Алексей Биргер - Тайна машины Штирлица

— Вот Седой и надоумит, как надо отвечать, если будут спрашивать, сказал Ленька. — Кто за ним побежит?

— Ты беги, — сказал Юрка. — Вы с ним как-то лучше всего контачите.

— Да, лучше всего тебе за ним сгонять, — поддержал Димка.

— Тогда я помчался, — сказал Ленька. — Постараюсь найти его как можно быстрее.

И он помчался во весь опор — прохожие только удивленно оглядывались. До своего квартала он добрался за рекордное время — пятнадцать минут. Чемпион мира по бегу позавидовал бы. Правда, там ему пришлось остановиться и отдышаться, и кое-как утереть совсем застилавший глаза пот.

После чего он отправился выглядывать Седого — которого, как было сказано в начале повести, ещё называли Принцем, и который действительно был принцем волшебного королевства в несколько кварталов: принцем, уважаемым и где-нибудь в тридесятом королевстве, аж за Проломным проездом или за Ленинской Слободой.

Седого он нашел в беседке, в соседнем дворе. Держа в руках воображаемую гитару, Седой напевал компании из двух парней и трех девиц:

— Поняли? — спросил он. — Тут вот такой аккорд берешь, ну, представляешь, как бы там-ты-рым-пам! — и он пропел дальше, с задушевной такой интонацией:

— Привет, Ленька! — прервал он пение. — Чего тебе?

— Можно тебя на секунду? — сказал Ленька. — Разговор есть.

— Разговор или проблема? — прищурился Седой.

— Проблема, — чуть замявшись, сказал Ленька.

— Так! — Седой не вышел из беседки через вход, а легко перемахнул через перила. Повернувшись к компании, он помахал всем рукой. — Если задержусь, не ждите меня! У этих пацанов быстрых проблем не бывает!

К тому времени Седому уже исполнилось шестнадцать лет, он учился не в дневной школе, а в вечерней, для рабочей молодежи, днем слесарил на заводе и старался держаться посолидней. Но как он ни сдерживал себя — то и дело из него фонтанировала легкая, как шампанским кружащая голову, удаль.

— Так во что вы опять вляпались? — спросил он, отходя с Ленькой подальше, чтобы их никто не слышал.

— Долго рассказывать, — ответил Ленька. — В общем… в Штирлица. И, знаешь, Седой, похоже, на этот раз мы вляпались ещё серьезней, чем в предыдущие разы.

Седой нахмурился.

— Пой подробности! — сказал он, шаря в кармане своего темного пиджака. Он искал сигареты, и при этом наполовину вытянул почти полностью поместившуюся в боковом кармане книжку. Ленька успел разглядеть название: «По следам человека со шрамом». Седой вытащил сигарету — он курил крепчайшие кубинские сигареты без фильтра, которыми Москва в те годы была завалена — и, как всегда, облизнул её, прежде, чем закурить: кубинцы делали папиросную бумагу из сахарного тростника, и бумага была сладкой.

Ленька стал рассказывать, стараясь излагать все как можно короче и яснее. Видно, у него получилось, потому что Седой, заслушавшись с первых слов, не сразу раскурил сигарету, и лишь потом, спохватившись, что так и мнет её в руке, вставил её в зубы и чиркнул спичкой. То ли от всполоха спички, резко поделившего скулы Седого на область света и область теней, то ли ещё отчего, но лицо Седого, показалось в этот момент напряженным и помрачневшим.

— …И вот, — закончил Ленька, — мы решили обратиться к тебе за советом, что делать, потому что, сам понимаешь, нельзя девчонку в беде бросать.

— Нельзя, — согласился Седой. И вздохнул. — Да что ж, только вот, за способность у вас такая, влипать невесть куда? То на ульяновскую шпану напоретесь, то в валютчиков влетите… Но это, ты прав, похлеще прежнего будет. Ладно, пошли.

— Ты пойдешь туда?.. — Ленька поверить не мог от радости.

— Пойду, конечно! — буркнул Седой. — Вы эти классные «опели» видели, а я что, рыжий? Да и на квартиру этого Штирлица интересно посмотреть. Хотя, конечно… Ладно, веди.

Ленька повел его. Седой некоторое время молчал, потом заметил.

— Ну, Димка, конечно, наврал вам.

— Наврал? — удивился Ленька.

— Не про все, конечно. Но про этот разговор — точно. Если б продавец и говорил со знакомым разведчиком, что вот, мол, с вас Штирлица списали, то не в тех бы словах был такой разговор и не в таком месте. Это Димка придумал, чтобы вас побольше накрутить. Да это пустяки… Вот все другое… Ничего, справимся.

И он опять примолк, потом, в задумчивости, стал напевать вполголоса:

— Кстати, — сказал он. — Человек, который эту песню написал, Юрий Визбор, он в «Семнадцати мгновениях весны» Бормана играет, — Седой вытащил из кармана книжку и показал Леньке фотографию, помещенную ближе к верхнему правому углу обложки.

— Это Визбор? — не понял Ленька.

— Нет, это Борман. Это документальная книжка, но поубойней любого детектива будет. Про то, как пытались установить, действительно Борман погиб при взятии Берлина или сумел бежать, оставив труп похожего на него человека в своей машине. Труп-то весь обгорел, а Борман был самым хитрым из всех нацистов и к тому же неофициальным казначеем нацисткой партии. Если он сбежал, то в его распоряжении оказались не миллионы даже, а миллиарды… В библиотеке всего Юлиана Семенова растащили, а тут эта книжка попалась. Ну, интересно мне стало, как все было на самом деле. Ведь главный-то поединок Штирлиц ведет с Борманом, а даже не с Мюллером, просто этот поединок тише проходит… А Визбора взяли из-за внешнего сходства. Видишь, как бывает? Лицом похожи, а по сути разные. Визбор написал и «Солнышко лесное», и «Московский трамвай», и «Вставайте, граф», и ещё столько отличных песен, что закачаешься.

Он опять примолк на какое-то время, потом стал напевать уже из Высоцкого:

— А вообще, — сказал он, вдруг резко оборвав пение, — я пока что вижу две зацепки. Эти «опели»-двойники и Аргентина. Хотя, может быть, Дрезденская галерея тут тоже к месту.

— То есть? — спросил Ленька. — Ты до чего-то догадался?

Седой мотнул головой и выкинул окурок.

— Пока ни до чего. Просто, говорю, весело будет, если эта книжка про Бормана мне в самую жилу попалась, в самое вовремя… Куда теперь?