Эмили Барр - Ночной поезд

Он не хотел об этом слышать.

– Прошу вас, Айрис. Прошу вас. Наверное, у меня есть друзья на работе, но не такие, о которых вы говорите. Любой из моих коллег, если вы попросите его прийти и посидеть со мной, будет, я думаю… озадачен. Они предполагают, что у меня есть настоящие друзья на подобный случай. Мы с Ларой всегда были так близки. Никогда никто нам не требовался. У меня есть она, а у нее я.

И у нее так или иначе был Гай Томас. Слова эти, невысказанные, словно повисли в воздухе.

Сэм локтем столкнул свой телефон с подлокотника дивана и наклонился, чтобы подобрать его. Лицо его при этом вдруг осветилось надеждой, что, возможно, эсэмэска незаметно пришла в ту секунду, когда он нагибался.

– Ничего нет, – проговорил он. – Айрис. Что, к чертям, происходит? Чем она занималась? Где она? Она не может просто так… не прийти.

Я села рядом с ним и коснулась его руки.

– Мы выясним, – заверила я его. У меня больше не было никакого желания на него сердиться. Положение Сэма казалось ужасным, и я сознавала, что это только начало. – Непременно выясним в свое время. И мне ясны ваши слова о том, что вы больше ни в ком не нуждаетесь. Не так много людей способны это понять, но я правда понимаю. Окажись я на вашем месте, я бы тоже не знала, кому позвонить. Я понимаю, как вам ее не хватает. Забавно: вы с ней производили впечатление такой пары, у которой сотни друзей. Я-то думала, что вы каждые выходные ходили к кому-нибудь на обед. – Я заметила, что употребила прошедшее время вместо настоящего, и понадеялась, что он не заметил.

– Вовсе нет, – отозвался Сэм. – Мы хотим просто быть друг с другом. Мы всегда только вдвоем.

– Я такая же. – Я бросила быстрый взгляд на Джессику. Она возилась со своим телефоном возле шумевшего чайника и, кажется, не слушала нас. – Я и мой парень Лори. Мы такие же.

– Кому нужны толпы так называемых друзей, без конца посылающих эсэмэски и старающихся заставить тебя делать то, что тебе не хочется?

– Не мне. Я люблю включать музыку с той громкостью, которая мне нравится. И делать все остальное так, как я хочу. А для разговоров у меня есть Лори, только Лори. Мы живем так годами.

Я подумала о своей прошлой жизни, когда я еще работала и жила в Лондоне. В те дни у меня имелась уйма друзей. Еще недавно я скучала по такой жизни. Именно тоска по кому-то еще привела меня сегодня к дверям Сэма.

Он посмотрел на меня с грустной улыбкой.

– Значит, вы понимаете, – кивнул он. – Так что представьте себе, что ваш парень пропал. И кто-то там умер. И все это ужасно и бессмысленно, точь-в-точь как в кошмаре, но реально. И вам говорят, что ваш парень был близок с тем, кто умер. Как бы вы себя почувствовали?

Я отказалась рассматривать этот сценарий. Вместо этого я сказала, нежно и ободряюще похлопывая Сэма по руке:

– Если бы Лара была сегодня здесь, как обычно, и я бы забежала к вам просто поздороваться, вы были бы не слишком довольны, верно?

Он рассмеялся, но невесело:

– Верно. Однако когда она вернется, вы можете забегать, когда вам захочется. Правда, пожалуйста, прошу вас. Вы должны быть нашим другом. Никто больше. Только вы.

– Спасибо.

Я поддержала Сэма в его напряженном усилии притворяться, что все будет хорошо. А дело принимало все более скверный оборот. Какой-то человек убит, а Лара пропала. Это настойчиво наводило на предположение, что она тоже мертва, но я отогнала эту мысль. И притворилась, что верю: Лара вот-вот вернется домой, возбужденная, с запутанной историей, но целая и невредимая. Женщина-полицейский в кухне улыбнулась бы и отправилась на свое следующее задание.

Я обошла дом. Поскольку верхний этаж представлял собой помещение почти без внутренних перегородок, там было особенно нечего осматривать, а мне хотелось пройти везде.

– Значит, ваша спальня на нижнем этаже? – спросила я.

– Угу. – Сэм посмотрел на меня и издал неожиданный смешок. – Валяйте. Осмотрите дом, если хотите. Мне нечего прятать. Я вижу, что вам хочется. Ларе тоже бы захотелось.

Может, в конце концов, этот дом тоже станет считаться местом преступления, но, поскольку Лара не приехала домой, я решила, что вполне безопасно устроить себе маленькую экскурсию. Да и она сделала то же самое в моем доме.

Я посмотрела на Джессику Стейнс. Та пожала плечами:

– Ладно, но только ничего не трогайте.

Сэм ее проигнорировал.

– Откройте там, внизу, заднюю дверь, – сказал он мне, – и выйдите в сад. Вы должны все обследовать.

– Вы сможете побыть один? Кричите, если что-нибудь случится.

– Конечно.

Он выглядел чуть-чуть взволнованным, словно небольшое изменение в положении дел могло бы заставить телефон зазвонить. Я втайне надеялась на то же самое.

Мне нравилось, что дом с привычной точки зрения был перевернут вверх ногами. У подножия лестницы находилось то, что должно бы считаться верхней площадкой. Вероятно, это можно назвать холлом. Я толкнула ближайшую дверь и очутилась в комнате, которая оказалась супружеской спальней.

Стеганое покрывало было натянуто на большую двуспальную кровать так туго, что на нем не нашлось ни морщинки, а сама комната пахла моющими средствами. Совсем не такого приходится ожидать от мужчины, живущего бо́льшую часть времени в одиночестве. Во всяком случае, если верить стереотипу, что все мужчины – неряхи.

Я посмотрела на фотографии, плотно покрывающие каждую стену. В свете последних обстоятельств это зрелище почти леденило кровь. Перед моими глазами они трансформировались в фотографии, которые видишь в новостях, на первых страницах газет. Там была Лара, красивая и сияющая, в день свадьбы – она стояла положив руку на плечо более молодому, более стройному Сэму и улыбалась в камеру. Я вообще плохо выношу свадьбы, но мне пришлось признать, что архаичное белое платье и букет розовых бутонов были ей к лицу. Стоящий рядом с ней Сэм светился от счастья: и так на всех снимках, на протяжении долгих лет супружеской жизни.

На других фотографиях они были засняты в отпуске в Нью-Йорке, где-то на пляже и в Лондоне. Множество фотографий – постановочные, несколько снимков с одной только Ларой, глядевшей в объектив и улыбавшейся Сэму, который запечатлел ее поливающей герань, читающей книгу, стряпающей что-то в котелке с выпуклым днищем. Соответствующих снимков, где был бы изображен один Сэм, не было.

Я представила себе, как он спит здесь, пока жена в отъезде, окруженный ее изображениями. Спальня была святилищем, посвященным ей.

В одной из комнат располагался кабинет, такой же опрятный. На столе стоял раскрытый, но выключенный ноутбук, и я не посмела к нему приблизиться. Ванная комната была чистой. Я вдруг поняла, что Сэм привел в порядок весь дом перед приездом Лары и что он делал это каждый вечер в пятницу. Дом был готов к ее возвращению, безукоризненный и добивающийся ее расположения.