Марина Серова - С корабля на бал

И еще — мне показалось, что все это он говорил только потому, что хотел как-то замять странное смятение, охватившее его при упоминании имени Паши Иванова.

«Кактусика».

Одним словом, он пригласил меня к себе в гости на ужин. Мне не понравилось это предложение, но из профессиональной корысти я согласилась.

Я вышла на улицу и зашагала по вечернему проспекту. Позади, за поворотом, осталась Казанская, на которой находилась моя новая работа. Навстречу, щурясь от лучей заходящего весеннего солнца, шли немногочисленные прохожие, и я, осмотревшись по сторонам, быстро пошла к ближайшему перекрестку, чтобы поймать попутку до дома Шикина.

Жил он не так уж далеко от моего первого фиктивного места работы — администрации губернатора, где мне, кстати, оформили отпуск за свой счет.

По-моему, Владислав Сергеевич жил в двух или трех кварталах от гимназии, если судить по номеру его дома.

Шикин предлагал довезти меня сам, но я отказалась, сославшись на то, что у меня есть еще дела. И так много ему позволила — с первого раза согласилась пойти в гости к незнакомому мужчине.

Проходящий мимо юноша загляделся на меня, а потому вдруг зажмурился и прикрыл глаза рукой. Словно пустил кто-то шаловливого солнечного зайчика в глаза этого молодого человека.

Зайчик побежал по мостовой у моих ног и исчез. Потом опять появился, на мгновение отразившись в огромном отполированном окне кафе на противоположной стороне проспекта. Наверно, какой-то ребенок играется зеркальцем и пускает эти зайчики, как, помнится, я сама любила делать за пятнадцать лет до того, как стала спецагентом Багирой.

Или же это окна отразили со своей гладкой поверхности сполох веселого солнечного света. А мои напряженные нервы зафиксировали это как гипотетический признак угрозы.

Напряженные — или просто хорошо натренированные, а, Елена Вла… то есть Юлия Сергеевна?..

Я пробежала взглядом по рядам домов с обеих сторон проспекта. Инстинкты бывшего разведчика заиграли во мне, разбуженные сигналом тревоги на уровне подсознания.

Тусклые стены домов нависли над полупустым, несмотря на не такой уж поздний час, проспектом, и ни одного лучика света не исходило от молчаливых серых громад.

Освещенные заходящим солнцем, стекла окон определенно не могли дать такой яркий отсвет, тем более такой малой площади. Что-то вроде зеркальца или…

И тут я увидела это «или». В окне одного дома между третьим и четвертым этажами — подъездном окне — я увидела темную фигуру человека. Стекла в раме не было, и сполох слетал с чего-то продолговатого в руках этого человека.

Человек скорчился, отчего казался уж очень маленьким, почти как ребенок. Но тем не менее этот «ребенок» мог принести мне смерть.

Я резко рванулась в сторону, но, опережая это мое движение, сверкнула…

…нет, пока, к счастью, только мысль: это же оптический прицел!

Ох, как вовремя я прыгнула за высокий старый тополь, растущий у проезжей части! Я подхватила чутким ухом мгновенно растаявший в воздухе негромкий хлопок, и витрина магазина возле меня с дырой и с разбежавшимися от нее, как паутина от паука, трещинами, расползлась по ним и грудой осколков рухнула к моим ногам.

Вот это да!

И тут снова…

Бабах!

Вторая пуля высекла искру из бордюра тротуара.

Больше не стреляли.

Ну ничего, погоди, заяц, — или какой ты там зверь. Я должна его достать, непременно должна… от этого зависит слишком много!

Я стремительно перебежала улицу и нырнула в арку, над которой на третьем этаже и располагалось то самое роковое окно.

Вот он, этот подъезд, другого быть не могло. Тут оказался кодовый замок. Это так кстати, Юлия Сергеевна! Ну хорошо. Разберемся.

Ждать смысла не имело: уйдет. Но и действовать методом тыка не годилось. Слишком долго можно угадывать искомую комбинацию цифр.

Хорошо, что здесь оказались белые кнопочки последовательного кода, то есть кнопочки нажимаются одна за другой, а не коричневые, когда кнопочки нажимаются одновременно. Стараясь унять яростно пульсирующую в голове кровь, я наклонилась к коду.

Так, все предельно просто. Вот они, три грязные кнопочки. 1, 6, 7 — между семью чистенькими и незапачканными, которые не входили в код.

Дверь отворилась, и я, толкнув ее, стремительно влетела в подъезд, на ходу вынимая из сумочки пистолет и снимая его с предохранителя.

Прямо передо мной в дурно пахнущей луже мочи валялся пьяный мужик бомжеватого вида. Судя по жутчайшему перегару, он не только не сумел бы прицелиться в меня, но и даже определить, с какой стороны ружья наличествует дуло, а с какой приклад.

Я перешагнула через жалкую развалину и побежала дальше. К счастью, в доме не было лифта, и потому разминуться с моим обидчиком — точнее, потенциальным убийцей — было невозможно.

Разве что он откроет квартиру и войдет в нее, что в принципе было маловероятно.

Между третьим и четвертым этажами валялся еще один субъект, пахнущий так же дурно. Валялся у того самого окна, из которого в меня стреляли.

Какой-то заповедник бомжей — и это, можно сказать, в самом центре города. Как они только сюда попадают, если даже я, агент Багира, вошла в подъезд не совсем без проблем?

А второй бомж еще чище.

И если господин на первом этаже был одет в обноски нищего инженера 80-х годов, то этот фрукт, очевидно, был облачен в обноски господина с первого этажа.

Зябко сжав дохленькие плечи, он приник небритой щекой и подбородком к полу, и с угла рта его, пузырясь, текла слюна.

Вокруг него, в зловонном воздухе, не освежаемом даже порывами ветра из незастекленного окна, едва ли не зримо плыло густое алкогольное марево перегара.

Рядом с ним, скорчившись и завернувшись в какую-то овчинку или тулупчик, лежал ребенок. Вероятно, отпрыск этого опустившегося пропитого ничтожества.

Впрочем, нужно было принять меры предосторожности. Мне были известны случаи, когда киллеры переодевались в бомжей и нищих и прекрасно их изображали во всех подробностях. Был даже случай, когда потенциальная жертва подала такому «бомжу» милостыню — и тут же дождалась благодарности: пули в лоб.

Я присела на корточки и, превозмогая отвращение, хлопнула бомжа кончиками пальцев по щеке. Он не реагировал. Тогда я довольно чувствительно ткнула его дулом пистолета в лоб.

Тут «фрукт» подал признаки жизни.

То бишь правое веко бомжа дрогнуло и медленно поползло вверх, открывая мутную полоску глазного яблока, и на меня выпялился красный, бессмысленный, мутный глаз, в котором неизвестно чего было больше: ужаса перед этой чудовищной жизнью, задернутой пологом алкогольно-сердечной недостаточности, или же желания осмыслить, кто его побеспокоил.

Теперь я была уверена, что это не тот, кто мне нужен.