Ян Мортенсон - Кубок Нерона

— За тобой охотилась мафия. И жена свергнутого диктатора со своей шайкой. Ну и еще кое–кто.

— Ты имеешь в виду Джима Андерсона?

— Гм. Сперва я думал, у него вроде как blackout [68] Помрачение рассудка (англ.). . Вырубилось что–то в башке, когда подвернулся этакий шанс. Но, судя по тому, что пишут американцы, он, видимо, все продумал. И просто ждал удобного случая. Ведь он руководил расследованием. Все нити из Сантинаса и от генерала сходились к нему. Он единственный знал, каков размах этого дела, как много было украдено. И пошел по стопам Карлоса. Решил урвать себе кусочек пирога. Причем заметь, действовал весьма ловко.

— Что бы случилось, если б вы не подоспели вовремя? Если б ты поднялся в квартиру и увидел там, что Ли и женщина убиты, а я сижу на диване с простреленной головой и в руке у меня пистолет. Джим Андерсон ушел бы черным ходом, и вы так никогда и не разобрались бы по–настоящему в происшедшем.

— Я бы, конечно, поломал себе голову над тем, почему ты позвонил и попросил меня прийти, но боюсь, все так или иначе свидетельствовало бы против тебя. Астрид в Нью–Йорке и отпечатки пальцев на орудии убийства. Отсутствие алиби в Стокгольме, когда был убит мнимый полицейский. Поездка в Женеву с билетами на чужое имя, потом перестрелка в гостинице, во время которой был ранен печально известный мафиозо. Слишком уж много всего. Наверно, мы бы решили, что ты осознал безвыходность ситуации и покончил с собой.

Размышляя над его словами, я достал из большого деревянного ящика длинную белую металлическую гильзу с бандеролькой «Давидофф», обрезал один кончик сигары и поджег на другом конце «крышечку» из кедрового дерева. Она вспыхнула маленьким факелом, зажгла сигару. Голубоватый дым медленно поплыл к потолку. Тогда все решали минуты. Приди Калле позже, я бы теперь здесь не сидел. Не без удовольствия я отхлебнул изрядный глоток темно–золотого коньяку из стеклянной рюмки.

— Генерал Гонсалес был не просто диктатором, но еще и редким мерзавцем,— сказал Калле.

— А что, есть разница?

— В нашем случае — да. Он ведь не довольствовался тем, что растрачивал государственную казну и вкладывал полученные от дружественных стран военные субсидии в недвижимость — во Флориде, Нью–Йорке, Швейцарии и бог весть где еще. Собираясь удрать, он вывез из Центрального банка, по сути, весь золотой запас. Но и это не все: он участвовал в необычайно прибыльном наркобизнесе.

— Занимался контрабандой наркотиков?

— Не традиционным образом. В куда более крупных масштабах. С его ведома и благословения львиная доля южноамериканского кокаина перед отправкой в Штаты проходила в Сантинасе очистку и грузилась на транспорты. От этого он имел солидный процент. Так что в золоте из государственной казны он не нуждался. Но со скрягами вечно одна и та же история: набивают мошну, пока не лопнут. Вот и он тоже. Лопнул.

Калле взял свою рюмку, пригубил темно–коричневый «Рено» и продолжил:

— Как и большинство диктаторов, кончил он плохо. Народ взбунтовался, в горах началась партизанская война, н в итоге он выпустил бразды правления. Как ты знаешь, он был убит на крыше президентского дворца, когда собирался удрать на вертолете. Но делишки свои успел обтяпать, большая часть денег ушла в женевский банк. Американцы думают, что есть еще несколько счетов такого типа в других местах, и вовсю разрабатывают эту версию.

— Тогда–то в игру и вступил дружок Астрид?

— Совершенно верно. Тогда–то и появился Карлос. Смерть генерала дала ему в руки долгожданный шанс, ведь он был агентом диктатора в США. Гонсалес доверял ему как сыну. Да он и был почти что сыном. Приемным по крайней мере. Генералова третья жена, Мадам, с этим так и не примирилась. До замужества она танцевала в одном из ночных клубов Майами, всего–навсего. И Карлос считал, что имеет на деньги точно такие же права, как и Мадам. Но здесь он промахнулся.

— Если б только это. Его убили.

— Да. Сперва пытали, но выжали мало что. А мафия взялась за Астрид Моллер. Они решили, что Карлос все ей рассказал. Видимо, так и было. И она страшно боялась, как бы они не заграбастали ее сокровища. Потому и использовала тебя и твой приезд в Нью–Йорк. Наверно, сочла, что вид у тебя вполне честный.

— Скорее глупый.

— Пожалуй, это ближе к истине,— засмеялся Калле.— Она–то, конечно, думала приехать в Стокгольм, когда страсти улягутся, и забрать вещички. Ну а что было дальше, ты знаешь. Бедняжку тоже убили. Причем им было известно, что вы с ней встречались, они видели твое имя и адрес в ее записной книжке. Так что выйти на тебя оказалось вовсе не сложно.

— Кто же ее убил?

— Мафия. Они были неплохо осведомлены насчет Карлоса, знали о его отношениях с Астрид. Поэтому нечего удивляться, что они решили взять ее в оборот.

— А этот... бровастый... из той же банды?

— Нет, Марио Астрис — hitman у Мадам. То есть профессиональный убийца. Его послали в Европу разделаться с тобой. Еще немного — и он бы в этом преуспел. Ведь он не дилетант. Был у Гонсалеса полковником тайной полиции. В Нью–Йорке они, очевидно, следили за тобой. И обыск у тебя в гостинице, скорей всего, тоже они устроили. Скажи спасибо, что не попал к ним в лапы, а то бы узнал, почем фунт лиха. Я видел фотографии Карлоса, Арлингтон показывал.

— Страшные, да?

— Не то слово. Все тело в ожогах от сигарет. Пальцы отрезаны и бог знает что еще. Колени перебиты.

— Но Роджер–то Ли мафиозо?

— Да. Преступлений за ним что псалмов в псалтыри. Жуткий тип, хотя с виду ничего себе. Но внешность обманчива. На самом деле это — хладнокровный беспощадный убийца.

— А как он оказался участником этой истории?

— Мафия на всем норовит руки нагреть. Они вели с генералом наркогешефты и отлично знали, что он купается в деньгах. Возможно, даже помогали ему «отмыть» часть денег и разместить их в Америке. После смерти Гонсалеса они мигом смекнули, что тому, кто знает, где искать, будет чем поживиться. А поскольку Карлос был убит, занялись Астрид. Американцы считают, что они еще и заручились поддержкой одного из старых сицилийских мафиози.

— А мнимый полицейский из Нью–Йорка?

— Его послали сюда сицилийские пособники Мадам, на разведку. Но дальше этого дело не пошло, как ты знаешь. Он был убит, и, по мнению американцев, тут поработал твой приятель Ли, но это не доказано. Пока. Они усиленно уговаривают его выступить вроде как главным свидетелем обвинения.

— По–твоему, если он заговорит, его выпустят?

— Нет, в нынешней ситуации вряд ли, но приговор смягчат, и здорово. Электрического стула он уж точно избежит.

Я поежился при мысли, что сам едва туда не угодил, и плеснул себе еще немного коньяку.

— А женщина?

— Грета Бергман?