К. Тейлор - Сестры лжи

Наутро, когда мы проснулись и увидели ясное небо, облегчение можно было рукой пощупать. Грунт до сих пор мокрый, так что про очередную попытку сойти с горы думать рановато; зато дворик быстро высох, и Айсис объявила, что занятия йогой возобновляются.

– А теперь снова ложимся на коврик и принимаем позу мертвого тела, – слышу я от нее. – Проведем небольшой медитационный инструктаж.

Все как один подчиняются, ворочаясь на плитах; все, кроме Фрэнка, который перехватывает мой взгляд. Он буквально пялится на меня – не улыбаясь, не кивая, – пока я не вынуждена отвернуться. Линна это замечает и ехидно усмехается. При всей ее нарочитой веселости и надоедливых попытках занять нас играми в карты или шарады, образовавшаяся между мной и Дейзи трещина ей как бальзам на душу. В любых социальных группах, даже самых крошечных, как у нашей четверки, всегда присутствует неофициальная иерархия, и я практически на сто процентов уверена: Линна знает, что ее место где-то сбоку. Ей мало того, что Ал числится в ее лучших подругах. Нет, ей хочется того же и с Дейзи. Паразитировать на двух носорогах куда выгодней, чем на одном, и особенно приятно, когда тебе удается спугнуть птичку-конкурентку. Единственный человек, который по-настоящему ко мне дружелюбен, – это Ал, но мне со вчерашнего дня, а точнее, после нашего неудавшегося побега в Покхару, так и не удается пообщаться с ней наедине.

Я миную йогическое сборище и пристраиваюсь на ступеньках, что ведут в плодовый сад, стараясь не слушать, чего там внушает Айсис.

В дверях главного корпуса появляется Ал, которая, как я знаю, последние полчаса торчала на кухне, где Салли проверяла ей лодыжку. Заметив меня, она приветственно вскидывает ладонь и, кое-как доковыляв, присаживается рядом.

– Ну, Эмма, опять грустим?

– Ты заметила, что Дейзи перестала со мной разговаривать?

– Скажем так: я заметила, что вчера между вами прошмыгнула черная кошка, но это ерунда, все перемелется. Что хоть случилось-то? – Она лезет за вырез своей футболки и выуживает пачку «Мальборо», которую вечно держит под бретелькой лифчика. Закуривает, протягивает пачку мне, и, хотя я обычно курю, только когда выпью, я тоже вытаскиваю сигарету. Дым щекочет заднюю стенку глотки и, как ни странно, успокаивает.

Я с силой выдыхаю и говорю:

– Кто-то передал ей, о чем мы с тобой болтали. Помнишь, еще перед выходом? Я рассказывала тебе про Эллиота и одного парня.

– Мать честная, – крутит головой Ал. – Это не я, ты не думай.

– Да знаю. Нас подслушали.

– И Дейзи, стало быть, разозлилась?

– Ага. На меня. Хочет теперь… гм… «поменьше проводить время вместе». – Я пальцами ставлю кавычки в воздухе. – Пока мы с тобой хлюпали по жиже, у нее, видишь ли, состоялась душеспасительная беседа с Йоханном и Линной. Они ей доходчиво объяснили всю суть наших с ней нездоровых привязанностей друг к другу. Хватит, говорят, быть друзьями – и ты станешь счастлива.

– Да неужели? – У Ал вытягивается лицо. – Нет, я вижу, что Линну всерьез переклинило на этой хипповской зауми, но когда мы давеча курили с Йоханном, он мне показался вполне нормальным. Может, они это ляпнули, лишь бы ее успокоить? Ты же знаешь, ей иногда какая-то вожжа попадает под гузку… Обожди пару деньков, все образуется.

– Ал, если честно, я просто хочу домой. Мне это место уже вот где. Вчера был не день, а кошмар. Мне будто воздуха не хватало.

– Ох, понимаю… Короче, слушай сюда. Я расспрошу Йоханна насчет прогноза погоды, когда можно будет еще разок попытаться. Линна, к примеру, уверяет, что наступил сезон муссонов, теперь каждую ночь будет лить как из ведра. И это, кстати, очень странно: столько времени угрохать за ноутбуком, собирая информацию о Непале перед поездкой, и не заметить, что на носу дождливый се…

Она внезапно умолкает, потому что возле нас возникает худая бородатая личность. Фрэнк без приглашения усаживается рядом; мало того, по собственному почину угощается сигареткой из пачки Ал.

– Вот что, барышни, – говорит он из угла рта, прикуривая от зажигалки. – Извините за вторжение, но Айзек зовет всех в медитационный зал. Срочное собрание. Кое-кто умер.

В зале колышется горячее людское море. Народ занял все свободные места, сидит скученно, бок о бок, вытянув шеи в сторону алтаря, где с закрытыми глазами стоит Айзек. Дейзи устроилась у правой стены, втиснувшись между Йоханном и Раджем. Когда мы входим в комнату, держась позади йогов-дилетантов, ее замечает и Линна. Она машет рукой и лезет к Дейзи, переступая через перекрещенные ноги сидящих. Ал двигается было за ней, но на полпути замирает и оборачивается ко мне. С ее лица сползает улыбка; она не знает, продолжать ли идти за Линной или остаться со мной. Тем временем в зал вливаются все новые люди, наконец перекрывая проход между нами. Тогда Ал идет дальше, а я опускаюсь, где и стояла, попутно задев плечом Минку, одну из давешних шведок. Состроив извиняющуюся гримаску, наконец усаживаюсь и, обняв себя за колени, стараюсь сделаться совсем крошечной и незаметной.

Атмосфера набухла ожиданием. Никто не разговаривает, и всякий раз, когда под кем-то скрипит доска, народ принимается вопросительно озираться по сторонам.

У ног Айзека сидит парень, которого я раньше не видела. Крупный, если не сказать грузный; с бритой головой и бородищей, в майке «ЭйСи-ДиСи» и обрезанных по щиколотку камуфляжных штанах. Я бы не дала ему больше двадцати двух, но он обводит нас взглядом, который скорее принадлежит человеку раза в два старше.

– Всем здравствуйте. – Голос Айзека застигает меня врасплох. – Спасибо, что сразу пришли. Как видите, Гейб вернулся. – Он показывает на парня.

Кое-кто кричит «привет», машет руками, однако Айзек, качая головой, заставляет всех умолкнуть.

– К сожалению, у меня плохие новости. Просто чудовищные… – Последние слова он произносит надтреснутым голосом и зажмуривается. А когда вновь открывает глаза, по его щекам бегут слезы. Айзек не пытается их стереть, и озадаченный людской гул заполняет все помещение. – Группа каких-то отморозков ограбила наших друзей по пути сюда, а Рут толкнули так, что бедная девушка упала и ударилась головой о камень. Они убежали, прихватив с собой ослика с провизией, и Гейб на себе нес Рут, пытаясь в дороге хоть чем-то помочь, но… Она умерла у него на руках.

Коллективный «ох», а сразу после него какофония голосов. Салли, сидящая возле Раджа, с рыданиями бросается тому на грудь. Единственный, кто никак не реагирует, – это Гейб. Он просто сидит, уронив голову и сложив ладони на коленях.

Айзек вскидывает обе руки; выкрики и плач затихают до глухого ропота.

– В среду, в десять часов вечера, на берегу реки состоится прощание. А сегодня в три часа пополудни там начнется сбор дров для погребального костра, так что нам нужны добровольцы.