Марина Серова - Ночной стрелок

— Хватит! — вдруг сказала Светлана. — Можете не продолжать. Разумеется, я расскажу вам все. Я знала, что он безумец, но теперь…

Она с остановившимся взглядом прошла через комнату, открыла какой-то шкафчик и принялась копаться в ящике. На пол полетели потрепанные книжки, старые письма, какая-то бижутерия. Оказалось, Светлана просто искала сигареты. Найдя распечатанную пачку «Мальборо», она хотела пойти на кухню за спичками, но раздумала и спросила, нет ли у меня зажи — галки.

Зажигалка была у меня в сумочке, и я отдала ее Угловой. Прикурив сигарету, она тяжело опустилась на стул возле стола, на котором стояла вазочка с засохшими ромашками, и заговорила — не останавливаясь, почти без пауз:

— Да, «дожать» — это его словечко. Пожалуй, этим словом исчерпывается его кредо. Неважно, имеет ли это смысл, ему важно добиться своего — любой ценой. Меня он добился легко, может быть, поэтому и в дальнейшем относился довольно снисходительно. Как бы то ни было, я ему благодарна. Он протянул мне руку, когда я была совсем одна, в чужом городе, без крыши над головой… Тогда эти руки были еще чистыми, учтите. Но он, конечно, томился здесь — ему было скучно в нашей сонной заводи. Он всегда стремился к риску и «жал» не только других, но, в первую очередь, самого себя. Если он катался на лыжах, то только с самой высокой, головоломной горы. Если нырял, то до самого дна. У него были друзья среди военных летчиков — он каким-то образом умудрился участвовать в полетах и прыгал с парашютом. Если ему случалось драться, он никогда не уходил, пока не укладывал всех своих противников — пусть их был десяток человек…

Новая эпоха была для него спасением — он всеми правдами и неправдами подписал контракт и отправился на войну. Наверное, сто раз его могли убить, но в конечном итоге убивал все-таки он и возвращался победителем. Никогда ничего толком не рассказывал — только посмеивался… Но я видела, что он меняется. Знаете, если раньше он был похож на зверя, которого заточили в зоопарке, дав десяток квадратных метров территории, то теперь это был зверь, почуявший свободу. Акула, нашедшая выход в океан. По-моему, ему было наплевать, что он спит на земле, ест что попало, месяцами не видит женщин. Это не было для него главным. Только одна еще была у него страсть: он хотел сделаться богатым — сказочно богатым! Не знаю, зачем это было ему нужно — может быть, он тогда купил бы какой-нибудь остров и вел бы там беспрерывные войны, а может, угомонился бы раз и навсегда. Не знаю. Но он даже мне постоянно обещал, что когда-нибудь я буду миллионершей… Но в ожидании этого мы жили очень скромно… Очень…

Ее сигарета догорела до фильтра, и Светлана, не задумываясь, закурила новую.

— Последний раз он приехал в отпуск месяцев семь назад, — продолжила она. — И застал меня в растрепанных чувствах. Он сразу почуял неладное — провести этого человека очень трудно… А дело было в том, что накануне я встретила в городе Ростовцева — совершенно случайно, понимаете? Я его не узнала. А вы бы узнали свою первую любовь — изысканного и блестящего джентльмена, красавца — в грязном полусума — сшедшем старике? Все эти пятнадцать лет я ничего не знала о нем. Честно говоря, я давно его похоронила.

Вторая сигарета сгорела быстрее первой, и Светлана сердито вытряхнула из пачки еще одну. Голос ее сделался грустным и мечтательным, словно она рассказывала романтическую сказку.

— Ростовцев тоже не знал, что я живу в Курске… Он выбрал этот город по наитию, случайно. Почему он не уехал, скажем, в Калугу? — Она покачала головой. — Нет, это, несомненно, был перст судьбы. Кто-то на небесах решил сделать нам подарок на прощание… или растоптать окончательно — на это можно смотреть по-разному…

Она немного помолчала, мотнула головой и решительно сказала:

— Не буду утомлять вас этой лирикой!.. Никому она не нужна. Если коротко, то дальше все было так — Ростовцев узнал меня и страшно разволновался. Он уговорил меня зайти к нему в гости — он жил в какой-то развалюхе, в грязи — и в разговоре раскрыл этот самый секрет. Я узнала страшную вещь — тогда, в восемьдесят третьем, он отказался от меня, от нормальной жизни, от всего на свете ради денег — ради огромного богатства.

Оказывается, в своем НИИ они разрабатывали какую-то принципиально новую систему оружия, которой и до сих пор нет ни в одной армии мира. Идея принадлежала его шефу, под чьим руководством он работал. Их была группа — друзей-соратников: трое ученых и, как ни странно, завхоз. Кому из них пришла в голову мысль продать изобретение на Запад, Ростовцев и сам теперь не помнит, да это и несущественно, потому что этой мыслью загорелись все четверо. Все они были честолюбивы и мечтали разбогатеть. Видимо, они полагали, что на родине от них отделаются простым «спасибо». Изобретением они занимались параллельно с основной темой и добились результатов удивительно быстро. Правда, масштабных испытаний проводить они не могли, но теоретически идея была разработана полностью — так, во всяком случае, утверждает Ростовцев.

Однако полностью сохранить тайну им не удалось, об их работе узнали, пошли пересуды, разумеется, вмешался КГБ. Тогда они поступили, как им казалось, очень остроумно — они попросту устроили в институте грандиозный пожар, который уничтожил всю их лабораторию. Но чертежи и выкладки они заблаговременно вынесли. На следующий день их всех взяли.

Всех, кроме Беднова. Его взяли на два дня позже. В последний момент перед своим арестом Ростовцев успел передать пленки с чертежами Беднову и попросил их припрятать в надежном месте. Удалось ли это Беднову, он не знает, но, по-видимому, удалось. На суде все четверо проявили удивительную твердость и наотрез отрицали существование каких-то чертежей и разработок, а пожар называли случайностью.

Однако им вкатили на полную катушку. Все трое ученых пошли в лагеря. Шеф получил пятнадцать лет и вскоре умер в заключении — он был уже в возрасте. Другой тоже погиб — слишком суровым испытанием оказался для него лагерный режим. Ростовцев выжил, но… Единственный, кто легко отделался, — это Беднов. Как завхоз, он не рассматривался органами всерьез и получил только два года. Что стало с ним потом, Ростовцев не знал, но, поскольку сведений о новом оружии не поступало, он полагал, что чертежи до сих пор лежат в надежном месте и ждут, когда их продадут на Запад.

Ростовцев предложил мне найти Беднова и потребовать с него его долю. «Ты станешь богатой, — сказал он, — и вознаградишь себя за все жизненные разочарования…» Говорят, у всех этих людей были золотые головы… А по-моему, они все были сумасшедшими. Вознаградишь себя! Будто на эти деньги я могла бы купить себе молодость и прежнего Ростовцева… И еще он предложил мне жить с ним. Это было самое ужасное. Он смотрел на меня, как больное животное, которое не понимает, за что его мучат.