Эуджен Чировици - Книга зеркал

На лице Лоры мелькнуло облегчение. Мы обменялись рукопожатием, и она села в такси.

Мне пришла эсэмэска: на следующий день Диана прилетала вечерним рейсом. Я ответил, что встречу ее в аэропорту, вернулся к машине и поехал домой.

Телефонный номер я обнаружил почти случайно.

Список звонков на телефон и с телефона Симмонса, сделанных до и после убийства жены, я скопировал в архиве и решил еще раз проверить все номера. В списке было двадцать восемь строк, разделенных на пять колонок: номер, адрес, имя абонента, дата и продолжительность разговора.

Один из адресов показался знакомым, но имя абонента – Джесси Э. Бэнкс – мне ни о чем не говорило. Разговор продолжался пятнадцать минут и сорок одну секунду. Внезапно я вспомнил, откуда знаю этот адрес, и проверил еще кое-какие сведения. Очевидно, что в 1983 году ни имя, ни адрес не заинтересовали следствие, но для меня они были весьма важны. В декабре 1987 года, когда я расследовал дело об убийстве Видера, мне не пришло в голову, что оно как-то связано с убийством четырехлетней давности.

И тут меня осенило. Я вспомнил таинственные слова Дерека Симмонса, сказанные в конце нашего разговора, и проверил свою догадку по «Википедии».

Еще два часа ушло на то, чтобы тщательно сопоставить всю информацию по двум делам – об убийстве миссис Симмонс и об убийстве профессора Видера. После этого я связался с помощником прокурора округа Мерсер и поехал в прокуратуру, где документально подтвердил свою версию. Помощник прокурора позвонил начальнику полиции Брокато, обо всем договорился, и я вернулся домой.

В шкафчике на первом этаже хранился пистолет «беретта томкэт» 32-го калибра, подаренный коллегами при выходе на пенсию, – я никогда им прежде не пользовался. Я вытащил его из коробки, зарядил семью патронами, вытер смазку и сунул пистолет в карман пиджака.

Я припарковался неподалеку от полицейского управления и минут десять не выходил из машины, пытаясь убедить себя, что еще не поздно передумать и забыть обо всем. Через пару часов прилетает Диана, я уже заказал столик в корейском ресторане у Палисейдс-парка.

Нет, никакие уговоры не помогали. Я вышел из машины и направился к дому в конце улицы. На ум пришла старая песня Перси Следжа «Темный закоулок» [17] Перси Следж (1940–2015) – американский певец (блюз, соул, госпел); имеется в виду его композиция «The Dark End of the Street» (1967). . С каждым шагом пистолет в кармане ударял по бедру, словно бы предвещая беду.

Я взошел на деревянное крыльцо и позвонил в дверь. Дерек Симмонс вышел на порог и безо всякого удивления уставился на меня:

– А, это снова вы… Проходите.

Он резко повернулся и скрылся в глубине дома, оставив дверь открытой.

В гостиной у дивана стояли два чемодана и дорожная сумка.

– Собрались куда-то?

– В Луизиану. У Леоноры мать вчера умерла, теперь надо похороны организовывать, дом продавать. Вот я и решил поехать, ей помочь. Да и обстановку сменить не помешает. Кофе хотите?

– Да, спасибо.

Он ушел на кухню, приготовил кофе и вернулся с двумя кружками. Закурив, он оценивающе посмотрел на меня, как игрок в покер, пытающийся угадать карты партнеров.

– И чего вы на этот раз хотите? У вас ордер в кармане или вы просто встрече рады?

– Дерек, я же говорил, что давно на пенсии.

– Мало ли что вы говорили.

– И когда к вам память вернулась? В восемьдесят седьмом? Или раньше? Или вы вообще никогда амнезией не страдали, только притворялись?

– С чего это вы взяли?

– «А теперь пора начать матч. Благодарю за понимание…» – напомнил я. – Вы сами сказали, что были на стадионе, когда комментатор это объявил, после восьмиминутной овации в память о Турмане Ли Мансоне, погибшем в авиакатастрофе в Огайо. Дерек, этот матч состоялся в семьдесят девятом году. Откуда вы знаете, что были на стадионе в Бронксе и слышали это объявление своими ушами?

– Я же говорил, после того, как мне череп проломили, мне пришлось всему заново учиться, про себя все узнавать и…

– Не врите, Дерек. Такое не узнаешь. Такое можно только вспомнить. Сомневаюсь, что в семьдесят девятом вы дневник вели и записали туда свои впечатления от матча. И вот еще что – зачем вы звонили Джозефу Видеру тем самым утром, когда якобы обнаружили жену в прихожей? Когда вы с ним на самом деле познакомились? Как и когда вы с ним договорились, что по результатам медицинского освидетельствования вас признают невменяемым?

Симмонс невозмутимо курил, не спуская с меня глаз. Морщины на щеках проступили четче.

– На вас жучок, что ли? – наконец спросил он.

– Нет.

– А если я проверю?

– Я вам сам покажу.

Я встал, распахнул полы пиджака, медленно расстегнул рубашку и повернулся:

– Видите? Никаких жучков.

– Ну ладно тогда…

Я снова сел на диван, дожидаясь, когда Симмонс заговорит. Наверняка он долго ждал случая рассказать кому-то обо всем, что произошло на самом деле. И разумеется, если бы он уехал, то уже не вернулся бы. Я часто встречал таких типов. Мне было хорошо знакомо четкое осознание того, что человек готов поделиться правдой, – в такие минуты будто раздается щелчок отпираемого сейфа, в замке которого набрали нужную комбинацию. Торопить признание нельзя, оно приходит само собой, в свое время.

– Да, здóрово вы все просчитали… – неторопливо произнес Симмонс. – А откуда вы знаете, что я Видеру в тот день звонил?

– Я проверил список телефонных номеров. Видер тогда только купил дом, фамилию абонента сменить не успели, а бывший владелец, Джесси Э. Бэнкс, умер. Следователи проверили список, но, узнав о смерти Бэнкса, не придали этому значения. Впрочем, даже если бы имя Видера и всплыло, то к делу оно отношения не имело. А вот с вашей стороны это был опрометчивый поступок. Зачем вы из дома Видеру звонили? Телефонных будок поблизости не оказалось?

– Я не хотел из дома выходить, – ответил он, затушив докуренную до фильтра сигарету. – Боялся, что меня увидят, а профессора надо было предупредить до того, как полицейские объявятся. Я же не знал, что меня не сразу арестуют.

– Вы ее и убили, верно? Жену свою?

Он помотал головой:

– Нет, хотя она того заслуживала. Я же говорю, нашел ее в луже крови. Она, стерва, мне изменяла…

Дерек говорил не меньше получаса.

После того как за год до окончания школы его отправили в психушку, жизнь его пошла наперекосяк. Все считали его сумасшедшим, одноклассники сторонились. В колледж он поступать не стал, устроился чернорабочим. Отец его бросил и куда-то уехал. Дерек остался один и лет десять жил уныло и скучно. Он принимал таблетки, прописанные психиатрами, но от лекарств возникали мерзкие побочные эффекты, и в конце концов лечение он забросил.

А спустя девять лет после окончания школы он встретил Анну, и все чудесным образом изменилось – во всяком случае, поначалу. Дерек утверждал, что они любили друг друга. По словам Дерека, Анна выросла в детском доме на Род-Айленде, в восемнадцать лет бродяжничала, связалась с какими-то подозрительными типами и в девятнадцать стала проституткой в Атлантик-Сити. Они познакомились на парковке у мотеля в Принстоне, где Дерек чинил отопление.