Сергей Бурый - Млн знаков под потолком

У двери в квартиру отца оказался примерно через час. Позвонил, он не открывал. Внутри все сжалось. Услышал шаги.

— Папа.

Переступил порог. Смотрел на отца долго, не веря, что он стоит передо мной. Такой же, как был. Довольный, с улыбкой на лице. Спросил, почему без звонка.

— Без звонка?

Я не понимал, почему он не бросился обнимать меня, плакать и говорить, что рад, ведь его сын жив.

— Папа!

Вместо него зарыдал я.

— Да что случилось-то?

Он не понимал. Заметил, что от меня дурно пахнет.

— Что с тобой? Такой худой стал.

Мы пошли на кухню, я сел на табурет.

— Какое сегодня число?

Отец назвал число. Его день рождения был позади.

— Я не пришел на твой день рождения.

Отец сказал, ничего страшного.

— Хотя я удивился, что ты даже не позвонил. Подумал, занят по работе, забыл. Не беспокойся, я не обиделся. Да что с тобой такое?

Я вдруг понял, что он ничего не знает, думает, все в порядке. Это поразило меня, я сидел и ничего не мог сказать.

— Значит, ты живой, — сказал я.

Это звучало очень глупо.

— Конечно, живой, а каким я должен быть?

Отец рассмеялся.

Сказал, что меня похитили, но отец не верил. Он видел, что я не в себе. Решил, расскажу ему все потом, не сейчас.

— Ладно, я пойду.

Отец настаивал, чтобы я остался, забеспокоился.

— Все нормально, не переживай, я действительно не в себе, — сказал и ушел.

Хорошо, что с отцом все в порядке.

Что дальше?

Поехал в редакцию и сразу направился к Кудрявцеву. Он был на месте.

— А, это вы, — презрительно сказал он, когда я вошел в кабинет.

— Извините, меня не было две недели, со мной кое-что случилось.

— Вас не было две недели? — поднял брови Кудрявцев. — Не замечал.

— Не замечали?

Я рассказал ему все, что со мной произошло. Он слушал внимательно и был поражен. Кажется, поверил мне.

— И что вы думаете делать? — спросил Кудрявцев, когда я закончил.

— Сейчас поеду в полицию.

— Не надо в полицию. Напишите все, что вы мне сейчас рассказали. Это будет сенсационная серия материалов.

Не мог написать ни знака. Пробовал начать разными способами, гулял, пил, сидел в кафе, но это вызывало только смех. То ли это была психологическая травма, то ли еще что-то, но я не был способен выполнять даже самые простые журналистские задания, с которыми раньше легко справлялся. Кудрявцев стал нагружать меня ими, когда понял, что через две недели я не сдал ему ни строчки «Миллон знаков под потолком» — так мы решили назвать серию материалов. Кажется, Кудрявцев через какое-то время решил, что я все выдумал.

Я часто подходил к тому месту, откуда вышел на свободу. Думал, меня будет охватывать паника и жуткий страх. Вместо этого чувствовал приятное возбуждение, подъем сил. Как-то раз мне показалось, что я увидел Роберта Маркина, стоявшего вместе с бездомными и получавшего бесплатную пищу из фургона какой-то благотворительной организации. Думал, подойти или нет, решил не подходить.

В полицию я так и не пошел. В голову закралась странная мысль, что меня могут тоже посадить в тюрьму, ведь там, в комнате, я убил человека. Гнал эти мысли, уверял себя, что это полная ерунда. Это была чистой воды самооборона. И все-таки в

полицию обращаться не стал.

Все вокруг казалось мне какой-то несущественной ерундой, жизнь потеряла смысл. Теперь мы часто созванивались с отцом, он беспокоился за меня. Я решил не рассказывать ему, что со мной произошло. Просто заболел, был не в себе, что-то вроде белой горячки. В одном из разговоров спросил отца, кто все-таки приходил тогда, в детстве, каждый день. Ответ меня поразил. Отец сказал, что нет смысла больше скрывать, прошло столько времени.

— Помнишь, внизу жила сумасшедшая соседка, ее все Боней называли. Глухонемая старуха. Ей все время мерещилось, что мы ее заливаем. Каждый день она приходила в одно и то же время. Я как-то интуитивно понимал ее жесты. Помнишь ее? Такая худая, как смерть. Поэтому я ее так и называл.

— А зачем ты сказал несколько лет назад, что умрешь, если я не приду на твой день рождения?

— Я так сказал? Не помню, пошутил, наверное. А почему ты спрашиваешь?

Какая-то ерунда. Полная чушь. Меня раздражало все вокруг, а разговор с отцом только усилил ощущение полной бессмысленности происходящего здесь, в большом мире.

Когда я вновь оказался у двери, из которой вышел на свободу, в моей голове уже твердо засела одна идея, и я намеревался ее осуществить. В тот день бездомным снова раздавали пищу, я долго ждал появления Роберта, однако он не пришел.

С тех пор я дежурил там каждый день, но он не появлялся целую неделю. Много раз прокрутил в голове сценарий разговора, возможные варианты. Думал, как действовать, если все пойдет не так. Больше не мог думать ни о чем другом, только об этом, перестал ходить на работу. Телефон разрядился и больше я его не заряжал. Ел чисто механически, покупая растворимую лапшу и заливал ее апельсиновым соком.

Через неделю понял, что надо найти Роберта любым возможным способом. Написал ему сообщение там, где мы раньше переписывались, с предложением о встрече. Провел за монитором целые сутки, ожидая, когда он прочитает сообщение.

Посмотрел на часы, когда это случилось. 7 часов 14 минут. Светало. Роберт Маркин ответил: «Давай встретимся». Назначил время и место.

Мы встретились там, где бездомным дают бесплатную горячую еду. Я сразу сказал, что все знаю, а он не отрицал. Роберт не извинялся, не находил оправданий, он просто кивнул. Заверил его, что не буду обращаться в полицию, мне это не нужно.

— Я снова хочу туда.

Объяснил ему, что должен попасть в эту комнату и пройти все заново, только на этот раз пусть не уничтожает написанное.

— Я теперь вообще не могу писать, мне надо снова испытать все это.

Роберт даже не удивился, но отказал. Он рассказал мне об искусственном интеллекте, оказывается, это он общался со мной и давал задания. Мне было все равно, меня интересовало другое.

Спросил, почему он не хочет все повторить, в чем проблема? Роберт ответил, что ставил перед собой задачу и выполнил ее.

— У меня появилась новая идея, для ее воплощения нужны другие условия, повторять то же самое нет смысла.

Молил его, чтобы передумал, хотел шантажировать обращением в полицию, но не сделал этого. Наш разговор был очень странным. Я не спрашивал его, как он жил все эти годы, что мы не общались, не спрашивал, почему он выбрал меня жертвой своего эксперимента. Ничего подобного. Было мало слов, и мы безрезультатно разошлись.

После встречи я стал думать, могу ли сам поместить себя в такую комнату, создать похожие условия. Вновь приходил к тому заброшенному дому с подземной стоянкой, хотел попасть внутрь, но на двери висел замок.