Марина Серова - На всю катушку

До пристани мы добрались минуты за две, несмотря на то что постоянно приходилось обходить лабиринты бараков и преодолевать горы завалов.

Мы вынырнули из тени какой-то полуобвалившейся громады, и я окликнула мужика в заношенной «олимпийке», который возился на носу старенького «Амура»:

— Докинь до Набережной, а?

— Да вы че, — прохрипел он, — какая, е-мое, набережная? Не видите, некогда мне тут с вами… Специально встал пораньше, чтобы…

Я молча запрыгнула на катер, Костя — за мной. Мужик снова поднял голову и, увидев нас на борту своего жалкого суденышка, гневно заорал, как говорится, в дьявола и в бога душу мать.

— Он у тебя на ходу? — не обращая ни малейшего внимания на ругань, спросила я.

— Тебе-то от того… — начал было он, но тут же неловко смолк, что-то нечленораздельно пробулькав, потому что натолкнулся взглядом на «узи» в руке Курилова.

— Вези, — негромко выговорил Костя.

— Ничего с тобой не будет, — поспешила успокоить я несчастного мужичонку, которого буквально затрясло.

Тот бросился на корму и дрожащими руками принялся заводить мотор…

— У тебя есть деньги? — спросила я у Курилова, когда мы уже на всех парах неслись вверх по течению.

— Ты что, ему платить собралась? — контрвопросом отпарировал он.

— Да нет. Просто тебе не приходила в голову мысль, что наши приметы скоро разлетятся по всем отделениям города?

— Приходила, — кивнул он, — только где это ты найдешь магазин одежды, который открывается в шесть утра или вообще работает круглосуточно? На набережной я что-то таких не помню.

— Это ничего, — отмахнулась я.

Не успели мы подъехать к набережной, как в небе раздалось характерное стрекотание вертолетных винтов и над нами зависла патрульная машина, а в высунувшемся из кабинки мегафоне заскрежетали какие-то какофоничные звуки, очевидно, содержавшие в себе требование сдаться подобру-поздорову.

— Не думаю, что они успели подтянуть теплую компанию на набережную, — процедила я сквозь зубы, — что-то я там ничего не вижу.

— Так быстро работают только в сказочном американском кино про полицейских. Особенно сказочна их, копов, тупость при такой-то технике, — откликнулся Курилов, прицеливаясь в вертолет из пистолета-автомата.

Наверно, у тех не было санкции на отстрел особо опасных преступников, то есть нас, потому что вертолет развернулся и полетел в сторону противоположного, подольского, берега Волги.

Да и посмотрела бы я, как они попали бы среди огромной реки в мчащийся на приличной скорости катер, который Курилов поворотами руля бросал то вправо, то влево, а хозяина катера — соответственно то в жар, то в холод.

…Одним словом, нам удалось уйти. Не буду подробно рассказывать, как мы скрылись из поля видимости вертолета, растворившись в городе, как в дремучем лесу. Все-таки нас с Костей этому учили, и учили несравненно лучше, чем тех, кто за нами охотился. А к катеру буквально за нашей спиной подъехала машина опергруппы. Жаль, конечно, мужичка — хозяина катера, влип ни за понюх табаку, но ничего, немного помурыжат и отпустят.

Нет смысла подробно говорить о том, как мы менялись одеждой с выгуливающей собаку почтенной парочкой, а потом я при помощи моей наличной косметики навела себе и Курилову такой грим, что мы враз постарели на добрых четыре десятка лет и проехавшая мимо машина очередного наряда даже не снизила скорость. Да и какой нормальный мент заподозрит в этом сухо покашливающем радикулитном старичке, мелко семенящем непослушными ногами, с неаккуратной седой щетиной и в раздолбанных кедах и в этой почтенной старушке в немыслимой вязаной кофте и в потертой юбке, что вышла из моды едва ли не в прошлом веке, словом, кто определит в них опасных преступников, коварно ускользнувших из рук спецслужб с попутным выведением из строя нескольких единиц личного состава последних?

Конечно, деньги, которых и без того не было, не понадобились бы, потому что стоимость отданной нами одежды самое малое в двадцать раз превышала условную цену полученного взамен тряпья.

Разумеется, чудо-ремень, так помогший нам при побеге, Курилов оставил при себе. Свою сумочку я сунула в авоську, предусмотрительно позаимствованную все у той же бабушки.

— А что, Костантин Си-ирргейч, — протянула я пронзительным старушечьим голосом, — а не наведаться ли нам в гости, ась?

— Очень даже запросто, Евгення Массинна, — продребезжал он, по-старчески мусоля губами. — И по телефонту позвонить не мешало бы-с.

… Хотя в нашем положении, по большому счету, не мешало бы хорошенько поесть и выспаться. Потому что после всех утомительных приключений, обрушившихся как-то сразу, скопом, оставалось только удивляться, как нас еще носят ноги.

— Совершенно справедливо изволили заметить, Костантин Сиргейч, — прошамкала я. — Только где взять-то яво, телефонт-та?

— А вот какая цаца шкандыляет, будку себе наела, чисто филиал свинофермы, — просипел Курилов на сей раз голосом матерого уголовника, который настолько не вязался с его патриархальным видом старичка — божьего одуванчика, что я еле удержалась от смеха. Хотя в нашей ситуации было определенно не до смеха. — Вона трубочку у нее щас забанщим.

По улице действительно передвигалась важная толстая дама с откормленной собакой. Хотя откормленной — это мягко сказано, потому что этот волосатый студень на четырех коротких кривых ножках настолько заплыл жиром, что не представлялось возможным определить, какой же он, собственно, породы. Его хозяйка держала в руке сотовый телефон и что-то оживленно туда вещала, вертя при этом рукой с зажатым в ней поводком.

В некотором отдалении за толстой дамой следовал мясистый охранник, схожий своей физиономией с той, которая высовывалась из ошейника.

— Ты что, Костя, собрался позвонить по этому телефону? — произнесла я своим обычным голосом. — Может, не стоит? Тебе что, недостаточно проблем?

— А ты собралась звонить из автомата? — отпарировал он. — Если найдешь в округе хоть один исправный, я всю оставшуюся недолгую жизнь буду пользоваться исключительно им.

— Ну хорошо, — сдалась я, — только я сама попрошу у нее позвонить. А то, кто знает, какое у тебя сейчас настроение, а я вовсе не хочу видеть этого симпатичного молодого человека в коме. Мы и так перевыполнили норму по костоломству на ближайшую неделю.

— Валяй, — пожал узенькими стариковскими плечиками Курилов. Как они естественно выглядели — это при его косой сажени!

Я, время от времени припадая на полиартритную нижнюю конечность и хватаясь за разбитую радикулитом поясницу, проковыляла по проезжей части на противоположную сторону улицы, где неспешно дефилировала дама с собачкой. Курилов пристально смотрел мне вслед, и что-то было в его взгляде, что заставляло только уповать на смирное поведение сопровождающего даму телохранителя — ради доброго здравия самого телохранителя.