Эмили Барр - Ночной поезд

Дверь открыла одна из ее соседок по квартире. Это была светловолосая толстая девица в очках, всегда собиравшая волосы в пучок, который на протяжении дня постепенно рассыпался, прядь за прядью. Как только я увидела ошеломленное выражение на лице Толстухи, я поняла, что Оливия затевает что-то недоброе.

– Привет, – сказала я. – Оливия дома?

Чувствовалось, как лихорадочно крутятся шестеренки в ее мозгу.

– М-м, – отозвалась она. – Нет! Ее нет. Извините. Передать, чтобы она вам позвонила?

Я была заинтригована, поэтому скользнула мимо нее в грязный коридор. Там пахло карри, прокисшим алкоголем и немытыми ванными комнатами. Толстуха пыталась меня остановить, поэтому я прибавила шагу, прошла мимо ванной комнаты (оттуда вышел мужик в полотенце и вытаращил на меня глаза), постаралась не смотреть на состояние маленького стола на верхней площадке лестницы и на тарелки, нагроможденные в раковине, и ринулась вниз по ступенькам в подвальный уровень.

Комната Оливии была последней, прямо под лестницей, и у двери, которая вела во внутренний двор, Толстуха в отчаянии завопила: «Оливия! Лара пришла!»

Послышалась возня. Шепот. Паническое шарканье и бормотание. Но даже и тогда я ни о чем не догадалась, даже на полсекунды. Если бы я не увидела все своими глазами, то до сих пор бы не верила.

Я ринулась вперед и открыла дверь, все еще думая, что ко мне это не имеет отношения. И там оказались моя сестра, поспешно завязывающая шнурок халата, и мой парень в одних брюках, вылезающий из окна, ведущего во внутренний дворик.

Оказалось, эти двое уже некоторое время спали друг с другом. Олли пытался поговорить со мной, объяснить, что дела у нас идут не совсем гладко, а иначе этого бы не случилось, но я не стала его слушать.

– Я уезжаю в путешествие, – сообщила я Оливии, – а ты можешь его забирать.

Олли я вообще ничего не сказала, ни одного слова, ни разу. Единственное, чего мне хотелось, – это уехать, и самой привлекательной идеей стал Таиланд. Я сделала это, не оглядываясь назад. Оливер и Оливия – идеальная пара.

Папа только что попросил у меня денег, дабы спасти свой тонущий бизнес. Он был возмущен, что я тут же собралась в путешествие, но я сказала, что найду способ ему помочь, и я его нашла.

Я игнорирую все письма – обычные и электронные – от моей сестры и так буду делать и впредь. У меня нет сестры.

Олли не приехал, чтобы меня разыскать, и не приедет, благодарение Богу. Я знаю, что, будучи достаточно логичным, он заранее учел возможные негативные последствия своего решения спать с моей сестрой и знал, что, если я об этом узнаю, мы расстанемся. Да, он глуп, но не настолько, чтобы этого не понимать. Я больше не собираюсь с ним видеться.

Как это освежает – мысленно возвратиться к этой сцене и обнаружить, что, в сущности, я благодарна им обоим за их предательство. Я больше не имею ничего общего ни с одним из них. И это самое раскрепощающее ощущение на свете. Мне не придется выходить замуж за жуткого зануду, который в постели полное дерьмо. Мне нет нужды выходить за кого бы то ни было. Мне не нужна сестра. Мне и так хорошо. Моя сестра – Рэйчел, и мы снова идем на пляж.

18 апреля

Краби

Краби полон «фалангов», то есть иностранцев. Хотя я прекрасно знаю, что сама одна из них, мне все равно не нравится видеть так много других. Есть нечто раздражающее в том, как все они – мне следовало бы сказать, все мы – думаем, что мы особенные. Стоит лишь бегло оглянуться – и убедишься, что это не так. Все одеваются одинаково, действуют одинаково, относятся к Таиланду как к тематическому парку. Мне бы понравилось, если бы тайцы могли поехать в другую часть света и шататься там без цели, думая, что терпят лишения и неудобства.

Ну да ладно. Мы с Рэйчел покинули Ко-Ланту – чудесную Ко-Ланту – сегодня утром. Мы несколько часов просидели на палубе парохода, который вез нас на материк (с заездом за пассажирами на остров Кох-Юм), и весь путь я старалась успокоить свои нервы.

Я держала в руках эту тетрадь и подумывала бросить ее в воду. Я знала, что именно так мне следует поступить.

У меня не получилось. Быть может, перед тем как сесть на самолет, я уничтожу ее в Краби.

Джейк всегда отметал мои возражения. Один из его доводов, который я запомнила, был такой: «В каждой стране есть люди, принимающие наркотики. Лишь небольшая часть наркотиков – продукты отечественного производства. Как ты думаешь, сколько в мире происходит контрабанды? Это процветающая индустрия, Лара, и количество людей, которые попадаются, минимально. Попасться можно, только если таможенники получили наводку или если что-то в тебе покажется им подозрительным. Чего никогда не случится, потому что ты чертов гений. К тому же наша операция, в отличие от многих, крохотная, не попадающая в поле зрения таможни. Никто на нас не стучит, потому что мы не наступаем никому на мозоль и не подставляем друг друга. Это безопаснее, чем перейти дорогу».

Над последним утверждением я посмеялась, потому что это была явная чушь. А полчаса спустя перешла дорогу рикше, и дело закончилось порезом на ноге и синяком на руке, так что, по сути, в чем-то Джейк был прав.

Все равно меня терзает совесть.

Мы прибыли в Краби в обеденное время, взяли такси до дешевого отеля на одной из главных улиц и вселились в две маленькие комнатки с вентиляторами, но без кондиционеров, расположенные рядом друг с другом вокруг внутреннего дворика. В комнаты попадаешь, проходя позади стола регистрации, прямо через кухню (побитые алюминиевые кастрюли и запахи, наполовину соблазнительные, наполовину отвратительные) и зону отдыха. Затем проходишь во внутренний дворик с его шестью хижинами и тремя совмещенными санузлами за углом.

Когда так живешь, все кажется простым и честным. Кому нужны телевизоры, или ковры, или любое барахло, в окружении которого я выросла? Солнце светит на мой дневник, я сижу за пластиковым столом и чувствую, что могу сделать что угодно. Рядом со мной сидит Рэйчел и читает журнал «Пляж». Позже мы встречаемся в баре с Джейком. Я волнуюсь до тошноты.

19 апреля

Сегодня небольшое похмелье. За едой мы пили пиво, но после этого Джейк достал бутылку виски «Санг Тип» – сигнал начала нового предприятия.

Я нервничала, когда знакомила их с Рэйчел, боясь, что они не понравятся друг другу. Они не только два моих лучших друга, но на самом деле мои единственные друзья. Рэйчел это знает, но Джейк – нет. Однако так вышло, что они прекрасно поладили. Сразу пошло взаимное «Я столько о вас слышал (а)» (Джейк преувеличивал, потому что мы с ним почти не разговаривали). Он был исключительно обаятелен с Рэйчел, и вскоре возникло ощущение, что мы трое дружили всю жизнь. Все мы игнорировали жутковатую реальность того, что нам предстоит сделать.