Тед Косматка - Мерцающие

Я высмотрел на улице отель, показал Мерси, но та возразила:

– Не сюда.

– Почему?

– В первый, что мы увидели, нельзя.

Немного дальше светилась красным вывеска: «Свободные места. Кабельное ТВ».

Мы расплатились наличными.

– Морозилка в конце коридора.

Номер был чистый, без финтифлюшек. Одеяла с цветастым узором. Я включил отопление на полную мощность. Двуспальная кровать была мягкой. Я спал как покойник.

Когда я проснулся утром, Мерси, уже одетая, сидела за круглым столиком в углу. Она оставила мне кофе и пышки.

– Континентальный завтрак, – объявила она. – Я опасалась, что ты проспишь.

На кровати лежал маленький полиэтиленовый пакет.

– Зубная щетка и паста, – добавила Мерси, – и бритва. Купила в лавочке дальше по улице.

Она настроила телевизор на новости – монотонную скороговорку о внешней политике. Корея. Рынок акций. Грядущие выборы.

Я сел. Одежда прилипла к телу. Все болело. Рубашка заскорузла, засохла по форме спящего тела. Ободранная кожа горела. Надо было принять душ и побриться.

– Купить бы новую одежду, – сказал я Мерси.

Она кивнула.

– Рядом есть магазин. И аренда машин тоже. Чем скорее выедем, тем лучше.

– Возьмем машину напрокат?

– Если не берешься угнать.

Я поднялся и побрел через номер за своим кофе. Он был горячий и вкусный. Я выпил весь. Но пышки в меня не полезли.

– Когда они нас поймают – убьют, – сказала Мерси.

«Когда», а не «если».

– И что нам делать? Нельзя же просто так сидеть?

– Переберемся в другой схрон, как велела Викерс.

– Это далеко?

– Довольно далеко. Два дня пути. Там встретимся с ней и решим, что делать.

– А если ее там нет?

– Она там будет.

Мы ехали всё на запад, через два штата, в ночь. Сменялись за рулем, пожирая мили. Подъемы и спуски походили на волны небывалого моря. Гипнотический ритм мотора вынес нас к рассвету.

Равнины – зной и бескрайний простор. Тоска. Коневодческие фермы.

Мы поели в «Деннис» под Топекой и проспали шесть часов в «Супер 8» на краю шоссе.

До пустыни добрались к полудню. Сияло яркое солнце. Земля здесь была чужой. Голой и враждебной, как поверхность луны. Засушливая почва, овраги и голые холмы. Непокорная земля. Мы еще много часов гнали на запад, а потом свернули к югу.

– Викерс… – напомнил я.

Солнце зашло, и мир сузился до луча фар. Прерывистая белая линия разматывалась перед нами и пропадала позади.

– Угу, – промычала Мерси.

– Ты веришь ей насчет Брайтона? О том, что он такое?

– Ты их видел. Решай сам.

Она припала лбом к окну, уставившись в ночь.

– А в каскад? – спросил я.

– Во что?

– В мир-матрешку – вложенные друг в друга Вселенные: конечный объем с бесконечной площадью поверхности?

– Я ничего не понимаю в физике. Мне Викерс объясняла по-другому.

– Как?

– Мир – это остров, – сказала она. – Самое прекрасное место, какое можно представить, не менявшееся, пока однажды на его берега не попали крысы.

– Крысы? – переспросил я.

Мерси кивнула.

– Неважно, как они туда попали. Главное – появились. Эти крысы отличались от обитавших на острове животных и, если дать им волю, нарушили бы гармонию. Их надо было контролировать, понимаешь?

– Да-да.

– Блюстители острова пытались справиться с крысами, но те оказались слишком проворны. И так умны, что обходили ловушки. Тогда решили завезти хищников, которые питались бы крысами. И на остров выпустили змей. Больших ядовитых змей, убивающих крысу одним укусом. Как ты думаешь, что из этого вышло?

– Змеи не справились с крысами.

Она кивнула.

– Змеи пробрались в самое сердце острова и вели себя так, как ведут себя змеи. Так что теперь на острове было два вида паразитов. Думаешь, блюстители острова на этом остановились?

– Догадываюсь, что нет.

– Нет, не остановились. Завезли новых животных – хитрых мангустов. Те были проворнее змей и умнее крыс. Их завезли и выпустили на волю, и, как ты думаешь, что из этого вышло?

– Они не убили змей.

– О, они убивали. Самых неповоротливых и слабых. Но со временем мангусты стали такой же проблемой, как крысы и змеи. Погибало много мангустов и змей тоже, а вокруг них шныряли крысы. Поэтому со временем ввели закон – нерушимый и вечный. Больше никаких мангустов. Никаких чужаков. Век чудес окончен. Никаких новшеств на этом острове. Блюстители умыли руки и сказали: «Будь что будет».

– А Брайтон – из змей?

– Змеи есть змеи. Я веду речь об острове.

Я долго молча вел машину.

– Чего хотят змеи?

– Кто может знать, чего хочет змея?

– А как насчет мангустов?

– Все вымерли.

– А крысы чего хотят?

– Крысы хотят того, чего всюду хотят крысы. – Она подставила лицо солнцу. – Просто выжить.

День становился жарче. Мерси предложила меня сменить, но я отмахнулся:

– Поспи, я справлюсь.

На площадке для отдыха мы попили воды из фонтанчика и воспользовались туалетом. Нашли свое место на карте: «Вы здесь». С двух сторон нас обступали невысокие холмы. Я видел в зеркальце свои усталые глаза. Три часа, сказал я себе. Еще три часа, и позволю себе отдохнуть. Я достал мобильник в надежде, что заработала карта, но аппарат все еще глючил. Включился, что подавало надежду, но иконки не откликались. Я слышал, что помогает, если закопать его в рисовую крупу, но риса у меня не было, так что я отбросил телефон на панель в надежде, что солнце его просушит. Я вспоминал Джой.

Мерси, пока я вел машину, спала.

Эти места нельзя измерить. Невозможно описать. Пустыня. Разломанная земля. Ярко-красные стены вставали и падали вдали. Ветер вырубил из камня волны. Вместо гор были странные столы, на которых продолжалась пустыня. Жесткая основа планеты на сотни футов вздымалась в небо, словно сам Бог не мог решить, на каком уровне остановиться.

Дорога вилась по низменностям между плато – выбирала единственно проходимую полоску среди нагромождений камня. Временами она превращалась в мост над расселинами. В другие расщелины она ныряла, и тогда над нами поднимались стены каньонов. Бунтующий ландшафт. Я представлял, каково было здесь первопоселенцам. Сколько их добралось сюда и обнаружило, что пути дальше нет, что солнце запекло землю и возвратиться тоже невозможно.

От жары путались мысли. А может, от недосыпа.

Я жал на газ, сколько можно было без риска, но, когда вздумал проверить скорость, оказалось, что она снизилась до пятидесяти. Я снова поднажал, но каждый взгляд на спидометр показывал, что скорость падает. Где-то я ее терял. Как терял собственную жизнь.

Мерси на заднем сиденье что-то промычала и снова затихла. Уснула. Лежала так тихо, что я обернулся проверить, дышит ли. Ее грудь плавно поднималась и опадала, как земля вокруг.