Эмили Барр - Ночной поезд

Я знала, что не найдется слов, способных его утешить.

– Мне так жаль, Сэм.

– Я знаю.

– Лара раньше бывала в Непале?

– Нет, никогда. Я собирался ее повезти, посмотреть на приюты.

– Но она ведь бывала в Азии.

– Да, Таиланд и все такое. Я как раз хочу, чтобы ты на это посмотрела.

Я нахмурилась, не улавливая.

– На что ты хочешь, чтобы я посмотрела?

Он помолчал.

– О, не беспокойся. Забудь. Это только если ты соберешься зайти. Соберешься?

– Не могу. Я в Лондоне. Здесь моя семья, знаешь ли.

– Ты говорила, что не видишься с семьей.

– Все не так просто. А что там у тебя?

– Да не беспокойся. Я начал разбирать ее вещи. Мне выносит мозг, что они все здесь валяются. Мой брат Бен без конца приставал ко мне, чтобы я выкинул их на помойку, а потом они с матерью наконец уехали обратно в Суссекс, а мне тут надо как-то с этим разобраться. Поэтому я просмотрел ее барахло – целую ночь с этим возился. Распихивал все в сумки и так далее. В конце концов, она же не вернется. И я нашел эту старую книжку, которой никогда прежде у нее не видел.

– Старую книжку? Какую книжку?

Мой телефон недостаточно зарядился для такого разговора. Я передвинула свой стул поближе к розетке и снова воткнула в нее зарядное устройство.

– Это дневник, – ответил Сэм. – Старый дневник Лары. С тех времен, когда она была в Таиланде. Я его полистал. Читать его мне тошно. Там мне попалась кое-какая странная фигня. Вот почему я подумал, что стоит показать его тебе. Ты бы прочла, а потом мы могли бы отнести его в полицию. Ты единственный человек, которого я могу попросить прочесть его для меня.

– Сэм. Что за странная фигня? Это насчет наркотиков?

– Ты знала за ней такое? Вот еще одна вещь, о которой она и не подумала рассказать мне.

– Вовсе нет. Сэм… можно мне его прочитать? Не мог бы ты прислать его? Я знаю, ты должен передать его полиции, но я могу сделать это сама, когда прочту.

Сэм помолчал.

– Почему бы нет? – согласился он наконец. – Какого хрена. Ты более уравновешенна, чем я. Если я пойду его отправлять, мне придется выйти из дому. Пойти на почту. Пройдусь через город и обратно. Посмотрю, кто на меня глазеет. Давай адрес.

– Конечно. – Я достала из сумки клочок бумаги от гостиничного бланка и продиктовала адрес.

– Но… Айрис…

– Да?

– Когда ты вернешься, обязательно приди меня навестить. Хорошо? Пожалуйста.

Я поежилась от чувства вины.

– Конечно. Обещаю.

– Приводи своего парня, если хочешь. В смысле, не думай, что я какой-то стремный или еще что.

– О, все в порядке. Мой парень… – Я набрала в грудь побольше воздуха и сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. – На самом деле бойфренда со мной больше нет.

– Печально это слышать, – вежливо сказал Сэм и хотел добавить что-то еще, но я его перебила:

– Послушай, Сэм. Ты знаешь Леона Кэмпиона?

– К несчастью.

– Кто-то говорил о нем на днях.

– Крестный Лары. Он в нее по уши влюблен. Ненавидит меня, всегда ненавидел. Если ты его увидишь, не передавай от меня приветов. Вели лучше ему пойти на хрен. На самом деле, если кто-то с ней разделался, он был бы первым в моем списке кандидатов. Он и Оливия.

– О!

Сэм дал отбой, пообещав переслать дневник. Я надеялась, что он так и сделает, хотя ждала без особой надежды.

Дом родителей Лары оказался большим и уродливым, более устрашающим, чем я ожидала. Моя голова все еще кружилась от последствий приема мартини и «Просекко» – сочетания, которого я точно больше никогда в рот не возьму.

Там, где, видимо, раньше располагался сад, теперь находилась асфальтированная площадка, и на ней были припаркованы два автомобиля. Один (наверняка принадлежавший ее отцу) был громадным джипом, хвастливо и без надобности экипированный для труднопроходимых дорог и непредвиденных обстоятельств, что выглядело совершенно нелепо здесь, в пригороде Лондона. Другой, маленький, юркий «пежо», очевидно, принадлежал его жене.

Было странно осознавать, что Лара выросла здесь. Впрочем, может, и не тут прошло ее детство. Это был заурядный дом, лишенный стиля, богатый, но скучный. Я постаралась представить себе Лару-подростка – светловолосую, красивую и способную, идущую домой в школьной форме. Я вообразила себе Оливию, строптиво дувшуюся у нее в хвосте.

Образ Лары менялся у меня в голове, делался неуловимым. Сэм прав: я совсем не знаю эту женщину. Я виделась с ней всего четыре раза и считала ее чудесной потенциальной подругой, но не догадывалась о ее темной стороне.

Я нажала кнопку звонка, и из дома явственно донеслась мелодия «Twinkle, Twinkle, Little Star». Я стояла на пороге, не представляя, что говорить, и через некоторое время услышала приближающиеся шаги. Тот, кто подошел к двери, судя по звуку, отворил изнутри множество замков, затем дверь распахнулась, и передо мной предстала Лара.

Нет, это была не она. Конечно, это не Лара. Но хозяйка дома была так на нее похожа, что в течение очень долгого, как показалось, времени я не могла произнести ни слова. До меня, как в замедленной съемке, дошло, что эта женщина, с ее светлыми волосами и крепким костяком, в зеленом платье с запа́хом, была матерью Лары. Она тоже оказалась не такой, как я ожидала. Эта женщина выглядела настолько эфирной, что просто не могла бы родить и одного ребенка, не говоря уже о двух.

Она молча смотрела на меня, прищурившись, и на ее лице читался вопрос.

– М-м, здравствуйте, – удалось наконец выдавить мне. – Миссис Уилберфорс?

Она кивнула с настороженным видом.

– Меня зовут Айрис. Я подруга Лары. Из Корнуолла. Я просто…

Я запнулась. Я понятия не имела, зачем сюда пришла.

– Здравствуйте. – Ее голос прозвучал слабо и тихо. Она не приглашала меня войти и не двигалась с места, и вообще казалась бледным призраком женщины.

– Извините. Вы так похожи на Лару.

Хозяйка кивнула:

– Да.

– Не знаю, упоминала ли обо мне Оливия. На днях мы вместе сидели в кафе. Я… – Я поняла, что не могу это произнести. Как-то нелепо объявлять, что я приехала из Корнуолла, дабы провести кое-какое частное расследование и доказать невиновность их пропавшей дочери. Я не могла рассказать этой женщине, что Лара, возможно, украла мой паспорт и улетела в Бангкок. Приготовленные мной слова находились за пределами правдоподобия. Все это прозвучит оскорбительно, и меня сочтут сумасшедшей.

Я сделала глубокий вдох.

– Я сейчас в Лондоне и думала о Ларе, и мне просто захотелось прийти повидать вас и сказать: я не верю тому, что говорят о ней. Извините, мне следовало позвонить.

– О, – отозвалась она. – Может быть, вы войдете, дорогая, раз уж приехали.

Она открыла дверь чуть шире, и я увидела мужчину, отца Лары, приближавшегося с другого конца широкого, устланного толстым ковром холла. Он был чрезвычайно толстым, лысеющим и смотрел на меня оценивающе.