Марина Серова - С корабля на бал

— Итак, вы хотели бы получить работу в гимназии номер да? — произнес он, быстро просматривая представленные мной документы. — Хороший выбор. Ну что ж… думаю, что с такими бумагами вы можете рассчитывать на место. Вот только я одного не понимаю: зачем вы уехали из Москвы?

— По семейным обстоятельствам.

— О, понятно, — быстро заговорил Сергей Сергеич. — А зачем вам, собственно, идти в гимназию, Елена Владимировна? Вы не хотели бы получить более высокооплачиваемую и престижную работу?

— О чем вы говорите, Сергей Сергеич? — с хорошо разыгранным удивлением проговорила я.

— Ну, например, в Фонд… э-э-э… финансового обеспечения и кредитования… вы видели надпись на вывеске, да? Это фонд Свирского. Чье имя вы так удачно ввернули в приемной. Марина напугалась.

Он захихикал и, поднявшись из-за стола, заходил вокруг узкого дивана, на котором расположилась я. Походка его выглядела весьма комично.

— Вы действительно с ним знакомы?

— С кем? Со Свирским? Нет, что вы. Я в Тарасове-то вторую неделю. А похлопотала за меня моя дальняя родственница. Она в администрации работает.

Он расплылся в широкой улыбке: вероятно, его порадовало, что я незнакома с всемогущим меценатом.

— Значит, ваша родственница работает в администрации. Хм… Я мог бы помочь вам получить работу у Свирского. Хотите, нет?

Я захлопала ресницами и ответила:

— Вы знаете… нет, спасибо, Сергей Сергеич. Я хотела бы преподавать.

— Очень хорошо. — Сергей Сергеич посмотрел мне прямо в лицо, мило улыбнулся и сказал: — А чем я могу быть вам полезен, помимо трудоустройства? С этим, как вы понимаете, у вас проблем не возникнет. С такими-то рекомендациями… Кстати, вы можете звать меня Эс Эс. Это меня еще так в институте звали.

И он ухмыльнулся во весь рот.

Я пристально посмотрела на Сергея Сергеевича: нет, на ловеласа не похож. Наглость, нет, скорее, нагловатость — это напускное. Наверно, в юности девушки не любили, да и сейчас особенно не жалуют. Вероятно, в глубине души — скромный, смешной, пытающийся хорохориться воробышек.

Он может быть полезен. Ведь через него проходят все увольнения и поступления на работу во второй гимназии.

Ну что ж…

Я склонила голову и, лукаво посмотрев на донжуанистого заведующего отделом кадров, произнесла:

— Ну хорошо… не могли бы вы познакомить меня с городом? Я тут давно не была, хотя и родилась здесь.

Звучит довольно глупо, но для этого занимательного колобка — сойдет. В конце концов, мне и надо сыграть не слишком интеллектуальную, но душевную клушу.

Сергей Сергеич посмотрел на меня важным взглядом и ответил:

— Знаете что, Елена Владимировна? Сейчас я направлю вас на собеседование, а после него вы зайдете ко мне, и мы оформим вас в должность. А потом можно будет и поужинать. Ведь вы не шутили, не так ли?

Я повела плечом, придав себе довольно застенчивый вид, и ответила:

— Нет, почему же, Сергей Сергеич. Не шутила. Только мой вам совет: увольте вашу замечательную секретаршу. Она у вас в роли цербера и посетителей явно отпугивает. А среди них могут оказаться ценные кадры. Только более боязливые, чем я.

Сергей Сергеевич ухмыльнулся:

— Вы совершенно верно заметили, Лена. Она и призвана отпугивать посетителей. Потому что тот, кто испугается ее, не сможет работать во второй гимназии. Там такие балованные чада сидят. Наглые. Рожа — во, а ума — с гулькин ху… в общем, немного. Простите. С «мобильниками» ходят. Вот поэтому я и не рекомендовал бы вам идти туда. В фонде местечко потеплее и поприбыльнее.

— Ничего, — ответила я. — Я справлюсь.

Сергей Сергеич снова ухмыльнулся, придал себе многозначительный вид и сказал:

— А вы решительная, Лена, хотя на первый взгляд и не скажешь. Ну хорошо, договорились.

