Галина Романова - Большие проблемы маленькой блондинки

— Кто что говорил. Кто болтал, что свои же сдали. Кто болтал, будто бы он своих сдал. Но суда не было, точно. А мне это… — Кока бочком двинулся к двери, старательно держась к Щукину лицом. — А мне можно выйти?

Ну, будто в школе, честное слово!

Можно выйти?.. Можно не дожидаться перемены?..

Чей-то ведь сын — Жанна не в силах подавить неприязнь, угнулась в пол на манер Щукина. И мужем наверняка сподобится стать, если Марго его окончательно не загубит. Хотя куда уж дальше-то!

— Куда выйти? — Стас мотнул головой, слез с трюмо и, метнувшись, преградил парню отступление из спальни. — Мы же не договорили еще! У меня еще имеется парочка вопросов.

— Например?..

Кока встал как вкопанный в самом центре огромной хозяйской спальни. Вжал голову в плечи и затравленно уставился на Щукина.

— Например, что могло заставить Тамару вернуться к нему? Чем могла шантажировать ее Светлана Светина? Почему моя жена проплакала почти всю ночь, а под утро сбежала из дома, оставив предсмертную записку? Она же не была дурой! Она же предполагала, что это подстава чистой воды. Почему тогда поехала?! Что за страх ее гнал в этот город?! Она же боялась, дураку ясно, что боялась! Я хочу знать — почему?! — растопыренные пальцы Щукина мелькали почти перед самым носом перепуганного насмерть Коки. — Пока я не узнаю ответов на все эти вопросы, я не сдвинусь с места, понятно?!

— Почему? Почему здесь? — пискнул плаксиво юноша, отступая от разъяренного Стаса. — Мы-то тут при чем?

Он отступал до тех пор, пока не уперся в хозяйскую кровать. Качнулся и упал на нее тощей задницей. Качнулся теперь уже на пружинах, будто на батуте, раз, другой, третий. И это его бессмысленное игривое подпрыгивание снова вывело Щукина из себя. Забыв о предостережениях про больное после перенесенной дифтерии горло, Стас опять ухватил бедного малого за воротник.

— Веди меня к этой толстой жабе! Веди немедленно, или я… Или я вас сейчас здесь всех в винегрет искрошу!!!

И искрошит ведь, ахнула Жанна про себя. И беды такой наделает, что целой жизни не хватит расхлебать. В таком состоянии не до самоконтроля и субординации. В таком состоянии он всех поубивает, а потом сядет в тюрьму. А ей что делать?! Ведь делать что-то надо…

— Слушай, Стас! — повысила она голос, подбежала и вцепилась в его руку, которая без устали трепала Коку. — Слушай, прекрати немедленно! Это все эмоции! Если они продолжат тебя душить, то…

Господи, помоги ей найти нужные слова, ну помоги же! Помоги остановить Щукина, чтобы не наделал глупостей, чтобы не исковеркал свою жизнь, которую, кажется, уже и коверкать-то дальше некуда. Предел.

— Прекрати! Иначе мы никогда ничего не узнаем! — закричала Жанна, отчаявшись привести его в чувство, а голова Коки уже болталась, как у тряпичного Арлекино.

Щукин отпускал парня медленно, через великую силу. И даже отпустив, все еще продолжал глядеть на него ненавидящими мутными глазами. Широченная бугрившаяся мускулами грудь тяжело ходила, натягивая до треска узкую рубашку. Тяжелые крепко стиснутые кулаки чуть подрагивали.

— Нет, Стас! Нет! — Жанна втиснулась в узкое пространство между ними и неожиданно для самой себя обхватила его лицо ладонями. — Посмотри на меня, ну!

Он не слышал. Глухое бешенство клокотало в нем, словно горячая лава, готовая вот-вот брызнуть через край кратера.

— Посмотри, прошу! — прикрикнула она и слегка ударила Щукина по щеке. — Ты меня слышишь?!

Стас часто заморгал, помотал головой и чуть улыбнулся.

— Дерешься, что ли? — хмыкнул он, рассматривая ее, будто видел впервые.

— Дерусь! И буду драться! — всхлипнула, может, и некстати, но нервы тоже не железные. — У нас времени с тобой нет на все вот это! Нет времени на то, чтобы предъявлять кому-то за прежние обиды! Нам нужна истина, Стас. Давай ее поищем, а…

— Давай, — выдохнул он, взглянул из-за ее плеча на съежившегося Коку и пробормотал если и не примирительно, то уже безо всякой угрозы в голосе: — Давай веди к своей хозяйке. Куда-то она смылась, и не видать.

— Ясное дело куда! — фыркнул бедный малый, боком-боком пробираясь мимо них к двери. — Упивается теперь в столовой до чертей. Ох как мне все это надоело, кто бы знал!..

Сочувствовать ему желающих не нашлось.

Они втроем вышли из спальни Марго и следом за Кокой начали спускаться по лестнице. Еще не достигнув первого этажа, они услышали фальшивое пение из распахнутых дверей слева от лестницы. Густой низкий голос гнусаво выводил про то, что если с девицей на постелице, то покарать непременно.

— Она? — Стас насмешливо поднял бровь, оглянувшись на Коку, идущего между ними.

— Она. — Губы парня затряслись. — Убью суку!!!

Жанна на всякий случай отодвинулась от него подальше, рассматривая загородный дом Удобновых. Когда входили, мало что заметила. Теперь рассмотрела хорошо.

Богато! Богато, со вкусом и на века!

Натуральный паркет. Дубовые панели в современном исполнении. Натуральный хрусталь, тоже не по старинке. Картины по стенам и даже, кажется, из подлинников что-то.

Они подошли к дверям столовой и остановились.

Яркий свет заливал просторную комнату сквозь четыре больших окна размером почти от самого пола и до потолка. Штор на окнах не было. Ну, может, в стирке, кто знает. А может, как предмет интерьера изначально не предусмотрены.

Огромных размеров стол темного дерева, будто огромный челн, плыл по белоснежной столовой. Стены, потолок, половая плитка, все было очень белым и очень чистым. По периметру всего стола стулья, стулья, очень много стульев, тесно соприкасавшихся друг с другом. Один, правда, был сейчас отодвинут в сторону. И на нем восседала мадам Удобнова Маргарита Павловна.

Растрепалась, разлохматилась. В одной руке бутылка водки, в другой — самый настоящий граненый стакан. В тарелке на столе кусок хлеба и два больших помидора. Судя по целостности последних, к закуске Марго не притрагивалась.

— Покарай его, боже!!! — выводила она, уставившись невидящим взглядом куда-то в центр стола.

— Марго! — окликнул ее Кока трясущимся от обуревающих его чувств голосом.

Уж чего в нем было больше, отвращения или негодования — угадать было сложно. Парень расстроился, одним словом.

— Марго! Ну что ты делаешь?!

— Пшел вон! — цыкнула она, не поворачивая в его сторону головы.

Накатила полный стаканище водки и со звучным бульканьем опорожнила его. Занюхала рукавом кружевного пеньюара и снова завела:

— Если с девицей на постелице, покарай его, боже!!!

Пела она минут пять без остановки. Одну и ту же фразу, переиначивая ее интонационно на разный манер. Потом пение прервалось. Повторилась процедура с водкой, и вот тут Марго удивила всех, даже Щукина.

— Я знаю, что мерзко выгляжу, — произнесла она вдруг совершенно ровным трезвым голосом, будто и не бутылка водки была сейчас в ее руках, а тонизирующий напиток. — Знаю, что, кроме отвращения, никаких чувств вызвать не могу. Что сказать… Самой себе противна. А знаете, почему?