Марина Серова - Спасайся кто может

Можете себе представить, с какой скоростью я бежала туда и особенно обратно. Я взяла всю имеющуюся в моем распоряжении взрывчатку, хотя ее с лихвой хватило бы на десяток таких дверей.

Ни одна собака не попалась мне по дороге, да, судя по всему, кроме Владимира Егоровича, встретить я никого и не могла. А он честно отрабатывал свои деньги и проводил на стройке весь световой день, лишь изредка позволяя себе расслабиться.

Когда я вернулась к пресловутой двери, меня поразило лицо Сергея Анатольевича.

Оно словно закаменело. И первые слова, что он сказал мне, были ему под стать:

— Не знаю, что она с ними делает, но кричат они страшно.

Я не стала выяснять, кого он имел в виду под словом «они». Видимо, потому, что боялась услышать ответ.

Вместо этого я стала доставать из карманов взрывчатку и крепить ее в наиболее уязвимых, с моей точки зрения, местах.

И тут я сама услышала эти вопли. Я не поняла, кому они принадлежали, но волосы встали у меня дыбом.

Живое существо кричит так в единственном случае — если умирает мучительной смертью.

— Опять, — почти простонал Сергей Анатольевич, и это подстегнуло меня.

Все эмоции я отложила на потом, а пока мои руки работали как автомат, и мысли были ясные.

Все было готово, оставалось только отойти в безопасное место и нажать на кнопку.

Но в этот момент произошло невероятное — дверь открылась и на ее пороге стояла Зинаида Алексеевна с обезображенным истерическим хохотом лицом.

За ее спиной полыхало пламя.

Пожалуй, ничего страшнее я в этот день не видела, хотя старалась не думать об обитателях этого кошмарного «зоопарка», вызывавших в моей памяти один из самых черных романов Уэллса.

Но Уэллс, воспитанный в доброй старой Англии, да еще в благополучном девятнадцатом веке, до такого додуматься просто не мог.

Доктор Моро экспериментировал с животными. К этому мы давно привыкли и не считаем за грех.

Тут же в качестве подопытных животных использовали людей. И проделывали с ними такое, во что отказался бы верить гениальный фантаст.

Перед нами была совершенно ненормальная женщина, да и может ли нормальный человек заниматься подобными вещами?

С взлохмаченными космами, с губами, то ли разбитыми, то ли искусанными в кровь, и дико вытаращенными глазами, она кривлялась, показывая длинным узловатым пальцем себе за спину.

— Ну что же вы не заходите? — смеялась она. — Добро пожаловать, гости дорогие. Только опоздали вы. Самое интересное уже закончилось…

Отшвырнув ее в сторону, я забежала внутрь большой просторной комнаты и чуть не задохнулась от дыма.

Горело все. Стены, пол и потолок. Видимо, все кругом было облито какой-то горючей жидкостью. Но это был не бензин.

Запах был резкий, незнакомый.

Сквозь дым и огонь очень трудно было что — то рассмотреть, но все-таки я успела увидеть столько, чтобы лишиться сна на долгие месяцы.

Это были ясли. Или инкубатор…

Я не знаю, каким словом это назвать, но больше всего это напоминало палату для новорожденных в роддоме.

Одни из них находилась под колпаками из пластика, другие плавали в каком-то растворе. Теперь это были трупы, но даже не это поразило меня больше всего. Трупов я за свою жизнь видела достаточно. В том числе и детских.

Но те существа, что были умерщвлены несколько минут назад, не могли быть причислены ни к одному известному роду живых существ.

Тут экспериментировали по-крупному, соревнуясь с господом богом, творили новые виды.

Только получалось у них нечто умопомрачительное.

К счастью, я пробыла в пылающем помещении чуть больше минуты, к тому же большая часть тел была объята пламенем и обезображена до неузнаваемости.

Но кошка с клешнями вместо лап теперь показалась бы мне милой зверушкой.

Во всяком случае, у нее не было человеческих глаз…

Теперь я знала, кто плакал по ночам в лесу.

Выбежав из этого ада, я не сразу поняла, что произошло.

Но пожар перекинулся и на другие помещения.

Сергей Анатольевич кричал мне об этом, но я была в таком состоянии, что до меня не доходил смысл его слов.

Мне сейчас было не до того, но я успела заметить, что сама поджигательница куда-то исчезла.

Не знаю, как бы я выбралась оттуда, если бы Сергей Анатольевич не схватил меня за руку и не потащил к выходу.

Наверное, где-то замкнуло электричество или сработала система самоуничтожения. Вполне возможно, что это было предусмотрено хозяевами на случай грозящего разоблачения.

Животные метались в клетках, но времени не было, чтобы открывать их, и мы не могли им помочь.

Мы побежали в подземный ход, чтобы добраться до запертых в кладовке пленников, но не смогли добраться до нужного места.

По полу подземного хода текла огненная река, на Сергее Анатольевиче загорелась одежда, и мне с трудом удалось потушить ее.

Если бы мы вышли из инкубатора на несколько минут позже, то уже не остались бы в живых. Сгорели бы вместе с корпусом, и никто бы никогда не узнал, какими экспериментами занимались новые хозяева бывшего санатория.

Спасло нас то, что несколько часов назад я воспользовалась «запасным выходом», и теперь этот маршрут стал для нас «дорогой жизни».

Добравшись до погреба, мы услышали взрыв огромной мощности. Сработала моя взрывчатка, о которой я совершенно забыла за ненадобностью.

Если кто-то и оставался там в живых, то после взрыва это было уже исключено.

Когда мы выбрались из погреба и, пробежав по первому этажу своего корпуса, оказались на свежем воздухе, на месте второго и третьего корпусов были дымящиеся развалины.

Вероятно, я ошиблась, подумав, что причиной взрыва были мои «игрушки». То есть они, конечно, тоже взорвались, но привести к моментальному разрушению двух больших корпусов они бы не смогли при всем желании.

Тут была игрушка помощнее.

Как ни странно, но первый корпус практически не пострадал. Кое-где взрывной волной выбило стекла, и только.

Поэтому когда на шум взрывов прибежал задыхающийся Владимир Егорович, он ничего не мог понять.

Практически все было уничтожено, а мы — живые и здоровые — сидели на крыльце корпуса и не проявляли по поводу произошедшего никаких эмоций.

Мы были настолько оглушены всем увиденным, что не имели ни сил, ни желания что-то объяснять кому бы то ни было, тем более — Владимиру Егоровичу, роль которого в жизни подпольной лаборатории еще предстояло выяснить.

За всеми этими событиями мы совершенно забыли про завхоза, или кем он там числился в лаборатории. О нем вспомнил Сергей Анатольевич и тут же побежал в лес.

Вернулся он растерянный и смущенный.

— Я точно помню, где я его оставил, — оправдывался он, как будто я его в чем-нибудь обвиняла. — И как он смог освободиться?