Виктор Черняк - Куклы Сатила. Разработка сержанта М

Напомнил о себе голод: Сток толкнул дверь «Семьи Маруцци», попросил толстый бутерброд с креветками, салатом, помидорами и горку длинного риса, политого коричневатым соусом, от вина отказался, предпочел сок. Отчего-то спросил кривоногую официантку с огненно-рыжей копной волос, знает ли та заведение Паллиса. Женщина замерла, и Сток понял — знает, ответила же, что слышит впервые, пожала плечами, не скрывая раздражения, будто Сток позволил себе непристойность. Кормили в «Семье Маруцци» вкусно и дешево, Сток потребовал другой бутерброд, не зная названия, ткнул в направлении соседнего стола. Рыжая официантка сумеречно принесла заказ, замерла, наблюдая, как Сток откусывает. В глотку будто плеснули расплавленного свинца. Сток поперхнулся:

— Что это?

— Я думала, вы знаете.

Равнодушие официантки задело, из глубины появился мужчина, заверил Стока, что платить не надо. Сток вышел на воздух, ощущая жар во рту, несмотря на залпом выпитые два стакана сока.

Солнце с трудом пробивалось в узкие улочки, витрины с глобусами и картами с утра до ночи подсвечивались снизу. Сток замер у кремовой карты Нового Света: по углам надували щеки толстомордые ветры с блудливыми глазенками, внизу карты корабль с поломанными мачтами утягивало в пучину морское чудовище. Паллис может не взять куклу обратно, позвонит Эмери, сообщит о визите, Сток не отрывался от надутых щек ветров. Эмери хотел, как лучше, но и Сток вправе подумать о себе, — нервы разгулялись, взгляд скользнул по будке таксофона. Подойти? Опустить монету? Сказать Сьюзн как ни в чем не бывало: может, хватит? Поваляли дурака — и будет? Сток знал: Сьюзн ушла всерьез, знал, что ни за что не позвонит, повернулся спиной к телефону, смело ступил в проулок, ведущий к заведению Паллиса.

Прошагал сотню футов по одной стороне проулка, затем те же сто по противоположной… Чудо. Дверь с золотыми буквами исчезла. Из арки выкатился коротышка, точь-в-точь Паллис. Сток ринулся навстречу, крикнул:

— Мистер Паллис! — и осекся: нет бакенбардов, в остальном — одно лицо с торговцем куклами.

Коротышка и не думал бежать, достойно, без вызова взирал на высокого, добротно сколоченного мужчину с тяжеловатым подбородком, испытывающего неловкость.

— М-м… — Сток крыл себя последними словами, сорвался среди бела дня, не продумав, как найти Паллиса, что сказать, да и пришло ли время избавиться от куклы? Наконец выдавил: — Неподалеку торговал некто мистер Паллис, не слыхали?

Теперь Сток не сомневался: перед ним Паллис, а бакенбарды — всего лишь маскарад. Впрочем… В тот вечер в подвале при искусственном свете, в возбужденном состоянии… немудрено и перепутать.

Коротышка сочувственно выдохнул:

— Ничем не могу помочь.

Сток потянул руку к волосам, будто в знак благодарности хотел приподнять несуществующую шляпу.

Двойник Паллиса не торопился, Сток ринулся по проулку вверх к витрине с глобусами; когда сворачивал, фигурка коротышки замерла меж покрытыми пятнами сырости стенами, глаза-бусины сверлили Стока.

Вечер наступил внезапно, и похоже, навсегда, темнота основательно залегла в углах комнат. Сток наполнил стакан матеусом, розовое португальское пьянило быстро и легко, так же легко приходило отрезвление. Настенный светильник кухни расцвечивал вино, блики скакали по гладкой поверхности стекла.

Стока клонило ко сну, заходить в спальню не решался: при невключенном свете кукла на кровати до оторопи походила на живую задремавшую женщину, при включенном иллюзия рассеивалась, зато глаза куклы оживали и пристально следили за каждым шагом Стока.

