Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

– Зачем вы так говорите, тетя! – воскликнула Нина Павловна. – Сонечка, подожди. Может, мама не знала, что это… что в ожерелье нет бриллиантов. И вообще…

– А ты уверена, что этот твой ювелир не ошибается? – спросил Дмитрий Павлович.

– Да, – некрасиво шмыгая носом, сказала Соня. Настя подала ей салфетку, и она утерла глаза.

– Юля, налей валерьянки, – распорядилась Нина Павловна, – что ты, сама сообразить не можешь! Ты же видишь, она никак не успокоится!

– Истеричка, – пробурчала тетя Александра, полные руки в манжетах лилового халата тряслись. Настина мать встала и быстро вышла с террасы.

– Откуда ты его взяла, этого ювелира? Может, он и вправду ничего не понимает? – жалостливо спросила Настя. – Может, еще кого-нибудь попросить оценить?

– Нет, – сказала Соня, комкая салфетку, – хватит. Я так и думала. Я так и знала. Просто я надеялась, а вдруг на этот раз…

– Что? – спросила тетя Александра пронзительно. – Что такое?! Что это еще за раз? Что на этот раз? Что ты опять выдумываешь, дура?! Тебе мало того, что ты уже с нами сделала? Ты хотела…

– Тетя, отстаньте от нее, – приказал Дмитрий Павлович очень твердо, – прекратите.

Вернулась Настина мать, в руках у нее были два стаканчика.

– Сонечка, выпей. И не переживай, может быть, еще все обойдется.

– Ничего не обойдется, – сказала Соня тихо. Тетя Александра быстро перехватила стаканчик с валерьянкой и опрокинула его в себя. Быстро задышала, так что богатырская грудь заходила ходуном, сморщилась и покраснела пятнами.

– Что это такое? – прохрипела она, тыча рукой в стаканчик. – Что?!

Юлия Витальевна смотрела с изумлением. Потом, видя, что тетя наливается синевой, осторожно понюхала пустой стакан.

– Это пустырник с валерианой, – сказала она и еще раз понюхала.

– Там… там… спирт?!

– Ну да, – Настина мать пожала плечами и обвела глазами молчащих родственников.

– Я… я не могу спирт… я не пью спирт… я не принимаю препаратов на спиртовой основе!.. Я… не могу дышать!..

Юлия Витальевна усмехнулась совершенно хладнокровно.

– Запейте водой, – посоветовала она, прошла и забрала стакан. – Соня, я сейчас тебе налью.

– Нет, – сказала Соня, – мне не нужно. Все в порядке.

– Мы видим, что все в порядке! – подала голос Нина Павловна.

– Я… не дышу, – хрипела тетя и хватала себя за белую кожу на горле, – все горит!.. Ты специально!.. Ты же знаешь, что я не принимаю!..

– Вообще-то я думала, что это для Сони, – ответила Юлия Витальевна уже из коридора.

– Кто вам посоветовал отдать ожерелье именно этому ювелиру? – спросил Кирилл, и все посмотрели на него.

Он усмехнулся. Все время получалось, что он вступает как-то некстати.

– Вам-то что за дело? – вскинулась тетя Александра, моментально позабывшая, что “не может дышать”. Владик фыркнул и пролил чай. – Сонька, не смей ему ничего говорить!

– Да что за глупости! – вдруг сказал Сергей возмущенно. – Я посоветовал, Кирилл. Это наша служба, они иногда и для нас, и для Русского музея всякие старинные вещи оценивают. И никакого тут нет секрета, – громко добавил он в сторону тетя Александры, – и я не понимаю, что тут…

– А не понимаешь, и замолчи! – приказала тетя. – Господи, за что мне такое наказание?! За что мне такой позор?!

– Да какой позор?..

– А такой!.. – перебила она. – Хотела за чужой счет в рай въехать? Не вышло! И не выйдет! Матери ничего, а дочери – все! Это тебе, чтоб знала свое место! Где это видано, чтобы дочь бриллианты получила, а мать – шиш?! А?! Вот и сиди теперь со своими стекляшками, кусай локти, знай, что и тебя бабушка-то надула! Ничего тебе не оставила, один пшик! А ты губы раскатала на дармовые деньги! Какая!.. Бриллианты у нее! Видали?

– Стоп! – сказал Кирилл Костромин так, как говорил только на совещаниях, когда выяснялось, что со склада в неизвестном направлении вывезли двадцать два стеклопакета. Тетя Александра вздрогнула и уставилась на него. – Или вы немедленно замолчите, или я сейчас же запру вас в вашей комнате. Там вы сможете завывать сколько угодно. Вам ясно?

Тетя опять бурно задышала, но семья вокруг нее странно и угрожающе молчала, и Кирилл повторил очень спокойно:

– Я спрашиваю – вам ясно? Тетя заморгала. Кирилл смотрел на нее. Настя подошла к нему и встала у него за спиной.

Тетя Александра подышала еще немного – и кивнула.

– Отлично, – сказал Кирилл одобрительно, – вам ясно. Соня, не горюйте. Еще ничего не произошло.

– Произошло, – сказала Соня тихо, – я знала, что ничего не будет. У меня всегда так бывает.

– Ничего не бывает! Завтра мы с Сергеем поедем в эту вашу ювелирную контору и все подробно выясним.

– Нет, – твердо сказала Соня, – никуда вы не поедете. Я не хочу, чтобы в это дело вмешивались посторонние. Если бабушка решила оставить мне стекляшки, значит, так тому и быть.

– Сонечка, перестань, – заговорила Настя, волнуясь, – пусть Кирилл съездит. Он во всем разберется, он очень хорошо… соображает и понимает больше нас.

– Ну да, – сказала Света лениво, – особенно в чужих бриллиантах.

– Брось ты, – дружелюбно посоветовал Соне Владик, – ну хочешь, я их у тебя куплю, эти стекляшки? Сколько попросишь, столько и дам. Ты только не расстраивайся так. А я их Лильке подарю. Или Галке. Или ты сама их станешь на Новый год на елку вешать.

– Конечно, – ответила Соня и улыбнулась Владику, – я постараюсь не расстраиваться.

Кирилл вдруг понял, что не задал самый главный вопрос:

– А когда стало известно, что ожерелье поддельное?

– Мне позвонили, – объяснила Соня неохотно, и улыбка, предназначенная Владику, стекла с ее лица, – позвонили и сказали, что… – и она опять шмыгнула носом.

– Когда позвонили? – спросил Кирилл мягко.

– Полчаса назад. Минут двадцать, Я точно не помню. Я чай собиралась пить.

– Попей чайку, – посоветовала Нина Павловна, – попей, девочка. Что это Юля лекарство никак не принесет!

– Я схожу! – Кирилл быстро встал. – Я ее потороплю.

Юлия Витальевна попалась ему в коридоре, посмотрела удивленно.

Кирилл махнул рукой. Пока они разберутся с валерьянкой, да с тетей Александрой, которая громоподобно затрубила, как только он выскочил за дверь, он успеет выяснить все, что нужно.

Стараясь не топать, он помчался вверх по лестнице, пробежал по коридору и распахнул дверь в комнату Светы.

Если Настя застанет его здесь, меньшее, что его ожидает, – смерть в страшных мучениях, подумал он самодовольно.

В комнате был чудовищный беспорядок, как будто Света по несколько часов в день занималась тем, что конструировала в своей комнате свалку поужаснее. Интересно, куда смотрит бдительная Муся? Впрочем, Света прожила в этой комнате всего два дня, так что Муся вряд ли уже обнаружила, во что она ее превратила.