Станислав Родионов - Опасная любовь. Засекреченный пикник

В этой грибоварочной комнате — вернее в камере — пахло не сухими травами, а дезодорантом, который, видимо, отбивал дух поганок. Похоже, его крепость и мысли отбивала. Сейчас тут бушевали взгляды, как незримые клинки.

Майор с капитаном смотрели на Рябинина, ожидая следственного озарения. Марина смотрела на всех сразу, вернее, сквозь всех. Артур смотрел на Марину не менее безумным, чем она, взглядом.

Но в перекрестии взглядов горели два: неотрывно и проникающе друг в друга. Рябинин в Мамадышкину и Мамадышкина в Артура.

Маленькие немигающие глазки Антонины стали глазищами, да так и остались немигающими. Следователь пытался в них что-то разглядеть. Вернее, не разглядеть — он уже разглядел, — а понять. Там смешались злость и нежность. Злость в её положении понятна, а нежность?

Она же смотрит на Артура…

Рябинин вздохнул. Книги, статьи, лекции, диссертации о причинах преступности… Но разве эти причины поймёшь без психологии? Как же он, следователь прокуратуры, в годах, забыл, что для большинства женщин любовь выше материального? Любовь красивого парня дороже кирпичного коттеджа.

— Артур, у тебя с Антониной был роман? — провокационно и вроде бы не вовремя спросил Рябинин.

— Давно… Не серьёзный…

— Как не серьёзный? — вздыбилась Мамадышкина. — Жениться хотел.

— Что же помешало? — уже не удивился Рябинин.

— Жилплощади не было, — зло усмехнулась Антонина.

— Теперь жилплощадь у вас есть.

— Не говорите ерунды! Я люблю Марину…

Мамадышкина чёрным мраком взвилась на ровном месте и прыгнула к Марине. Та отпрянула. Но Антонина схватила её за плечи и начала трясти с такой силой, будто хотела, чтобы отскочила голова и покатилась по полу

— Артур! Смотри, какую дуру ты полюбил! В глазам одни глюки. Глянь в них — там сполохи безумия. Мелет всякую дурь. Про твою любовь она давно забыла. Артурчик, зачем она тебе, милый?

Капитан отцепил её руки и отстранил. Тягучая и непонятная тишина, казалось, запечатала всем рты. Или ждали, что скажет следователь?

Рябинин молчал, как бы умещая это событие в своё сознание. За долгую практику он впервые столкнулся с таким оригинальным преступным мотивом…

Обкормив соперницу галлюциногенными поганками, представила её жениху как выжившую из ума.

— Собирайся, милая, — не дожидаясь рябининских слов, сказал майор.

— Куда?

— Она спрашивает? — изумился Палладьев.

— Гражданка Мамадышкина, — очнулся следователь, — вы задержаны за убийство одного человека и причинение вреда здоровью другому.

Слова Рябинина как-то встряхнули её, словно налетевший шквал. Захотелось скрутить Антонину в непомерную грибную чёрную ножку. От усталости ли, от страха ли или желания быть понятой она навалилась на следователя с выкриком:

— Я люблю Артура!

— Нет, это не любовь.

— Следователь, может, я ошиблась… Но любовь всегда права. Это все знают.

— Я не знаю.

— Послушайте песни. Любовь всегда права!

— Мамадышкина, всегда прав ребёнок, обиженный, больно и голодный…

— Но я люблю Артура!

— Нет, это не любовь, — повторился Рябинин.

— А я докажу, — внятно прошептала Антонина.

Она сделала шаг назад, изогнулась невероятной дугой и схватила со стеллажа гранёный стакан с прозрачной едкостью. Видимо, Рябинина и капитана шарахнула единая догадка их криминального опыта, когда из-за ревности плескали сопернице кислотой в лицо. Они дружно подскочили к Марине и загородили её…

Антонина лишь улыбнулась неожиданно покорной улыбкой и поднесла стакан к своим губам. Тогда он бросились к ней, чтобы выбить его из рук, но не успели — она выпила его залпом и бросила пустой стакан под ноги.

Выжидательная тишина остановила их. Чего ждёт человек, когда не знает, как поступить? Но тишину нарушили слова Антонины, которые были тише этой тишины:

— Артур… вот моя любовь…

Она начала оседать на пол. Палладьев успел подхватить её под руки. Майор хотел вызвать «скорую», но вспомнил, что она уже вызвана. Он расстегнул Антонине ворот, но её дыхание уходило в тишину. По неподвижному взгляду майор понял, что она уже ничего не видит.

Артур кинулся к ней:

— Тоня, я верю!

— Нет пульса, — остановил его майор и спросил Рябинина: — Сергей, так это не любовь?

— Не знаю… — признался следователь.

Прокурор конфузился, хотя это не было свойственно ни его характеру, ни его должности. Вернее сказать, он маялся, словно его пропускали через стиральную машину. Хочет поручить какое-нибудь непотребное дело? Он поручает их свободно и даже без комментариев. Скорее всего, я допустил ляп, непростительный для моего опыта и возраста. Не помочь ли ему?

— Юрий Валентинович, погодка-то!

— Да, льёт, как из лейки, — неожиданно подхватил он.

— В таких случаях нет ничего хуже трупа на улице, — развил я мысль, намекая, что если и есть подобный труп, то послать туда лучше следователя молодого.

— Трупа нет, — отмахнулся он.

— Надеюсь, нет ни пожара, ни хищения младенца…

Прокуроры меняются часто. Юрий Валентинович задержался, и я не мог это объяснить ничем, кроме его покладистости. Мною замечено, что до пенсии доживают руководители не принципиальные. Парадокс, но прокурор — самая бесхребетная должность. У ресторанного официанта больше достоинства, а может быть, и прав.

— Сергей Георгиевич, мне грозит взыскание за необоснованные возбуждения уголовных дел. Зампрокурора города звонил.

Что значит «необоснованное возбуждение уголовных дел»? Это процентный рост преступности, которой фактически нет.

— Не возбуждайте, — легко посоветовал я.

— Но образуются ситуации…

Я смекнул, что она уже образовалась. Видимо, пригласил ради этой ситуации. Но прокурор, боясь меня спугнуть, подступал к ней осторожно, словно крался:

— Сергей Георгиевич, ты постоянно жалуешься, что уголовные дела неинтересны.

— Примитивны.

— Слышал про пикник? Учитель физики, преподавательница литературы и трое пятиклассников поехали в лес на машине физика и пропали.

— Но школьники и учительница, говорят, вернулись.

— А физик, а машина? Пропали.

— Расспросить ребят, учительницу, — удивился я примитивности задачи.

— Молчат.

— На допросах?

Прокурор хихикнул укоризненно. Ну да, необоснованное возбуждение уголовного дела; а если дело не возбуждено, то нет и допросов.

— Но их хотя бы опросили?

— Молчат, — повторился прокурор.

Он пододвинул мне хиленькую папку: справки, опросы школьниц инспектором детской комнаты, милицейские протоколы… Я читал и удивлялся: поехали в лес, там погуляли… Физик сел в машину и пропал, оставив учительницу и школьников. До города они добрались на попутках.