Эуджен Чировици - Книга зеркал

– Какую еще рукопись?

– Ту самую, которую пять лет спустя вы опубликовали как свою. В отрывке из книги Флинна упоминается, что Видер работал над весьма важным проектом, что-то о связи между интеллектуальными стимулами и реакциями. А ведь именно об этом говорится в вашей первой книге.

– Совершенно верно. Однако никакой рукописи я не похищала. – Лора решительно помотала головой. – Мистер Фримен, никакой рукописи и не существовало. Я дала Видеру черновик своей диссертации, в частности краткое описание и первые главы. Он высоко оценил мою работу, помог собрать дополнительные материалы, а потом его словно переклинило и он стал расценивать это исследование как свое собственное. В его архиве я обнаружила копию заявки в издательство, где утверждалось, что книга готова к публикации. На самом деле у Видера были только первые главы моей диссертации и прошлые наработки…

– Погодите, а когда и как вы обнаружили копию заявки?

Она пригубила вино, кашлянула и сказала:

– Видер попросил меня рассортировать свои бумаги, забыв, что среди документов находится и эта копия.

– А когда именно это произошло? Вы же говорили, что несколько недель не приезжали к нему домой.

– Я точно не помню, когда именно это произошло, но твердо знаю, что именно поэтому и стала держаться подальше от профессора. К тому времени он рассорился со своими коллегами, нервничал, не мог сосредоточиться. Вдобавок он собирался переезжать в Европу и хотел произвести благоприятное впечатление на своих новых работодателей.

– И кто же был этим новым работодателем?

– Кажется, Кембриджский университет.

– А в каком секретном проекте Видер принимал участие?

– Профессор несколько преувеличивал и важность, и секретность проекта. Видер сотрудничал с научно-исследовательским отделом какой-то военной организации, изучал долговременные эффекты психических и психологических травм, полученных в стрессовых ситуациях. Летом восемьдесят седьмого года завершился срок действия договора о сотрудничестве, только и всего. Видер вообще любил драматизировать происходящее. Он делал вид, будто его силой заставили участвовать в каких-то тайных проектах, будто за ним следят, будто он владеет какой-то секретной информацией… Если честно, по-моему, он бессознательно пытался компенсировать упадок своей научной карьеры. За несколько лет до того, на пике славы, его постоянно приглашали выступать по радио и на телевидении, брали у него интервью, узнавали на улицах. Он кичился своей известностью, забросил исследования, а в итоге пострадала его репутация ученого.

– Но Сара Харпер…

– Мистер Фримен, у Сары были весьма серьезные проблемы. Академический отпуск она взяла вовсе не потому, что была потрясена убийством Видера. В конце концов, я с ней год прожила, хорошо ее знала.

– Значит, ваша первая книга не имеет ничего общего с рукописью Видера?

– Разумеется! Книгу я опубликовала после того, как защитила диссертацию. Сейчас мне хорошо видны все огрехи моего труда. Странно, что книгу так тепло приняли.

– Однако первая глава вашей книги слово в слово совпадает с отрывком из рукописи, который профессор отправил в издательство. Келлеру удалось отыскать это письмо, да и вы говорили, что его видели.

– В этом нет ничего удивительного – Видер отправил в издательство первую главу моей диссертации, я же объяснила.

– Получается, что Видер собирался опубликовать материалы вашего исследования… Почему вы не попытались его остановить? В конце концов, если бы профессора не убили, книга вышла бы под его именем – ваша книга, верно? Он ведь уже отправил в издательство заявку на публикацию.

– Если бы я обвинила профессора в присвоении интеллектуальной собственности, то есть в намеренном плагиате, меня бы подняли на смех. В то время я была простой студенткой, а он – всемирно известным психологом.

Безусловно, этот довод звучал убедительно, однако не следует забывать, что Лора была человеком настойчивым и всегда стремилась быть лучшей. Она любыми способами добивалась своего, а здесь дело касалось ее работы, признания, успеха на избранном поприще. Нетрудно представить, как Лора отреагировала бы на любую попытку ущемить ее интересы или помешать ее карьере.

– Давайте вернемся ко дню убийства профессора. Значит, Флинн обвинил вас в измене, вы ушли, а он остался?

– Нет, – помолчав, ответила Лора. – Он схватил пальто и выбежал из дома.

– А вы не помните, во сколько это произошло?

– Я приехала домой часов в восемь, он вернулся от профессора около десяти и снова ушел примерно в одиннадцать.

– Значит, к полуночи он мог добраться в Западный Виндзор?

– Да.

– Он вызвал такси?

– Может быть. Не помню.

– В тот вечер Флинн с профессором рассорился?

– Не знаю… Смутно припоминаю, что Ричард был очень зол. Особенно после того, как я ему сгоряча заявила, что, если бы Видер предложил мне с ним переспать, я бы не отказалась. По правде говоря, профессор никогда мне ничего такого не предлагал. Поначалу влюбленность Ричарда меня забавляла, а потом мне это надоело. Он вообразил, что у нас с ним роман, подозревал меня в измене… Я пробовала его вразумить, но безуспешно. Он меня еще долго преследовал, даже после Принстона.

– В профессорском доме был беспорядок, как после обыска: шкафы открыты, ящики из тумбочек выдвинуты, бумаги по полу разбросаны. Судя по всему, в доме что-то искали. Спэл ограбить профессора не успел – выскочил в окно, услышав шум в прихожей. Допустим, это Флинн вернулся в особняк… Но зачем ему было рыться в бумагах?

– Не знаю, мистер Фримен. Я вам рассказала все, что помню.

– А когда Флинн вам в прошлом году звонил, он ни в чем не признался? Может быть, он обмолвился о чем-то, чего вы раньше не знали?

– Нет. Он был очень взволнован, нес какой-то вздор, обвинил меня в том, что я его подставила, использовала в каких-то своих порочных целях и что вообще я причастна к убийству Видера. Все это звучало не пугающе, а жалко.

Судя по всему, ни смерть Ричарда, ни убийство профессора не вызывали в Лоре сочувствия или сожаления. Она говорила сухо и рассудительно, будто заранее заготовила ответы на все вопросы.

Мы вышли из бара, я остановил такси для Лоры. Перед уходом я едва не оставил на столе книгу с автографом, но Лора с улыбкой заметила, что вряд ли это подходящее чтение для посетителей бара.

Открыв дверь такси, Лора спросила:

– И что вы теперь собираетесь делать со всей этой информацией?

– Понятия не имею, – ответил я. – Узнав о признании Спэла, его адвокат пытался отправить дело на пересмотр, но ему отказали. Через две недели Фрэнка Спэла казнят, так что, скорее всего, убийство Видера останется нераскрытым.