Позвонил Эмери, голос друга вибрировал от волнения, или Стоку почудилось из-за выпитого. В конце разговора Эмери сообщил, что Стока видели в Старом городе в разгар рабочего дня, не уволен ли он? Сток натужно рассмеялся, не сообразив уточнить, кто его видел. Эмери признался, что состояние Стока его удручает меньше, чем, скажем, неделю назад, и, похоже, кризис вот-вот минует, и если он не прав, то удивится. Сток не отвечал, только слушал, возникало ощущение, что слушатель не он один: в спальне на стене висела отводная трубка, и… Сток потер лоб, допил матеус. Эмери рассыпался смехом: пьешь в одиночку? Зря! Хочешь, заскочу, закатимся в одно местечко? Сток продумывал вежливый отказ, когда вспомнил, что завтра суббота и вскакивать ни свет ни заря не понадобится.

Эмери примчался через полчаса. Сток в плаще с поднятым воротником ждал на стоянке перед домом.

В окнах спальни Стока мерцал свет.

— Твоя читает! — Смешок Эмери напомнил птичий клекот.

Сток перехватил взгляд друга, направленный на дом, различил свет в окнах спальни — забыл выключить ночник? — поддержал шутку:

— …Чтоб не скучать без любимого.

— Вот видишь, — примирительно заключил Эмери. — Привык…

Шутить Стоку расхотелось.

— Хочу напиться!

— Кто же возражает, — поддержал Эмери, заталкивая друга в отмытый до блеска «пежо».

В зале с низеньким потолком народу набилось полным-полно: галдели, танцевали… Чужое веселье раздражало. Сток пил жадно и много. Эмери качал головой, лишь однажды разжал зубы: расслабляешься? Правильно! Надо снять напряжение… Расплатился Эмери, не раздумывая ни секунды, хотя опьяневший Сток различил в глазах друга досаду: Сток налегал на дорогостоящую выпивку.

Ехали по набережной Шнурка, в свете фар чаще обычного мелькали кошки.

— Моя сегодня, похоже, с ума сошла, мечется с утра, расцарапала руку. — Эмери поднес к глазам Стока пятерню: по тыльной стороне ладони бежали глубокие малиновые борозды кошачьих когтей.

Сток пропустил сетования мимо ушей. «Пежо» подкатил к подъезду. Эмери вышел проводить друга к дверям.

— Ладишь с моим подарком? — Эмери оперся о перила ограждения.

Сток молчал.

— Удобная штуковина. Молчит, не просит есть, не нужно покупать шубы и возить на острова. Мечта. Погоди, узнаешь о других достоинствах…

Сток попытался открыть дверь, ключ в скважину не попадал, удалось лишь с четвертой попытки.

— Отзвони завтра, как да что, — выкрикнул Эмери, уже разворачивая машину.

Сток поднялся по лестнице, кивнул дежурной. Мордочка в кудряшках расплылась:

— Вас проводить?

Подгулявший жилец замотал головой.

— Вы всё один да один, — пуэрториканка невзначай тронула кнопку вызова полиции, — ваша девушка перестала появляться, такая прелесть…

Сток не терпел, когда его жалеют, влетел в лифт: отчего это не лифт его детства много лет назад — можно было садануть железной дверью так, что переполошился бы весь дом.

В скважину квартирного замка Сток попал с первого раза, похвалил себя за ловкость.

На зеркале в холле серела пыль. Пальцем нарисована мордочка. В доме никого, Сток не припоминал, разрисовывал ли зеркальную поверхность. Долго рассиживал на кухне, не раздеваясь, откупорил три банки пива, выглотал одну за другой. По зеленоватой дверце холодильника полз таракан. Гадость! Сток схватил банку, попытался раздавить насекомое, ударял раз пять и промахивался. Таракан замер, Сток занес банку для решающего удара и… передумал: черт с ним, пусть ползает, заслужил; должно быть, смертельно страшно крохотному существу, на которое со всех сторон обрушиваются чудовищной силы удары. Сток смахнул счастливца на пол. Похоже, так сходят с ума… Из спальни донесся приглушенный стон.