К. Тейлор - Сестры лжи

– Ты из себя клоуна-то не строй. – У нее даже улыбки не осталось.

– Да что с тобой такое? Я думала, ты нам так обрадуешься…

– С чего вдруг?

– Господи, Дейзи! – Я перестаю возиться с флаконами и пузырьками; теперь она полностью завладела моим вниманием. – Объясни ты толком! Что такого мы натворили, а? Или только я виновата? Давай уже, выкладывай.

– Что, нравится за чужой спиной сплетни разводить?

– ?!.

– Не надо прикидываться невинной овечкой, это тебе не идет. Насколько мне известно, ты с Ал всласть наперемывала мне косточки: Дейзи, мол, и такая, и сякая…

– Это кто тебе такое сказал?

– А неважно кто. Нашлись добрые люди, не волнуйся.

– Типа Линны, да? – Перед глазами встала четкая картинка, как они шепчутся под деревьями прошлым вечером.

– Я уже тебе сказала: не волнуйся. Главное, у меня есть настоящие друзья.

– Да ради бога. Не хочешь говорить, и не надо. Только никаких косточек мы тебе не перемывали.

– Серьезно? А я вот слышала, как ты с пеной у рта орала, дескать, «Дейзи у меня мужиков отбивает»… – Она запрокидывает голову и хохочет. – Я, видите ли, с ней соревнуюсь!.. Ты соображаешь, что несешь?

– Так это вообще не мои слова. Это Ал так сказала.

– Допустим. – Дейзи всем корпусом подается ко мне. – Зато ты не можешь отрицать, что назвала меня дикаркой.

– Я всего лишь сказала, мол, это дико, что ты как бы охотишься на мужиков, которые меня заинтересовали. Например, Эллиот, тот самый, которого ты из такси пнула, рассказал мне, как ты на него вешалась, пока я ходила в сортир. А еще был случай с тем парнем, с которым я познакомилась в «Хевенли». Я собственными глазами видела, как ты с ним на полу резвилась!

– Господи боже, Эмма! – Усмехаясь, она трясет головой. – Опять этот твой Эллиот. Что ты его так и норовишь между нами вбить клином? Что в нем такого особенного?

– Дело как раз не в нем. А в тебе.

– Нет уж, Эмма, все ровно наоборот. – Она тычет мне в бицепс указательным пальцем. – Все дело в тебе и в том факте, что ты решила променять меня на первого встречного мужика. Это меня-то, которая была тебе верной подругой на протяжении семи лет!

Я тру занывшую руку.

– Во-первых, я никого не промениваю, а во-вторых, он тут вовсе ни при чем. Наш с Ал разговор был не о нем. Я просто пыталась ей объяснить, до чего меня достала твоя вечная манера все мерить мужиками. Мы даже в паб не можем сходить, чтобы ты не начала кому-то глазки строить. Спокойно посидеть в кафе? Так нет же, ты весь обед будешь обсуждать, что сказал или сделал такой-то тип, который тебе вдруг глянулся. А на клубных тусовках хоть вообще не появляйся! Если Дейзи не закадрит какого-то мужика, то либо напьется, либо устроит ссору.

– Вранье!

– Ой ли? А помнишь, как мы Ал из «Мэлис» вытаскивали? Что у тебя с их охранником вышло, а?

– Так это чтобы он Ал не вытурил из клуба!

– Да мы уже сами на выходе были!.. Ну а сейчас? Оказавшись на краю света, в разгар самого невероятного отпуска в жизни Дейзи берет и ставит себе задачу: во что бы то ни стало оприходовать Айзека. – Я скопом сваливаю флаконы в полотенце и сердито встаю. – Все, не могу больше выносить этот дурацкий разговор. И вообще мне нужно в душ.

– Нет уж, – хватает она меня за руку. – Мы еще не закончили.

Я стряхиваю ее пальцы.

– А вот и закончили!

– Ну и катись тогда! Вместе со своей дружбой! Нужна ты мне больно!

– Как-как?.. – медленно разворачиваюсь я к ней.

– Вы когда с Ал ушли, мы с Йоханном и Линной посидели, поговорили; так вот они считают, что у нас с тобой противоестественная привязанность!

– Это что… за бред такой, а?

– И вовсе не бред. Мы с тобой, можно сказать, жили друг у друга в кармане годами, и за это время накопилась масса негатива. – Дейзи показывает на матрас, где я только что сидела. – Что и подтвердил этот разговор.

Мелодраматизм всей ситуации до того смехотворен, что я не могу сдержать улыбку.

– Значит, вдрызг разругались, да? Прощай навеки?

Дейзи дергает плечиком.

– Наверное, надо просто поменьше проводить время вместе.

– Из-за одной-единственной ссоры?

– Нет, из-за того, что мы слишком друг от друга зависим. Линна пересказала мне, о чем говорил Айзек на семинарах: наши привязанности к людям и вещам приводят к стрессу, беспокойству, зависти и горечи; если от всего этого избавиться, то гораздо легче обрести счастье.

– И теперь ты считаешь, что, покончив с нашей дружбой, мы хором осчастливимся?

Она вновь пожимает плечами и впервые за весь разговор отводит глаза. Даже не знаю: то ли мне расплакаться, то ли засветить ей в голову флаконом из-под шампуня.

– Эй! – В спальню врывается Линна и кидается Дейзи на шею. Заливаясь смехом, валит ее на матрас, и я облегченно перевожу дух: наконец-то этот неприятный разговор закончился. – Дорогу инвалидам! – восклицает Линна, когда в двери появляется Ал с перебинтованной ногой. – А давайте в карты перекинемся! Все равно делать нечего, на дворе до сих пор жуткий ливень… Как насчет «дурака»? – Она косится в мою сторону и расплывается в широченной, крокодильей улыбке. – Что скажешь, Эмма?

– А-а, теперь ты из Эммы хочешь сделать дурочку? – интересуется Ал, с трудом опускаясь на матрас рядом со мной и хитро подмигивая.

– Тут и делать ничего не надо, – говорит Дейзи и щелкает Ал по носу. – Она сроду такая.

Ал с Линной заходятся весельем, и меня словно переносит в тот первый вечер в Покхаре, когда, усевшись вокруг костра, они хором потешались на мой счет. Да только сейчас в ремарках Дейзи и следа не найти от добродушного подтрунивания, а в глазах уже не пляшут лукавые огоньки. Она даже не косится в мою сторону, чтобы проверить, смеюсь ли с ними вместе. Меня будто вычеркнули.

В обычной ситуации я бы сочла забавным, что у Дейзи никак не получается плавно перейти из «кобры» в «собаку» и обратно – вся пунцовая, тяжело сопя, она раз за разом терпит поражение, – однако я слишком увлечена наблюдением за Линной, чтобы веселиться. Вот у той, напротив, дела идут отменно: предельно сосредоточенная, она, будто заправский йог, перекладывает свои худые бледные конечности из одной асаны в другую. После вчерашней размолвки мы с Дейзи обменялись едва ли парой фраз – и это дико мешает жить, коль скоро мы вынуждены безвылазно сидеть в четырех стенах из-за ливня и вывихнутой лодыжки Ал. В «дурака» с ними я так и не села играть, а просто устроилась с книжкой, стараясь не слушать, как Ал с Дейзи обвиняют друг друга в жульничестве, порой швыряясь картами. Остаток дня провела, неприкаянно слоняясь по комплексу. Из-за непогоды народ сгрудился внутри, болтая в медитационном зале или пытаясь бренчать на музыкальных инструментах, кто-то просто спал, кто-то читал или торчал на кухне, помогая готовить обед и ужин. Нашлись и более закаленные личности: набросив штормовки, они отправились на хоздвор, где возились с животными или в огороде. Я посидела было с Ал, Линной и Дейзи в медитационном зале, но Дейзи меня в упор не видела, а Линна вела себя так, будто ничего не случилось; в общем, когда это стало действовать на нервы, я тоже пошла на кухню, где по просьбе Раджа занялась чисткой картошки. Он более-менее поддерживал пустую болтовню, однако ощущение какой-то утраты, неполноты отравило весь день. К вечеру вообще стало казаться, что я в жизни не чувствовала себя более одинокой и всеми покинутой.