Дарья Кожевникова - Исповедь Цирцеи (СИ)

Он повернулся к Ромке спиной и присел перед ним. И то ли этот напор так подействовал на Ромку, огорошенного внезапным появлением гостя, то ли услышанное заветное слово «море», но больше спорить он не стал. А Аглая кинулась экстренно переодеваться, на ходу прихватив с собой необходимые вещи.

Привез их Гена, как и следовало ожидать, не на один из шумных городских пляжей, а на пустынный и дикий берег. Высаженный на свои подушки, Ромка с шумом, судорожно втянул в себя морской воздух. И закрыл глаза, крепко стиснув зубы. Давая ему время прийти в себя, Аглая с Геной занялись костром для шашлыков. Но когда собранные на берегу дрова запылали, весело потрескивая, Гена обратился к Ромке:

— Ну что, поплаваем?

— Да ты соображаешь, о чем говоришь? — Ромка отвел от него глаза.

— Соображаю, я все продумал, — Гена принес из багажника сумку, вытащил из нее тяжелый пояс, то ли монтажный, то ли из аквалангистского снаряжения, и застегнул его у парня на торсе.

— Вы что же, избавиться от меня решили? — сухо усмехнувшись, Ромка окинул взглядом вначале Гену, потом сестру. У Аглаи дыхание перехватило, когда она вдруг поняла: а ведь брат к этому готов! И даже сопротивляться не станет!

— Дурак ты! — ответил Гена, сверху надевая на него спасательный жилет. — Груз нужен, чтоб тебя в воде не вертело, для устойчивости. А жилет не даст тебе утонуть. Ну, а дальше сам учись. Я тебя сейчас в воду отнесу. Готов?

— Не готов. Рожденный ползать летать не может. Знаешь об этом? Нет?

— Ползают те, кто летать никогда и не пытался, — возразил Гена. — Только смерть непоправима, а все остальное от нас зависит, брат. Только от нас.

Он присел перед Ромкой, приглашая его ухватить себя за плечи. А когда тот сделал это, Гена осторожно пошел с ним по воде, подальше от берега с его камнями и шустрым морским прибоем. Когда вода стала доставать Гене до груди, Ромка разомкнул руки и сразу закачался на волнах, как поплавок.

— Главное, не тонешь, брат, и не переворачиваешься, — говорил ему Гена. — А двигаться научишься! Держать баланс. Работать руками. Представь, что ты никогда в жизни плавать не умел, и начни все заново. Только спокойнее, не психуй! Ты сможешь, но не сразу. Видел я, на что наши параолимпийцы способны. Главное, не будь слабаком!

Ромка вначале что-то раздраженно отвечал, в сердцах шлепая кулаками по воде, потом попросил Гену:

— Уйди, я сам. Не могу, когда на меня смотрят.

Понимая, как это важно для Ромки, Гена решил пренебречь его безопасностью и уплыл подальше. Аглая тоже наблюдала за братом украдкой, чтобы убедиться, что он нормально держится на воде. А он, изгибая тело, пытался грести. Вначале только качался на волнах и кружил по воде. Гена оказался прав: необходимо было найти баланс. И Ромка старался изо всех сил. У Аглаи щемило сердце, когда она видела эти неловкие попытки некогда великолепного пловца. «У нас дома живут теперь полтора человека…» — с горькой насмешкой звучал в ее ушах Ромкин голос.

Но брат не сдавался. Когда Гена вернулся из своего заплыва, Ромка обратился к нему:

— Мне бы пояс немного переделать. Нужно часть груза сместить вперед.

— Нет проблем, — Гена подставил ему плечи. — Цепляйся, пойдем на берег. Сделаем пояс, передохнешь. Да я боюсь, не обгорел бы ты! Вон какая кожа у тебя белая!

— Три года в квартире… — процедил тот. — Как червяк в подземелье.

— Мы исправим это, брат. Обещаю. Айка, принеси подушки! — Гена отнес Ромку туда, где белый каменный берег, круто изгибаясь вверх, переходил в лесополосу, и усадил под раскидистым ясенем. — Вот, посиди в теньке. Пиво будешь?

