Марина Серова - Вояж с восточным ароматом

Борис снова кивнул.

— Что будет, если деньги не отдадут?

— Тогда приедут другие пацаны, — пробубнил Борис. — И разговор пойдет другой.

— А если приедет полиция? — усмехнулась я.

Борис промолчал, и тут вмешался Рене. Он заговорил очень эмоционально:

— Мы не брать никаких денег! Мы ни в чем не быть замешан! Мы все делать по закон! Обращайтесь в суд!

— Да нам по фигу ваш суд, — раздельно проговорил Борис. — Мы и так получим свое. Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. А с тобой еще разберутся отдельно! — Он метнул недобрый взгляд в мою сторону. — Потому что люди стоят серьезные, которые «бобы» терять не привыкли. Особенно если их кидают всякие пидоры из Европы.

Под серьезными людьми явно подразумевался наш губернатор, но последнее замечание относилось к Рене.

— Короче, убирайся отсюда вон, — приказала я. — И если еще раз появишься, у тебя будут серьезные проблемы. И Малаеву то же самое передай. Здесь тебе никто не заплатит. Все, пошел вон!

— Шеф тебе этого так просто не оставит, — пригрозил мне Борис, поднимаясь с пола. — У него и так на тебя зуб. А сейчас его лучше не злить, потому что у него проблемы одна за другой. Жена вот пропала. Кстати, имей в виду, если это вы включили «ответку», — вам не жить! Просто не жить!

Это относилось, в общем-то, к Рене, который совсем растерялся и в недоумении развел руками.

Борис с ненавистью посмотрел на нас обоих и уже двинулся в прихожую, но меня вдруг заинтересовала его реплика насчет жены Малаева.

— Так, стоп. Как это жена пропала? — спросила я.

Борис окинул меня мрачным взглядом.

— Это уже не ваше дело, — процедил он сквозь зубы. — Ваше счастье, если вы тут ни при чем.

— Твое счастье, если ты немедленно скроешься с моих глаз, — оставила я за собой последнее слово.

Борис протопал в прихожую, я двинулась, чтобы запереть за ним дверь, но тут у него где-то в куртке затрезвонил мобильник. Борис заторопился выйти на лестничную площадку, но я рывком остановила его и приказала ответить на звонок. Борис нехотя достал мобильник и приложил его к уху. Я одной рукой развернула телефон так, чтобы и мне было слышно разговор, а в другой держала пистолет, приставив его опять же к виску помощника депутата.

— Да, — ответил Борис.

В трубке я услышала голос самого Малаева и похвалила себя за то, что среагировала на этот звонок.

— Борис, слушай внимательно, — быстро заговорил Малаев. — Немедленно садись в машину и гони в парижский аэропорт. Встречаешь рейс Аэрофлота. Сечешь Марину и тех, кто ее встретит. Пропасешь их, только смотри, ни в коем случае не упусти! К вечеру я сам подъеду, тогда и разберемся на месте. И гони быстрее, самолет прилетает через три часа! Тебе как раз времени только-только на дорогу. Понял?

Борис кинул быстрый взгляд на меня и хрипло ответил:

— Без базара.

Он отключил связь.

— Все, у меня дела, — отмахнулся он от меня. — Пока.

И поковылял к двери, но вновь был остановлен мною. Я услышала нечто, что не позволяло теперь просто так отпустить этого человека.

— Рене, я сейчас уеду, — проговорила я, не оборачиваясь к французу, — а ты спокойно оставайся и никого не бойся. Я вернусь. Не могу сказать точно когда, но вернусь. Если это будет уже завтра, то я приеду к тебе на работу.

— Как это ты уедешь? — изумился Рене.

— Возник один нюанс… Потом объясню.

Но Рене такое положение вещей явно не устраивало.

— Я еду с тобой, — категорически заявил он и начал стаскивать с вешалки свой плащ. — Я не бросать тебя!

«Господи, да был бы еще от тебя толк в таких делах, по которому я сейчас еду!» — мысленно вздохнула я, но возражать сейчас Рене было бесполезно. Он накинул плащ, обулся и стоял наготове рядом со мной и Борисом.

— И куда это вы собрались? — осклабился тот.

— В парижский аэропорт, — бросила я. — Ты едешь с нами. И давай поторапливайся, сам же слышал, как шеф сказал: у тебя три часа на все про все.

Через три часа мы подъехали к аэровокзалу Шарля де Голля и припарковали машину среди множества других автомобилей.

Рене прислушался к голосу диктора и сказал:

— Объявили посадку рейса из Москвы.

— Пора, — коротко ответила я, выходя из машины и вытаскивая Бориса, который отчаянно хромал на правую ногу после нанесенной ему травмы.

В принципе, я могла бы обойтись и без него, просто вырубив и бросив где-нибудь, чтобы он «отдохнул» пару часов, но сейчас мне был нужен этот человек, потому что он был единственным, кто знал Марину Малаеву в лицо. Однако вскоре среди встречающих, столпившихся возле выхода из таможенной зоны, я увидела знакомого мне человека. Это был восставший из мертвых Олег Амвросиевич Челидзе.

Он скромно стоял возле одной из колонн и внимательно вглядывался в поток пассажиров. Наконец он улыбнулся и быстро шагнул вперед. К нему, со своей стороны, спешила женщина лет тридцати, невысокая блондинка в темных очках, одетая в обтягивающий голубой свитер и джинсы. В руках у нее была большая спортивная сумка.

Челидзе обнял женщину, несколько секунд длился их поцелуй, затем Олег Амвросиевич что-то сказал ей на ухо, и женщина кивнула. Челидзе повел ее к выходу.

— Это она? — спросила я у Бориса.

— Она, — огрызнулся тот. — Шеф тебе за такие шутки еще покажет.

— Но это же Олег! — подал голос Рене. — Как же так, Мари? Ведь его же убили!

— Я тебе уже объясняла, — отмахнулась я от него. — Сейчас нет времени разжевывать.

И вот теперь, кажется, становилось все окончательно ясно. Проявилась наконец таинственная Марина, жена Виталия Малаева, о которой упоминала жена Челидзе. И становилось понятным, зачем Олег Амвросиевич замутил всю эту кашу.

В самом деле, зачем ему, преуспевающему коммерческому директору футбольного клуба, разыгрывать спектакль с собственной смертью? Зачем рвать все? Чтобы начать новую жизнь? Но у него и старая была довольно успешной. Постоянная работа, какой-никакой авторитет, очень неплохие по российским меркам деньги и куча родственников, которые в любую минуту готовы были прийти ему на помощь в случае чего. А объяснилось все банально и просто, одним-единственным словом — Марина. И дело было даже не в потере уважения родни, как считала его жена. Насколько я знала Малаева, он таких вещей не понимал и не прощал.

— Вперед, — скомандовала я, и мы все трое двинулись за Челидзе и его спутницей.

Олег Амвросиевич подвел Марину к синему «Рено» и открыл перед ней дверцу. Сам же он пошел грузить сумку в багажник. Он уже хотел захлопнуть крышку, уже поднял руки, как я склонилась к нему и вежливо произнесла:

— Добрый вечер.

Челидзе вздрогнул и уронил крышку. Он резко повернулся и недоумевающе посмотрел на меня.

— Олег Амвросиевич, давайте без глупостей, — сразу предупредила я. — Садитесь в машину, сейчас мы поедем вместе и по дороге поговорим.