Дарья Кожевникова - Исповедь Цирцеи (СИ)

— Поплыли к берегу, шашлыки остывают.

— Попозже, Айка, — отмахнулся он.

— Да ты же весь обгорел! Болеть ведь будет! Как бы температура к ночи не подскочила! Хватит для первого раза!

— Ты не понимаешь, Айка! — Ромка упрямо мотнул головой. — Ни тебе, ни кому-либо другому не дано этого понять, только таким, как я. Здесь, в воде, я не забываю про свои ноги, но хотя бы частично могу почувствовать себя прежним. Прежним, Айка! Не объезжающим все углы, не глядящим на мир с высоты коляски, не прикованным к ней! Здесь я могу двигаться без нее! — брат почти кричал.

— Ромка! Мы приедем сюда не раз, я тебе обещаю! Гена показал нам пример, дорогу проложил. А дальше я буду либо его просить, либо такси заказывать. Ну, заплачу таксисту, чтобы помог спустить тебя с лестницы… Не знаю, как я раньше сама до этого не додумалась? А теперь поплыли к берегу, правда, хватит уже. Мы ведь пока не уезжаем. Позже поплаваешь, когда самый солнцепек пройдет. И голодный небось?

Ромка замялся, качаясь на волнах. Аглая видела, как ему не хочется выбираться на берег. Но, видимо, и обгоревшие плечи уже давали о себе знать, и живот подвело, потому он в конце концов сдался:

— Хорошо, зови сюда Генку.

Остаток дня они провели, валясь в тенечке, угощаясь шашлыками, да периодически забираясь в воду поплавать. Последний свой заплыв Ромка совершил уже в темноте. Аглая видела, что его лихорадит, но он все не хотел ехать домой. Смотрел на звезды, на воду, и жадно вдыхал в себя морской воздух, словно хотел надышаться им впрок. А оказавшись дома, снова в своем кресле, как будто погас. Губы сжались в ниточку, взгляд потупился.

— Брат! — Гена осторожно коснулся обгоревшего Ромкиного плеча. — Это только начало. Мы с тобой еще и поплаваем, и поездим. Все будет. Только не вешай нос!

— Спасибо, — Ромка перехватил Генину руку и крепко пожал. — Брат…

— Ген, останешься? Может, чаю? — предложила Аглая.

— Нет, спасибо, Айка, я домой. Завтра мне на работу, надо выспаться.

— Тогда я провожу тебя вниз, — Аглая шагнула к порогу.

Они молча спустились по лестнице. И лишь на улице, понимая, что Аглая вышла не просто так, Гена вопросительно вскинул брови, ожидая объяснений.

— Следователь вчера снова приходил ко мне на работу, — сообщила она. — Спрашивал про «Золотую тайну». Я решила, что лучше признаться, что бывала там, да он, похоже, и сам уже об этом знал. Ну, я сказала ему, что приходила туда к тебе, потому что ты — мой парень. Так что… ты уж прости за самоуправство и имей в виду на будущее, ладно? Если вдруг он и тебя о чем-то спрашивать начнет… Да, иногда мы приходили к тебе с Аллкой вдвоем. Ты нас проводил по блату за столик.

— «Золотую тайну» отследили все по тем же мобильникам, — кивнул Гена. — Шеф теперь лично будет проверять, чтобы их не было в пределах клуба. Будем не отключать, а собирать в кучу и на время боев увозить на машине подальше. Типа, все вы снова вместе, но не здесь. Ну, а насчет самоуправства, Айка, я ничего не имею против того, чтобы числиться твоим парнем. Пусть только в протоколах, но все же…

— Ну, тогда, — привстав на цыпочки, Аглая поцеловала его в щеку, улыбнулась, — узаконим наши официальные отношения. И спасибо тебе огромное за Ромку. Ни один из его бывших друзей за все три года не сделал для него больше, чем ты сегодня.

— Значит, не бывали они в битой шкуре, Айка. Никто из них.