К Аглаиному удивлению, Ромка от пива отказался, а вместо этого попросил баночку лимонада, который пил Гена.

— А чего это ты? — спросил тот, подавая ему банку. — Я-то за рулем, а ты бы пивка треснул за нас обоих.

— Не хочу. Незачем голову затуманивать. Я этот день долго буду вспоминать, брат. Так пусть запомнится во всем своем блеске. А еще… может, все-таки удастся поплыть? Хоть как-нибудь…

— Удастся, брат! Сейчас все наладим! Пояс держит тебя слишком вертикально, не дает наклониться вперед, так?

Сидя под деревом рядом с Ромкой, Гена вместе с ним занялся поясом. Аглая, даже не окунувшись, взяла на себя всю заботу о шашлыках. Вода заманчиво сверкала, волны призывно шелестели, накатывая на берег, а разогревшийся на белых береговых камнях ветерок был ненамного прохладнее жара, что исходил от углей. Но что все это значило в сравнении с тем, что брат, ничего не видевший, кроме четырех стен, сидел сейчас рядом с Геной, и его обычно потухшие глаза ярко блестели, и голос звучал живо, увлеченно, когда он обсуждал баланс пояса! За это Аглая многое могла отдать, а не только отказать себе в каком-либо удовольствии. Она принесла из багажника ведерко с замаринованным мясом, про которое мужчины как будто забыли, насадила его на шампуры и принялась жарить, время от времени вытирая пот со лба коротким рукавом платья. Парни вначале о чем-то поспорили, потом пришли к взаимному согласию. А после, застегнув на Ромке пояс и частично сдутый жилет, Гена вместе с ним снова направился к воде. Аглая с замирание сердца наблюдала за братом, закачавшимся на волнах. Центр тяжести на поясе сместился, и Ромкино тело приняло в воде наклонное положение, животом вниз.

— Вот теперь нормально! — примерившись, сказал он громко и взволнованно. В охватившем его азарте он и не подумал о том, чтобы прогонять Гену. Вытянул руки, напомнив Аглае птицу, расправляющую крылья после долгой болезни. Гребок… Еще гребок… Культи у Ромки были слишком короткие и не могли участвовать в процессе плавания, но в прошлом прекрасный пловец, он вполне обходился и одними руками. Его плечи поднимались над водой и опускались, тело разрезало волны. Пусть не так стремительно, как когда-то, но все же… Аглая сглотнула слезы, а те, что не успели вылиться из глаз, смахнула рукой. Только они тут же набежали снова, затуманивая плывущего Ромку.

Когда Гена, совершив очередной заплыв, вышел на берег, Аглая снимала с мангала последние шампуры.

— Айка, все мы на тебя спихнули! — запоздало спохватился он.

— Ерунда, — Аглая мотнула головой. — Ген, я никогда не забуду того, что ты для Ромки сделал. Никогда! Всю жизнь тебе буду обязана!

— Да что ты, Айка! Я же просто так, от чистого сердца! А то сидел бы и я сегодня в своей каморке один. Тоже не сахар! Короче, ты иди, поплавай, а я пока овощи нарежу. Потом сядем, подзаправимся. Главное, братана из воды вытащить, а то я его пытался уговорить — не получилось.

Аглая отдала бразды правления Гене, скинула с себя платье, под которым был цельный купальник, закрывающий синяк на животе, и порхнула к воде. Когда-то и у нее, и у Ромки были в жизни две страсти — море и мотоцикл. И море, в отличие от мотоцикла, осталось до сих пор. Похоже, для обоих. К Ромке Аглая подплыла, когда повернула к берегу. Даже под жилетом стало заметно, что плечи у брата обгорели, лицо тоже было красным. Но, возможно, не только от солнца. Уже много лет Аглая не видела, чтобы у Ромки так сияли глаза, и он так блаженно улыбался. Вернув ему улыбку, Аглая позвала: