Диана Дэвидсон - Шоколад или жизнь?

Моя старинная добрейшая подруга! Гораздо приятнее было улыбаться ее жалобам, чем думать о своей боли. Когда Марла приехала из Коннектикута, ей сложно было привыкнуть к мужской толпе, которую она встречала каждый божий день, в каждом чертовом кафе. Были ли они банкирами, агентами по продаже недвижимости или инженерами, все сплошь и рядом щеголяли в высоких ковбойских шляпах, кожаных сапогах, куртках с бахромой и украшениях из бирюзы. Сегодняшний день не был исключением, хотя я и не могла взять в толк, каким образом шмотки в стиле вестерн сочетались с бельгийским цикорным салатом.

— Ты уверена, что с тобой в порядке? — снова уточнила подруга, а когда я кивнула, продолжила: — Похоже, нам стоит возобновить встречи нашего общества анонимных любвиголиков.

В обществе этом было все, как и у анонимных алкоголиков, только его членами были те, кто пристрастился к любовным отношениям и любовным романам. К сожалению, на данный момент единственными его членами были мы с Марлой, но в любом случае каждый разговор с ней подспудно или открытым образом всегда был связан с нашими сердечными проблемами.

— Зачем? — спросила я.

— Потомушшшто! — шикнула она. — Я понятия не имею, что творится в твоей жизни, а потом вдруг ррраз! — и происходит такая вот ерунда.

— Я обязательно сообщу тебе время и место следующего нападения.

Слова она пропустила мимо ушей, но посмотрела на меня озабоченно:

— А Джерк не досаждал тебе в последнее время?

И я рассказала ей про метание горшков с цветами и как вовремя тогда подошел генерал Бо.

— Думаешь, сейчас это Джерк? — тихо спросила она.

— Трудно сказать. Обычно на публике он ведет себя благопристойно. К тому же я понятия не имею, чем могла вывести его из себя.

Неожиданно я почувствовала легкое головокружение — наверное, нападение спровоцировало выброс адреналина в кровь. Интересно, а я когда-нибудь вообще знала, из-за чего бесится Джерк?

Марла отломила большой кусок французского хлеба, который лежал в корзинке на нашем столе, и щедро намазала его маслом. Подала мне, и я взяла, хотя есть еще не была готова.

— Должна сказать, — продолжала Марла, жуя, — то есть, если ты не против, чтобы мы говорили об этом… Когда я услышала, что Филипа, возможно, убили, то сразу начала подозревать нашего бывшего…

Меня бросило в пот:

— Ты шутишь.

— Нет. Я звонила Джерку в офис утром в понедельник (ответил секретарь), назвалась именем одной из его клиенток и сказала, что потеряла свою записную книжку и мне необходимо вспомнить, когда я приходила к нему на прием. Может быть, утром в пятницу? Она ответила, что такого быть не могло: доктор был в больнице по вызову в восемь утра. — Она выдержала паузу. — Затем я позвонила одной знакомой медсестре в больницу и подтвердила свои предположения…

Я откусила кусок намазанного маслом багета. Он был теплый и чуть влажный, должно быть, его вынули из печи не более двадцати минут назад. Из масла выглядывали кусочки свежего порубленного базилика. Еда заставляет отступить всякую боль.

— Почему ты думаешь, что Джону Ричарду было дело до Филипа?

— О, прошу тебя! — Она приподняла брови. — Ты не можешь быть настолько наивной.

— Ревность? Но с чего бы ему ревновать? Мы развелись четыре года назад.

Марла намазывала мягкое масло с травами на новый кусок багета.

— А подумай. Ты ведь начала встречаться с Миллером. А Джерк принялся разъезжать под твоими окнами, названивать, по-всякому приставать. Это ревность, говорю тебе!

— Дамы, вы готовы сделать заказ? — произнесла официантка над нашими головами, та, которая помогла мне подняться. — Или вам требуется еще немного времени? Ужасно, что такое произошло. Просто не верится…

Пока она щебетала над нами, подошел также менеджер, хотел удостовериться, что все в порядке. Тоном, который я не хотела рассматривать как обвинительный, он объявил, что ребята уже заканчивают ликвидировать беспорядок что я натворила. Мы быстренько заказали пирог, зелень с винегретом и кофе.

Когда кофе прибыл, я все еще прокручивала в голове слова Марлы. На вкус кофе был попросту грязь. Дождавшись ухода официантки, я доверительно заметила:

— С Томом Шульцем я встречалась четыре месяца.

Марла отмахнулась от этого комментария обеими руками:

— Умоляю, Джерку не может угрожать коп, который выглядит так, слово только что вышел из леса: в камуфляжном костюме, с мощной винтовкой в одной руке и упаковкой пива в другой. А вот роскошный парень, профи в своем деле, богатый психотерапевт — это совсем другое дело.

Она подала знак официантке.

— Никогда не думала, что из-за свиданий мне придется установить в доме систему безопасности, которая стоит бешеных денег, — ответила я.

Подошла официантка.

— Дорогуша, — сказала ей Марла. — В вашем заведении кто-то только что напал на мою подругу. Думаю, ей нужен кофе получше, чем этот. Его сварили из лежалых зерен? Сделай нам, пожалуйста, одолжение, свари свежий. Очень просим.

В довершение просьбы она натянула на лицо улыбку, которая уже никого не могла одурачить.

— Мы подаем стопроцентный колумбийский кофе, — засопела официантка.

— Неужели? — округлила глаза Марла. — Но ни я, ни моя подруга не можем его пить. Так что либо сделай новый, либо принеси чай. На свой выбор.

— Простите, — сказала девушка, хотя в ее голосе не звучало ни капли сожаления. — Какой-то кошмар творится. Когда на вас… напали, посетители вон за тем столом, — она показала рукой, — кинули нас на двадцать два доллара. Их вычтут из моей зарплаты.

Прежде чем мы успели что-либо ответить, она удалилась.

— Бедная девушка. Не будь к ней слишком строга, Марла.

— Обещаю. Надеюсь, тот тупица критик заглянет в эту дыру.

— Ты напомнила мне…

— Потом. Нечего там читать. Сначала поешь.

— Замечательно. Пусть мне станет плохо на полный желудок.

Марла прищелкнула языком.

— До того, как нас прервали, да еще и таким отвратительным кофе, мы собирались устроить мини-собрание нашего общества анонимных любвиголиков и поговорить об отношениях.

— Помимо напряженной дружбы с Томом Шульцем, на данный момент у меня нет никаких отношений.

— Но были.

Подали салаты. Я подумала о Филипе, о воздушных шариках и шоколаде, о том, как приветливо он мне улыбался. Вспомнила, как каждое утро сидела на террасе своего старого дома. «Кто-то любит меня». Потом вспомнила о слухах по поводу Филипа и Визи Харрингтон.

— Я переживала за него. И думала, что он переживает за меня.

— Но ты не была в этом уверена. — Я ничего не ответила, и Марла продолжала, приступив к салату: — Хотя на что-то надеялась. Ты, Филип и Арч ходили куда-нибудь втроем? В поход там, в кино?

Я почувствовала прилив стыда. Меня обличали.