Больше ничего не говоря, Гена сел в машину, махнул оттуда Аглае рукой, чтобы шла домой. Но она стояла у подъезда до тех пор, пока не скрылись вдалеке габаритные огни его машины. И только после этого торопливо взбежала по лестнице. Торопиться было куда: дать пылающему Ромке аспирина, раздеть, намазать тело кремом от ожогов. Укрыть одеялом поплотнее, оставить на ночь воды на прикроватном столике. Ромка послушно вынес все, что Аглая с ним делала, и почти сразу уснул сном младенца. Впервые за последние год-два он засыпал без спиртного. Аглае даже не верилось. Она стояла над Ромкой, глядя на его разметавшиеся по подушке волосы, на приоткрытые губы, длинные ресницы. Каким он все-таки был молодым и красивым, ее брат! Мечта любой девушки, пока не видно из-под одеяла уродливых культей! Очень осторожно, чтобы не разбудить, Аглая протянула руку и погладила Ромку по волосам. И про себя горячо взмолилась о том, чтобы подпольные бои в «Золотой тайне» не прекращались хотя бы в ближайшее время.

Наутро Ромке все еще нездоровилось, но на его настроении это не сказалось. Напротив, он был оживлен. Заявил Аглае, что хочет горячего кофе с бутербродами. Потом принялся за уборку квартиры, орудуя пылесосом со своей каталки. В прошлом прекрасный мотоциклист, Ромка многое ухитрялся делать с коляски, маневрируя на ней с достойной восхищения ловкостью. Случалось, правда, что иногда и падал. Тогда, если Аглаи не было дома, он на руках добирался до ближайшего дивана, потому что самостоятельно поднять опрокинувшуюся коляску и взобраться в нее не мог. Сегодня он был обгоревшим, и Аглая очень переживала из-за того, что он может упасть. Взялась вытирать пыль, чтобы быть с ним рядом. То и дело поглядывала на выписываемые им кульбиты, в любую секунду готовая подхватить брата, если потребуется. Но это был Ромкин день! Завершив уборку, он вынудил Аглаю перебрать все его вещи в шкафу, потом наконец-то занялся какими-то железяками. Вздохнув с облегчением, Аглая отправилась на кухню готовить обед. Эта привычная работа давала ей возможность подумать, чего никак не удавалось сделать в течение последних насыщенных событиями дней. Она размышляла над ситуацией, сложившейся вокруг Аллочкиной гибели. Теперь Аглая точно знала, что Алка умерла не по воле несчастного случая, а была убита. Все говорило за это — реакция Бориса, когда он увидел бредущую к выходу Аглаю и принял ее за Аллу, выброшенный им шприц с гормонами и следами собачьей крови, и шеф, внезапно взъярившийся после того, как Аглая назвала убийством применение допинга на ринге. Аглае этих доказательств вполне хватало для того, чтобы вынести Борису обвинение. В связи с этим вставал вопрос: что делать дальше? О том, чтобы оставить Алкину гибель безнаказанной, не могло быть и речи!

Словно желая укрепить Аглаю в ее намерениях, именно в этот момент ей позвонил нотариус. Преставившись, он сообщил Аглае, что практичная Алка, оказывается, еще пару лет назад озаботилась составлением завещания. И все свои сбережения завещала ей, Аглае. Так что через полгода, если не выявится других претендентов, Аглая сможет вступить во владение суммой с Алкиного банковского счета. Отложив телефон, Аглая замерла над раковиной, где лежали недочищенные овощи. Горло сдавило спазмом. Алка, милая Алка! Конечно, она не собиралась умирать! И конечно, составляя свое завещание, не в последнюю очередь думала о том, чтобы ни одна принадлежащая ей копейка не досталось отцу с ненавистной мачехой. Но все же из всех, кого она могла упомянуть в своем завещании, Алка выбрала именно Аглаю. Той это о многом говорило. Значит, не она одна смотрела порой на Аллочку, как на свою родную сестру…