сводчатых потолках. «Наглядная Библия», как выразился Роджер в часовне, которую они посетили на прошлой неделе. «Крестьяне, знаешь ли, не умели читать, и священники делали подобные росписи для того, чтобы рассказать им о Христе». После этой тирады Шарлотта хранила молчание, чтобы не сказать в ответ что-нибудь неприятное – настолько ее взбесил покровительственный тон Роджера. Больше всего на стенах часовен было икон Пресвятой Богородицы с Младенцем в золотых и серебряных окладах («Для защиты изображения», – проинформировал ее Роджер), которые сияли в блеске свечей. Сине-белая церковь, казалось, была лишена подобных украшений. На стенах не было ни росписи, ни икон, ни фресок.

Не было также свечей, стасидий [174]или гобеленов. Вместо них единственным украшением здесь являлись зеркала в изысканно украшенных рамках. Одно из них висело над дверью, одно позади алтарной части храма и еще одно как раз напротив окна. Алтарь, который, как ожидала Шарлотта, будет богато украшен, например, тонкими узорами напрестольного покрова, представлял собой обычный стол, небрежно накрытый белой ровной полоской ткани. В простых серебряных подсвечниках горели две свечи, по одной на каждом краю стола. Позади алтарной части храма виднелся дверной проем. Увидев его, Шарлотта кивнула сама себе. Несмотря на все странности, эта церковь соответствовала ее познаниям о греческой православной церкви. В Греции церкви состояли из нарфика, центральной храмовой части, где собирались для молитвы, и комнаты для священнослужителей позади алтарной части храма. Предположительно, в этой церкви она как раз находилась за дверным проемом.

Шарлотта отошла от окна, чувствуя смущение. Внутри церковь была настолько простой и аскетичной, что ее скорее можно было бы сравнить с суровой кальвинистской молельней. Ей захотелось узнать, почему это здание так отличается от роскошного архитектурного стиля остальных греческих церквей. Она пошла назад к двери, уверенная в том, что она сумеет зайти. Зажженные свечи вселяли веру в то, что в церкви должен быть священник, поэтому дверь будет открыта. Тем не менее перед тем, как войти, она еще раз вернулась на тропинку, поднимающуюся по склону от пляжа. Она чувствовала некие угрызения совести по отношению к Роджеру и хотела помахать ему, чтобы продемонстрировать любовь. Это заставило бы его порадоваться. И, может, он перестал бы беспокоиться. Но когда она посмотрела в ту сторону, она не смогла найти его. Она сумела разглядеть прилавок с фруктами и напитками, и семейство отдыхающих… Все было на месте, кроме Роджера. «Возможно, он перебрался в тенек», – подумала Шарлотта. Он испытывал панический страх по поводу солнечных ожогов и обезвоживания. Еще один пунктик, который раздражал в Роджере. А может быть, он попросту разозлился на нее и решил пойти выпить пива – смешно, но она надеялась, что именно так и произошло. Эдакий всплеск прежней тяги к приключениям, той, которая таилась в прежнем Роджере, которого она когда-то встретила и в которого тогда влюбилась. В том Роджере, который заставлял ее смеяться и постоянно чем-то удивлял, льстя ей своим ухаживанием.