Ирина Зарубина - Компромат

До назначенного часа оставалась уйма времени.

От нечего делать Клавдия заглянула в ближайший гастроном и пошла по отделам, внимательно разглядывая выставленные в витринах продукты, а также узорно оформленные ценники с многозначными цифрами.

С некоторых пор, сделала она как-то вывод из своих наблюдений, такие магазинные экскурсии стали для населения чем-то вроде национального вида спорта.

Студенты и пенсионеры, домохозяйки и профессора… — словом, все, кто когда-то считался средним классом, а теперь, в новые времена, едва сводил концы с концами, — бродили по просторным помещениям супермаркетов и кто с раздражением, а кто с благоговейным восхищением вприглядку приобщались к реалиям «капиталистического рая».

Клавдия не ощущала ни раздражения, ни восторга. Ей просто было любопытно, за сколько минут она смогла бы здесь потратить свою зарплату.

Полтора килограмма слабосоленой семги, вот этот пышный торт с экзотическими фруктами… и, пожалуй, еще останется кое-что от зарплаты, чтобы добраться на троллейбусе домой.

Клавдия продвигалась по торговому залу, беспечно помахивая своей сумкой, заполненной документами. Продавщицы провожали ее равнодушными взглядами.

Дежкина не видела, что за ней на почтительном расстоянии следует ничем не примечательный субъект в сером пальто.

Даже если бы она и увидала его, то, конечно, не обратила бы никакого внимания.

Ей просто в голову бы не пришло, что она является объектом самой настоящей слежки.

Как в кино.

Когда она вышла из широких стеклянных дверей гастронома, субъект в сером пальто остановился у витрины и долго провожал ее взглядом.

Затем он вынул из кармана радиотелефон и что-то сказал в трубку.

Оказавшаяся поблизости старушка, совершавшая, как и Клавдия, осмотр сверкающих витрин, услыхала непонятную фразу: «Объект движется в намеченном направлении».

Старушка удивленно оглянулась, а затем скоренько засеменила прочь: мало ли чего можно ожидать от этих непонятных «новых русских»…

Булочная в Смоленском переулке была одна-единственная — это Клавдия знала.

Потому в странной записке и не был указан точный адрес.

Клавдия посмотрела на часы и убедилась, что явилась за пятнадцать минут до указанного времени.

Припомнив подобные сцены из шпионских фильмов, она не стала спешить к входному крыльцу, находившемуся на углу здания, а прогулочным шагом прошлась туда-сюда по противоположной стороне улицы. Попутно она оглядывалась по сторонам, пытаясь угадать, кто и откуда явится на назначенную встречу.

По тротуару спешили прохожие. Никто не замечал ее, тем более не буравил внимательным взглядом.

Поглядев на часы — пора, — Дежкина направилась к булочной.

Там у крыльца стояла дряхлая старушка. Выходящие из дверей покупатели одаривали ее кто сотенной бумажкой, кто тысячной. Старушка принимала дань без всякой благодарности, как само собой разумеющееся. Словно ее цель бдения у крыльца булочной заключалась совсем в ином, в чем-то высоком и недоступном обыденному пониманию.

У прилавка — обычная толчея. Очередь была не маленькая, но продвигалась быстро.

Высокая продавщица с пережженными перекисью волосами лихо управлялась с кассовым аппаратом, а ее помощница выкладывала перед покупателями пухлые булки и батоны.

Все это являло разительный контраст с неспешно-величавым ритмом жизни супермаркета, и Клавдия отметила про себя: Москва — город контрастов.

Ровно без пятнадцати шесть она вышла на крыльцо булочной и огляделась.

Никого.

Она даже решила, что действительно произошла какая-то ошибка, записка попала не по адресу либо на самом деле была чьим-то глупым розыгрышем, как внезапно почувствовала, что кто-то осторожно трогает ее за рукав.

Это была сморщенная старушка.

— Тебя, милая, как звать? — проворковала она.

— Вам что, бабушка? — не сразу поняла ее Дежкина. — На хлеб не хватает? Сколько? Я добавлю.

Старушка хитро сощурила глаз.

— Клавой, небось, зовут, — сама ответила она на свой вопрос.

Клавдия удивленно воззрилась на нее, а затем против воли улыбнулась. Вот тебе и загадочная личность с письменными угрозами.

— Клавой, бабушка, — подтвердила она. — А как вы догадались?

— Э, милая, какая ты скорая. Много будешь знать, враз такой, как я, станешь. — Она внимательно огляделась по сторонам, будто проверила, не притащила ли за собой Клавдия «хвост». — Пришла, значит. А то я уж думала: не придешь.

— Как не прийти, когда в эту историю даже мое начальство вмешалось… — вырвалось у Клавдии. — Так что, бабушка, может, вы мне объясните, что все это значит?

Старушка ничего не ответила и поманила за собой. Она свернула за угол и с неожиданной для своих лет прытью направилась к глухой подворотне в конце тупика.

Дежкиной ничего не оставалось, как следовать за нею.

Миновав подворотню, они оказались в пустом дворе-колодце. Старушка уверенно скользнула в подъезд дома. Она не стала подниматься по крутой и темной лестнице, а завернула в какой-то закуток и отворила неприметную дверцу черного хода.

— Куда вы меня ведете, бабушка? — начала было Клавдия, но старушка обернулась и приложила сухонький палец к губам.

«Цирк!» — подумала Дежки на.

Она всегда учила своих детей уважать старость и поэтому покорно следовала за странной своей провожатой, удивляясь при этом, зачем она это делает.

Можно представить, как хохотал бы Чубаристов, узнай он, что Дежкина потратила уйму времени на путешествие с полоумной бабулькой по московским трущобам.

Клавдия уже перестала следить за маршрутом движения. Да если бы и следила, все равно бы запуталась в этих переходах, подворотнях, сквозных каменных дворах, схожих меж собою как две капли воды, каких-то мрачноватых задворках и мусорных свалках с фонтанирующими из-под ног бродячими кошками.

Интересно знать, с какой стати Меньшиков благословил ее на это нелепое путешествие?

— Ну, милая, вот мы и пришли, — наконец объявила старушка, подведя Дежкину к оббитой металлом двери в каменной стене.

— Н-да, бабушка… Спасибо, что не заставили лезть через забор, — не удержалась от реплики Клавдия. — Может, хотя бы теперь вы мне объясните, что все это значит?

Старушка улыбнулась, обнажив рядок мелких пожелтевших зубов и, подняв с земли сучковатую палку, что есть мочи ударила ею по железной двери.

— А теперь прощай, милая, — сказала она. — Сама сейчас все узнаешь…

С этими словами она отворила дверь и жестом приказала Клавдии войти.

Пожав плечами, та повиновалась.

Дверь захлопнулась, и Клавдия погрузилась в непроглядный мрак.