К. Тейлор - Сестры лжи

– А, вот и она! – От облегчения у него обмякают плечи, когда из стайки школьников возле буфета вырывается Хлоя с победно вскинутой пластиковой бутылкой.

– Я ее раздобыла! – кричит девочка еще на бегу, а добравшись, гордо передает мне воду. – Извините, что так долго, возле столика одна тетенька стала меня расспрашивать про Джейн. – Хлоя разжимает кулачок, протягивая Уиллу горстку монет. – Папа, вот твоя сдача!

– Какая-то женщина мной интересовалась? – переспрашиваю я, невольно вскидывая руку к горлу.

– Ну да. Она даже говорит: «А как твой папа ее зовет: Джейн или Эмма?» – Хлоя переводит взгляд с меня на отца и обратно, ловя реакцию. – Я ей и сказала: фу, какой глупый вопрос, потому что все знают, что тебя зовут Джейн!

– Хлоя. – Я стараюсь, чтобы голос у меня звучал ровно; рука сама собой соскальзывает в карман, хватая мобильник. – А эта тетя что-нибудь еще спрашивала?

Девочка мотает головой.

– Вроде бы хотела, но тут Коннор из четвертого класса полез без очереди, а Джейк Эдвардс ему и говорит, отойди или сейчас леща схлопочешь, а Коннор такой нахальный, он все равно…

Мы с Уиллом переглядываемся, пока Хлоя взахлеб пересказывает хронологию несостоявшейся потасовки. Наконец, слегка покачивая головой, он отводит взгляд.

– Ну а как она выглядела, эта тетя? – говорю я, когда Хлоя вынуждена остановиться, чтобы перевести дух.

– Обычная тетенька, – пожимает ребенок плечами. – В синей шляпке.

Пятью годами ранее

– Это как пить дать противозаконно.

Мы стоим на берегу реки; неподалеку от нас высится едва различимый штабель из бревен и поленьев, потому что единственным источником света служат лишь небольшие костры, устроенные в мягком, заиленном грунте. С момента объявления о гибели Рут пошел второй день.

Ал держится рядом со мной; Линна и Дейзи стоят по другую сторону от нее и беззвучно плачут, то и дело расцепляя руки, чтобы смахнуть слезы, которые не перестают катиться у них по щекам. Если честно, столь великая скорбь вызывает у меня некоторое недоумение: они ведь эту Рут и в глаза-то не видели, а страдают, будто потеряли близкую родственницу.

– По-хорошему, надо бы сходить в британское консульство, – отвечает мне Ал, только шепотом, чтобы не услышали члены коммуны. – И обратиться к прессе. Пусть все узнают, что тут творится.

– Сначала еще до Покхары добраться надо.

– Если верить Йоханну, мы тут застряли минимум на месяц. Я в толк взять не могу, как так вышло, что Линна притащила нас ровнехонько к началу сезона муссонов. О чем она вообще думала?

«Как бы половчее именно это и обтяпать», – проносится у меня в голове, но я молчу. Ал уже высмеяла мои предположения, что Линна по доброй воле готова здесь остаться, не говоря уже о коварном замысле устроить ловушку и нам троим.

– В общем, – дергает плечом Ал, – непохоже, чтобы Дейзи с Линной уже собирали вещички.

Дейзи ни словом не перемолвилась со мной после той перепалки в женской спальне. Напротив, будто приклеилась к Линне, ходит с ней на все медитации, болтологические сборища и занятия йогой. В столовой пристраивается либо рядом с Линной, либо в компании общинников. А я вот сижу сама по себе. Ал иногда подсаживается ко мне, иногда к Дейзи. Дипломат, что и говорить. Только все равно обидно.

– Меня от этого тошнит, – кивает Ал в сторону погребального костра. – Местные людишки будто на другой планете живут.

Позавчера ее трясло от гнева, когда я, незаметно удрав из кладовки, наткнулась на нее в плодовом саду. Она сидела под ореховым деревом, насасывая костяшки пальцев. На коре я заметила следы крови. Пару минут мы обе молчали, затем Ал подскочила и пару раз ударила кулаками по земле.

– И эти сволочи называют себя ее семьей!

Я знаю, кого она имеет в виду.

– Как же мне хочется набить ему рожу… – По скулам Ал катаются желваки. – Так бы и врезала по этой поганой, наглой, самодовольной харе!.. Нет, такая пропасть народу – и все как воды рот набрали. Да что с ними такое?!

Она расплакалась – молча, обхватив руками голову, сидя на голой земле. Я пристроилась рядом, тихонько поглаживая ее по спине, пока не прекратились всхлипы и она не полезла за своими сигаретами.

Это был последний раз, когда нам удалось пообщаться с глазу на глаз. Не прошло и минуты, как заявились Айсис с Черой: дескать, им нужна наша помощь в курятнике. С того момента нас уже не оставляли наедине. Даже сейчас – пусть они и стоят поодаль – я чувствую на себе их цепкие взгляды. Такое впечатление, что они догадываются о наших планах.

– Прошу тишины. Церемония прощания начинается. – Голос Айзека звонко разносится над садом. Он идет по дворику в сопровождении Йоханна и Гейба, каждый из которых в правой руке держит по факелу, а в левой на цепи покачивается по чашке с курящимися благовониями. Пламя подсвечивает им лица, заливая тенями глаза и впадины под скулами. За этой троицей тянется шлейф дыма, в котором движется еще одна группа, на сей раз из шести мужчин; на плечах они несут тело, завернутое в простыню. Я вижу посеревшую, восковую кожу женского лица.

Скорбящая толпа расступается, пропуская их к погребальному костру. Ко мне жмется Ал. Сквозь тонкую ветровку я ощущаю ее дрожь.

– Я не могу… я сейчас просто уйду…

– Можешь. – На нее сурово косится Линна. – Ты сильнее, чем думаешь.

– Нет. Нет…

Она умолкает, потому что тело уже положили на дрова, и Айзек тянется за факелом, который держит Йоханн. Он опускает его к вороху сухих листьев и веток, что навалены в основании. При появлении первого же языка пламени, лизнувшего древесину, Ал выдергивает руку из моей ладони и бегом припускает в темноту, в сторону главного корпуса.

– Я сама. – Линна сжимает мое плечо, и этот жест словно выбивает из-под меня почву. Впервые с момента нашего прибытия она ко мне прикоснулась. Что это, желание поддержать меня морально или попытка остановить, чтобы я не побежала вслед за Ал?

Из-под импровизированного капюшона на меня бросает взгляд Дейзи. Она тоже променяла свою модную ветровку на одеяло из шерсти яка, точь-в-точь как одеваются общинницы здешней «Эканта-ятры». Под усталыми глазами мешки, губы плотно поджаты в узкую линию.

– Не понимаю, почему у Ал такие настроения, – вдруг говорит она. – Все знают, что Рут не поддерживала отношений со своей семьей и что у нее вообще не было причин возвращаться в Англию. Вот она и сожгла свой паспорт; что здесь такого?

– Дейз… – Ее имя замирает у меня на губах, когда она резко отворачивается и уходит. Провожая ее глазами, я ловлю взгляд Фрэнка, который вскидывает ладонь в молчаливом приветствии. Я никак на это не реагирую, зато отмечаю про себя, до чего теплыми объятиями Чера встречает Дейзи.