Диана Дэвидсон - Шоколад или жизнь?

— Как вы думаете, почему Джулиан красит волосы? — спросила я.

— Возможно, чтобы подчеркнуть свою избранность среди индейцев, — ответил генерал раздраженно. — Ты думаешь, он мог бы избрать другой стиль? — Он сгребал в кучу фруктовые очистки, приправленные остатками кофе и клочками старой газеты, и складывал пустые коробки из-под конфет. Подняв одну вверх, он изрек: — Иногда трудно поверить, что в первую очередь съедается эта вот ерунда.

Когда он наконец довез бачок до ворот, с неба западали большие капли дождя. Мы поспешили в дом, а дождь начал усиливаться. Неожиданно я задумалась: как генерал узнал, что я собираюсь снова увидеться с Шульцем?

Генерал Бо любезно предложил мне принять душ первой.

Одной из самых безумных идей этого роскошного дома было то, что два человека не могли пользоваться горячей водой одновременно. Я сказала, чтобы первым шел он, а я поднимусь позже, как проверю свои кухонные владения. Вымыв руки в ванной холла, я пошла на кухню.

Там сидела Адель, погруженная в телефонный разговор. Я сразу не поняла, с кем она говорит, зато легко различала каждое слово. Бедная Адель! На нее свалился очередной кризис. Срывалось новое благотворительное мероприятие, намеченное на август. Это был показ фильма: полсотни долларов за билет, в мужской роли второго плана — Джордж Рамслингер.

— Неужели в этой школе его никто не знает? — вопрошала она в трубку. В сине-белом шелковом платье спортивного кроя и чудесных лодочках она выглядела по-королевски. Хотя наряд ее более подходил для ленча в яхт-клубе, чем для еще одного дня в Вэйле. Одной рукой Адель держала трубку, второй слегка опиралась на трость, будто в любой момент готова была использовать ее как оружие. Я хихикнула, искренне надеясь, что это была Джоан Расмуссен и что Адель устраивает ей допрос с пристрастием.

Я написала записку: «Я знаю этого предводителя ковбоев». Адель кивнула с улыбкой и подняла палец в знак того, что освободится через минутку. Я написала еще: «У тебя есть бинты?» Она сложила губы в удивленное «О» и покачала головой.

— Тебе нужна помощь? — прошептала она.

Теперь покачала головой я и, съежившись, выскочила под проливной дождь. Добежав до грузовичка, я вытащила из аптечки эластичный бинт, обмотала больную руку, вынула газету, которую дала мне Марла, и отправилась на террасу. Обезболивающее принимать не стала. Пока. Не успела я развернуть газету, в глаза бросился заголовок:

Никакой любви с первой ложки

Своим последним кулинарным приключением мисс Голди Беар (да, друзья, вы все правильно поняли), разведенная владелица компании «Голдилокс» (кроме шуток), провозгласила себя Богиней Любви. Наша незамужняя Венера притязает на царствование в кухне, где она якобы готовит кушанья с афродизиаками.

Но широко разрекламированного эротического эффекта, то есть яркой вспышки любви на субботнем ужине для шестерых в элегантном доме Брайана и Визи Харрингтонов замечено не было. Скорее, наоборот. Враждебность между хозяином и хозяйкой вечера проявилась уже где-то между мидиями и кишем, а силу набрала вместе с плохо прожаренными свиными медальонами и сухими шоколадными печеньями.

Сколько еще Аспен-Мидоу должен выносить эту боль на своем твердом нёбе? Представьте, если бы Голди Беар обслуживала конференцию по вопросам мира! Соединенные Штаты были бы уничтожены гораздо быстрее, чем лимонный пирог с меренгой. Очевидно, что у мисс Беар нет явных навыков в искусстве кулинарии, также как и успешного опыта на любовном поприще. Поэтому мы пытаемся призвать ее заняться чем-то, в чем она действительно хороша. Например, подвозить людей, куда им надо.

А сейчас я прощаюсь с вами до следующего раза.

Навеки ваш разоблачитель застолий,

Пьер

Мидии? Киш? Свиные медальоны? «Подвозить»?

Зачем он это делает? Почему он так жесток? Мои мучения можно было сравнить только со страданиями рыбы, которую чистят живьем. Острая боль рвала мою бедную душу. Пронзить вот так публично и так бесчестно… Даже не верилось. Обида обратилась в яростный гнев. Каковы были мои шансы на подачу иска по делу о клевете? Каждый раз, когда я звонила своему адвокату, приходилось спускать сотни долларов, только чтобы получить ответ: что бы ни было у меня в голове, это — плохая идея.

На террасу вышла Адель. Дождь перешел в град; за его частыми ударами я не услышала ее трости. Она увидела у меня в руках газету, и взгляд ее преисполнился сочувствия:

— Как жаль, что ты увидела это.

— Мне тоже. Кто бы мог это быть? Кто-то, кто был на ужине? Кто-то, кто услышал о нем и неправильно понял меню?

Зазвонил телефон, и я поднялась, чтобы ответить. Я бы сделала что угодно, лишь бы отойти подальше от этой чертовой газетенки.

— Миссис Фаркуар, пожалуйста. Это директор школы Элк-Парк.

Очевидно, он не узнал голос человека, который всего неделю назад помог ему с трудным бранчем. Я попросила подождать и отнесла трубку Адели. Потом закрыла глаза и стала слушать, как яростно лупит по крыше град. Мне хотелось, чтобы этот Пьер, кто б он там ни был, оказался сейчас на улице: голый, изможденный, забитый градом до полусметри, а потом чтоб его ударило молнией!

Я тяжело вздохнула. Воздух был совсем холодным. Каждая градина била мне прямо в сердце. Вы думаете, что, будучи замужем за жестоким мужем, можно научиться принимать оскорбление как должное? Да, но пока ты не научишься отстраняться, пока не перестанешь принимать его близко к сердцу, будет больно. Я собиралась отстраниться, и как можно дальше. А еще собиралась узнать, что это за чудовище пытается загнать меня в угол.

— Не понимаю, почему в этом городе все вечно идет не так? — вопрошала Адель в телефонную трубку.

Действительно.

Я шмыгнула в прихожую за парочкой конфет, а когда вернулась, подхватила фиолетово-белый вязаный плед и, закутавшись, уселась в плетеное кресло. Развернула конфетку, отправила ее в рот. Когда немилосердно нежный, отчаянно сладкий черный шоколад начал обволакивать язык и нёбо, я наконец почувствовала себя лучше. Через мгновение я набрала в легкие побольше холодного воздуха и открыла глаза — град завесил равнину непроходимой стеной. Тут и там белые брызги мешались с сочной зеленой травой. Бытует мнение, что как только ты переедешь в горы, твоя жизнь изменится. Многие ошибочно полагают, что в окружении этой великолепной природы не будет ни гула машин, ни разговоров за твоей спиной, ни жестокости в целом. Я съела еще конфетку и оглянулась: на Адель, качающую головой в ответ на жалобы директора, на стол с ненавистной газетой, на панель управления системой безопасности, что может защитить лишь от физического вторжения, не больше…