Марина Серова - Вояж с восточным ароматом

— Мы хотели, чтобы он думал, будто бы я пропала. Просто пропала, и все, — подала голос сама виновница всего случившегося. — Олег придумал и сказал мне, что делать…

— Я сказал, чтобы она шла к подруге, а ближе к ночи попрощалась с ней и сказала, что едет домой. Но домой не возвращаться, а идти на квартиру, которую снять на сутки. На следующий день ехать в аэропорт и садиться в самолет. Я должен был ее встретить здесь.

— Я все сделала, как Олег велел, — со слезами в голосе сказала Марина. — Я не понимаю, как он нас нашел! Как вы нас нашли?!

— Ну, я вас, собственно, и не искала, — ответила я. — А вот ваш муж… Мне думается, что он не до конца поверил в то, что вас, скажем, где-то изнасиловали и убили. Вы сюда летели по своим настоящим документам?

— Да, — кивнула Марина.

— Неужели вы думаете, что такому человеку трудно получить списки фамилий всех пассажиров? Наверняка он проверил и поезда, и самолеты.

Марина растерянно молчала. Видимо, она об этом вообще не думала, а Челидзе рассчитывал, что Малаеву не придет в голову отработать такую версию.

— Я думал об этом, — возразил Челидзе. — Но рассчитал, что даже если он пойдет на это, у него не хватит времени. Пока он вычислит, самолет уже взлетит, а здесь Марину встречу я и увезу. Новые документы для нее уже готовы. Потом бы он вынужден был искать нас по всей Франции и не нашел бы! Марина Малаева просто переставала существовать.

На душе у меня было неспокойно. Еще по дороге мне показался подозрительным «Ситроен», который ехал за нами неотступно. Но этих «Ситроенов» во Франции столько, сколько у нас «Жигулей», и все они похожи друг на друга. К тому же я была почти уверена, что слежки быть не может. По-видимому, Малаев перестраховался и задействовал для этой цели еще кого-то, помимо Бориса. Так ли это было и кто был этот человек, для меня осталось неизвестным. Это было уже неважно в свете последующих событий.

Через полтора часа после нашего прибытия в Анген-ле-Бен около дома Челидзе затормозил джип, из которого вышли Малаев, двое его парней и, что самое удивительное, хромающий Борис. Именно по его появлению я и сделала потом вывод, что за нами, видимо, следил кто-то еще. Скорее всего они подобрали Бориса там, где мы его выкинули из машины, — в Сен-Дени. Я сделала ошибку, мне же предстояло ее и исправлять.

Естественно, господа не стали звонить в дверь. Они поступили просто: выстрелом пробили замок и спокойно вошли. Малаев, как всегда, был предельно конкретен.

— Так, ты можешь сваливать отсюда, тебя никто не тронет, — сразу проявил свою «крутизну» он, обращаясь ко мне. — И этого тоже забирай, хрен с ним, — он кивнул на Рене. — А вот с этим мы потолкуем по-мужски, — это уже относилось к Челидзе. — И «бобы» он мне отдаст!

Марина вообще была вне себя от ужаса. С совершенно круглыми глазами она с ногами забралась в кресло и тряслась в ожидании скорой мучительной смерти.

Рене уже сделал движение вперед — он был уверен, что мы с ним сейчас уйдем из этого кошмарного места, оставив русских мафиози разбираться между собой. Но тут пронзительно завизжала Марина:

— Нет! Нет! Не уходите! Они нас убьют! Не уходите!

— Заткнись, бл. дь! — заорал Малаев и ударом кулака отправил жену в нокаут.

Из носа женщины пошла кровь. Челидзе побледнел, потом вдруг тихонько, как бы отстраняясь от взбешенного Малаева, отошел в угол, где стоял письменный стол.

— Так, ну ты куда пошел, урод? — надвигался на него Малаев. — Давай «бобы» назад, я вообще сейчас все здесь разнесу, понял?

— Отдам, отдам, — вдруг мелко заговорил Челидзе. — Они здесь. — Он открыл ящик письменного стола и вдруг резким движением вынул оттуда пистолет.

Откуда у него взялось такое проворство? Выстрел был произведен в упор. Малаев такого явно не ожидал. А на последствия этого выстрела пришлось реагировать уже мне. Я тут же вскинула руку с пистолетом и дважды выстрелила. Все произошло мгновенно, почти рефлекторно. Двое парней, которые закрывали выход в прихожую, не успев выхватить свое оружие, рухнули на пол. Марина истошно завизжала. Малаев же с простреленным горлом рухнул на стол, обильно заливая кровью фрукты и конфеты. На этот кровавый натюрморт таращился Рене с раскрытыми от ужаса глазами. Агонию депутата областной Думы в застывшей позе наблюдал и Челидзе. Он, видимо, пребывал в шоке.

И тут свое слово попытался сказать находившийся вроде бы на периферии Борис. Он схватил со стола бутылку с вином, разбил ее и, превозмогая боль в колене, подскочил с образовавшейся «розочкой» к Рене, ударил его ногой в живот и попытался, видимо, захватить француза в заложники, приставив «розочку» к горлу. Решали доли секунды, и я, слава богу, успела. Мое предсказание насчет «головы и пшикалки», данное Борису несколько часов назад, сработало. Я выстрелила. Пуля пистолета пробила лысый череп, и «розочка» выпала из рук бандита…

Картина разгрома банды Малаева вышла на славу. Уже спустя полминуты я поняла, что лишние свидетели, способные дать показания против меня во французской полиции, не нужны. Борис и двое бандитов в прихожей были мертвы. Оставался Малаев, агония которого в окружении конфет и фруктов продолжалась. Марина была в шоке. Челидзе вроде бы пришел в себя, и я бросила ему:

— Берите Марину, и валим отсюда. И еще было бы замечательно, если бы вы помогли уйти отсюда Рене. Только, Олег Амвросиевич, ради бога, без глупостей.

Челидзе кивнул мне и прижал руку с пистолетом к груди.

— Я все понял, — сказал он, беря Марину за руку.

— Оружие положите на стол, — приказала я. — Избавимся от него после, но это я сделаю сама. Вы выходите из дома и садитесь в машину. Нам нужно уехать отсюда как можно быстрее.

Спустя минуту Челидзе и Марина вышли из дома, следом за ними, держась за горло, двинулся и Рене. Оставшись одна, я взяла пистолет Челидзе и из него произвела контрольный выстрел в голову Малаева. Я решила не обременять французских врачей лишней работой по возможному спасению его жизни. У них и без этого, должно быть, хватало работы.

Это был заключительный аккорд. Депутат областной Думы, любимец губернатора, браток и пацан, рогатый муж и спонсор футбольного клуба Виталий Константинович Малаев наконец умер. Умер вполне ожидаемой для подобных людей насильственной смертью.

А я продолжила жить, что было, по-моему, справедливо. Уехали мы быстро и взяли курс на Сен-Дени. А навстречу нам с сиреной и мигалками уже ехали полицейские машины. Шум в тишайшем Анген-ле-Бене был слышен прекрасно, и на выстрелы в доме Челидзе очень скоро отреагировали его соседи.

— Вы купили этот дом? — спросила я.

— Нет, снял, причем по левым документам, — ответил бывший коммерческий директор.

— Значит, они перестреляли друг друга, — пожала плечами я. — А вы здесь ни при чем. И я ни при чем. И Рене уж точно совершенно ни при чем.