И, когда я уже собиралась уходить, добавил:

— А вы — хитрая. Поняли, что я безобидный тип. И что могу быть вам полезен в этом городе. А что касается моей секретарши Марины, так она — кандидат искусствоведения и два года назад победила в областном конкурсе кроссвордистов.

Вот это номер.

Я улыбнулась: по всей видимости, не только секретарша-искусствовед, но и этот «колобок» Эс Эс далеко не глуп. Глупого бы сюда не взяли. Наверно, разбирается в людях. И в самом деле — безобиден.

Сергей Сергеич оказался непьющим.

Это выяснилось после пяти бокалов вина, выпитых им в продолжение первого же часа нашего пребывания в ресторанчике средней руки. Заведение было довольно непрезентабельное, но это только на взгляд человека, вращающегося в высшем свете и познавшего вкус настоящей жизни.

Хотя, признаться, я не относилась к людям, которые успели распробовать этот вкус очень внятно — слишком много работы, — но попробовать на язычок эту жизнь все-таки успела.

Хотя бар «Айвенго» — вероятно, по названию одноименного произведения Вальтера Скотта, — отделанный под старинную таверну со стенами из красного камня, относился к числу заведений, в которое не стыдно пригласить приличную девушку.

Сергей Сергеич оказался непьющим не потому, что он в этот вечер совсем не пил. Просто человек, регулярно употребляющий хоть какой-то алкоголь, не будет так реагировать на выпивку.

После пяти бокалов — я сама выпила от силы один да чуть пригубила второй — Сергей Сергеич захмелел и понес чушь.

Мне оставалось только пользоваться удачно сложившейся ситуацией и — спрашивать.

— А что, милый Эс Эс, часто приходится перетряхивать кадровый состав гимназии номер два? — спросила я.

Сергей Сергеич не ответил, потому что не успел прожевать бифштекс. Когда злополучный кусок мяса был перемолот и проглочен, он заговорил:

— Да в последнее время… м-м-м… не очень. Были там всякие. В основном безработные филологи, бывшие журналисты. По блату там были… наглые все такие. Особенно один… физкультурничек. Боец. На него там, в гимназии, теперь, говорят, молятся. Незаменимый.

— Какой физкультурничек?

— А его взяли на место тренера для этих барчуков… плавание там, в бассейне… потом в тренажерном зале, ну, и все такое… да. В тренажерном зале. В тир еще… Титаник, мать его!

— Какой еще Титаник? Почему Титаник? — усмехнулась я, дотрагиваясь кончиками пальцев до рукава Сергея Сергеича. — Он что, на Ди Каприо похож, что ли?

— Ну да… на Ди Каприо! Примерно так же, как моя секретарша Марина — на ш-ша… Шарон Стоун. Уф-ф! Вы знаете, Лена, вы оказались для меня одной-единственной отдушиной в моей канцелярщине… во всем этом болоте! Вы все так мило… так получилось хорошо.

Он приблизил ко мне свое широкое добродушное лицо и заговорил таинственным голосом со смешными свистящими интонациями:

— Кто тут только ко мне не приходит! Вот непосредственно перед вами была одна жутко вульгарная дамочка. Является, садится нога на ногу и говорит: была я перед вами в одной фирме, так там эдакий боров мне втирает, что, дескать, оклад мы тебе положим три сотни баксов, делать ты ничего не будешь, только сообщения по факсу и по «электронке» принимать да мне приносить. И кофе варить. А еще я каждый четный день недели, в обеденный перерыв, буду тебя трахать. Вот и все обязанности. Пересказывает она мне все это… а рожа наглая! Думаю, тебе-то в этой самой фирме самое место с такими обязанностями. Только у нее полный расклад был, все козыри на руках… — Эс Эс гневно отпил из бокала вино, и его круглое лицо окончательно побагровело: — Тут тебе и звонок от доброго дяди, и все прочее. И все ради какого-то никчемного места секретарши при толстозадом директоре. Все то же самое, что и в фирме, где тот боров сидел. Только платят не триста баксов в месяц, а меньше гораздо. И чего… и чего ты, спрашивается, ходишь, нервы мне треплешь, жаба? Работы по профилю захотела? Кончила… кончила, стало быть, филфак этот, и думаешь по специальности это… Непонятно мне это, — закончил он свою длинную, путаную и неуместную речь, которая, впрочем, меня даже несколько позабавила. — Впрочем, теперь, я думаю, во вторую гимназию не будут сильно рваться… после этого-то…