Михаил Левандовский - 13 Сектор. Следствие против знатоков

Оставалось признать поражение — считать, что у девушки странички нет. Следователь из меня тот еще. Полдня прошло. Можно попробовать заехать на прежнюю работу, получить позорную трудовую и написать заявление в суд.

Лучше отдохнуть. Нет, что-то в таком ритме жизни есть. Захотел — поработал, на диван лег, встал. Еще бы найти работу, на которой платят за то, что лежишь на диване. Ладно, все впереди. Почитать бы что-нибудь легкое, историческое, по старой профессии. Можно про репрессии. Вон стоит давно не перечитываемая монография о московских процессах.

Я налил себе еще кружку чая и открыл монографию. Минут через сорок перешел к очередному московскому процессу. То, чего я не знал про Второй процесс, можно было бы уместить на почтовой марке. Когда-то я читал его стенограмму. Все они были здесь: и расстрелянные, и получившие десять лет, а потом убитые в тюрьме Радек и Сокольников — с его знаменитой фразой «Эмиссия — опиум для народа»… Стоп. А ведь фамилия Сокольников сегодня уже была. Я ее подставлял в поиск, когда Юлю искал. Девушка-студентка, девушка-гуманитарий. А кто у нас сразу ассоциируется с Сокольниковым? Подсудимых было много, но только двое имели общую жену.

Итак, попробуем. Юлия Серебрякова, от восемнадцати до двадцати пяти. Страница поиска. Сорок две позиции. Но просматривать каждую не пришлось. Моя знакомая из «Распутья» выпадала четвертым номером. Что удачно, она была онлайн.

Я написал:

— Это Александр.

— Какой Александр? — пришел ответ через пару минут.

— Во-первых, можно посмотреть по фотографиям. Во-вторых, мы с тобой регулярно встречались. В последний раз — несколько дней назад, и даже близко.

— Прости, ты на фото не похож на себя.

Я хотел ответить то же, но не стал. На фотографии в соцсети Юля была запечатлена в купальнике, большую часть снимка занимали ее ноги. Впрочем, девушка, которая выиграла конкурс «Мисс ноги» в самом знаменитом стрип-клубе Москвы, безусловно, этого заслуживала, поэтому не узнать ее было невозможно.

— Как у тебя дела? — спросил я.

— Да нормально.

— Был у вас, сказали, что ты на работу ходить перестала.

— Да.

— Хотел узнать, все ли у тебя нормально.

— Спасибо за заботу. На самом деле с тобой у меня был первый опыт стриптиза. До сих пор не понимаю, нормально это или нет, в себя прийти не могу.

— При такой чувствительности зачем в стрипе работаешь?

— Так получилось.

— Может, я тебе другую работу подыщу?

Я понял, что выполнить это неделю назад было бы в разы проще.

— Да нет, не надо. Тут есть нюансы, — ответила Юля.

— Мне правда перед тобой неудобно.

— Ты-то тут при чем? Мое решение было. Ты мне, конечно, симпатичен, но дело не только в тебе. Я сама понимала, что не получится так: все танцуют, а я одна — нет. Вот и попробовала.

— Может, кофе попьем, я попробую объясниться? И еще раз извини меня.

— Слушай, я уже простила. А кофе давай, только учти заранее: кофе и просто кофе.

— А я именно про кофе, все остальное ты уже знаешь, клуб большой, и стандарты поведения у вас несколько другие.

— Я знаю, хорошо знаю.

— Окей, тогда встретимся на днях?

— Договорились.

Что ж, полдня потрачено не зря. Если, конечно, считать пребывание в интернете полезным. У меня с сетью отношения сложные. Еще с тех времен, когда я участвовал в телевизионных играх. Там на игровом столе отмечен специальный 13-й сектор. Туда попадают вопросы из интернета, присланные по ходу игры. И мы, участники, очень эти вопросы не любим. Редактировать эти вопросы — никто не редактирует, так что спросить могут все что угодно, а ты потом ищи черную кошку в темной комнате. В тусовке умение отвечать на вопросы из тринадцатого сектора считалось безошибочным признаком гениальности. Ладно, по крайней мере удалось победить чужой псевдоним и социальные сети. В милицию, что ли, податься? Боюсь, не возьмут, что не может не радовать. Я закрыл «ВКонтакте» и пошел собираться на работу. Один плюс во всей этой истории — можно не бриться. Пойду так. Я посмотрел на костюм, убрал его в чехол для хранения, но взял пиджак. Если я пойду туда в свитере, то они решат, что я сдался, а если в костюме — буду выглядеть слишком пафосно. Джинсы, рубашка, пиджак — самое оно.

Дальше сюжет стал напоминать сказку — из тех, что чем дальше, тем страшнее. Только я протянул руку к двери, как звонок даже не зазвонил — он взорвался. На кнопку нажимали уверенно и нетерпеливо.

— Кто там?

— Милиция! Открывайте немедленно!

Я открыл. Во второй раз за последние дни на моей руке защелкнулись наручники.

Милицейский «Форд» пересек Москву и оказался на западе столицы, в заповеднике новостроек бизнес-класса и старых опрятных брежневских домов, в которых селились люди, так или иначе представляющие бывшую советскую элиту. Помню, как моя мама мечтала перевестись из НИИ связи на телефонную станцию Кунцевского района. Платили там меньше, но зато полагалось бесплатное обслуживание в Кремлевке, которая заодно числилась и местной районной больницей. Для понимающих, конечно.

Бело-голубой панельный дом на Ярцевской улице. В принципе обычный, но выглядел заметно чище других своих собратьев. Этот дом я хорошо знал. Несколько встреч с Дашенькой Морозовой проходили именно в нем. Оперативники довольно грубо выгрузили меня из машины и повели в подъезд.

— Узнаете его? — спросили они консьержку.

— Несколько раз видела.

— А вчера вечером?

— Да вроде бы не было. Но я могла отвернуться.

— Что случилось?

Я уже понимал: тут что-то очень нехорошее и серьезное. Но думать не хотелось.

— Там узнаешь. Пошли.

Меня завели в лифт. Вытолкнули на знакомом четырнадцатом этаже. Двери в межквартирный тамбур и сто сорок четвертую квартиру были распахнуты. Я зашел в прихожую. В приоткрытом шкафу-купе стояла этажерка примерно с двадцатью парами обуви на высоких каблуках. Стриптизное прошлое, страсть к обуви. Некоторые экземпляры были более чем достойные. Я знал, что за второй створкой лежат десять или пятнадцать пар сапог, ботильонов и всего прочего, что полагается иметь современной девушке.

Квартира была еще советской планировки: большая гостиная комната и смежная спальня. Сбоку коридор, санузел и кухня, там толпились люди. Меня завели в гостиную. Обстановка была еще старой, оставшейся от прежних хозяев. Стенка, югославский, когда-то очень модный, диван, красный шерстяной ковер. На нем лежали разбросанные детали того самого костюма, который был вчера на Даше. Похоже на следы фирменного Дашиного приема. Во время первого нашего свидания мы начали целоваться еще в лифте, потом она взяла мои руки и положила их чуть ниже того места, где кончалась ее спина. В лифтовой холл она вышла уже не очень одетой. Сначала я считал, что это импровизация, но после второго и третьего раза понял, что хорошо отточенный трюк.