Марина Серова - Рога изобилия

— Я Женю в конюшню водил.

— А я ведь тоже первым делом туда побежал. Прокатимся завтра? — спросил меня Андрей. — Я тебе такие места покажу! Знаешь, как тут у нас красиво?

— Я и сама хотела тебе это предложить.

— Отлично. Кирилл, неси из холодильника водку и вино. Стол уже накрыт, пора садиться.

Мы уселись в беседке за столом. Быстро темнело, и отдаленные предметы различались с большим трудом. Когда мы зажгли несколько лампочек, расположенных по краям беседки, то в их свете показалось, будто наступила самая настоящая ночь.

В мангале весело потрескивали дрова. Огонь рассыпался в искрах и бросал отсветы на наши лица. Завели свою песню сверчки, ночные бабочки стали биться о лампочки. Повеяло прохладой, и Григорьев принес мне свитер.

Мы немного выпили, и разговор полился сам собой. Андрея и меня в очередной раз заставили пересказать подробности поездки и заключения контракта. Григорьев во всех красках расписал наш трюк с новым конкурентом в моем лице, чем вызвал неописуемый восторг у слушателей.

Подоспели шашлыки. Я с удовольствием взяла в руки шампур и принялась за поджаристое мясо. Давно я так хорошо не отдыхала.

— Мне очень нравится, как пахнет костром, — сказала я, уплетая шашлык. — Наверное, это один из лучших запахов в мире.

— Ага, — подхватил Кирилл, — особенно, если ничто не горит.

— Да уж, — вскинулся Андрей, сразу вспомнивший, видимо, пожар на складе.

В этот момент мы услышали, как у ворот сигналит машина.

— Это, наверное, Глеб приехал, — Кирилл поднялся и пошел открывать ворота. — Глеб — это наш новый конюх, — пояснил Григорьев, которого уже ввели в курс дела.

После того как ребята поставили машину и снова закрыли ворота, они вдвоем подошли к нам.

— Знакомьтесь, — представил Кирилл нам своего товарища. — Это Глеб.

Глеб выглядел каким-то напуганным, и мне это очень не понравилось. Он тихо поздоровался с нами, лишь слегка улыбнувшись, и сел за стол. Любовь Ивановна начала суетиться возле него — принесла тарелку, положила в нее лучшие кусочки.

— Кушай, очень вкусно получилось, — приговаривала она.

— Спасибо, — Глеб начал есть, но как-то вяло.

Кирилл, похоже, тоже увидел, что с его товарищем творится неладное. Он что-то шепнул ему на ухо, но тот лишь отмахнулся. Разговор понемногу смолк, будто все чувствовали себя немного смущенными. И тут внезапно полил дождь. Мы вскочили, схватили тарелки и побежали в дом.

Разразилась настоящая гроза. То тут, то там сверкали молнии, гром громыхал так, что стекла дрожали.

Вдруг одна молния сверкнула так ярко и близко, что мы невольно отпрянули назад.

— Как бы чего не случилось… — озабоченно пробормотал Андрей.

В один из моментов затишья между раскатами грома до нас донеслось ржание лошадей.

— Пойду посмотрю, закрыта ли калитка, — не выдержал Григорьев, накинул дождевик, висевший на стене у входа как раз для подобных случаев, и вышел на улицу.

— Я с ним, — бросил Кирилл и тоже исчез за дверью.

Их не было долго, настолько, что я начала волноваться. И тут вбежал Кирилл.

— Горим! Там молния, похоже, в конюшню попала! — прокричал он и снова скрылся за дверью.

Мы сразу же выбежали на улицу. Конюшня действительно полыхала. Григорьев уже открыл калитку и выводил первую лошадь. Остальные испуганно ржали.

Глеб выхватил поводок у Григорьева и потащил упирающуюся лошадь в сторону к забору, чтобы привязать ее там. Я, не раздумывая ни секунды, тоже бросилась внутрь. В густом дыму я с трудом заметила Кирилла, выводившего еще одну лошадь. Григорьев вбежал следом за мной.

— Выйди и жди на улице! — схватил он меня за руку и попытался подтолкнуть к выходу.

— Не трать на меня время! — крикнула я, прикрывая слезившиеся глаза. — Все равно я никуда не уйду. Так что давай, выводи лошадей.

В этот момент затрещали балки, и одна из них рухнула вниз. Молния, судя по всему, попала именно в тот дальний край, поэтому он уже прогорел практически полностью. Даже ливень не мог залить огонь. Внутри конюшни было ужасно жарко, в мокрой одежде это особенно остро чувствовалось. Повсюду плясали безжалостные языки пламени.

Григорьев потащил к выходу следующую лошадь, а я стала выводить Ибрагима. Высокий резвый жеребец со стройными ногами, почувствовав опасность, вздымался на дыбы, и мне, честно сказать, было страшно подходить к нему. С бандитами обращаться гораздо проще.

Присмотревшись, я заметила, что на Ибрагиме нет уздечки, а нужно было обязательно надеть ее, прежде, чем выводить. Я имела некоторый опыт обращения с лошадьми, правда, небольшой, поэтому не могла себе даже представить, как смогу надеть узду на обезумевшее животное.

К счастью, мне на помощь подоспел Кирилл. Он молча притянул морду Ибрагима, надел уздечку, вывел коня в проход, а потом передал уздечку мне, велев тащить к выходу что есть силы.

— Главное, не бойся его! — крикнул он. — Веди настойчиво и уверенно, — и снова скрылся в едком дыму.

Я зажала нос и потащила Ибрагима к выходу, и мне все-таки удалось вывести его на свежий воздух. Привязав жеребца к забору, я вновь повернула к конюшне.

— Все! — крикнул Кирилл, идущий мне навстречу. — Лошади все здесь.

Я посмотрела по сторонам в поисках Григорьева, но его не было видно. Вдруг из конюшни выбежал Глеб, упал на землю и зашелся сильнейшим кашлем.

— Григорьев там? — спросила я его, на что Глеб лишь неопределенно помотал головой.

В конюшне снова что-то упало, и искры посыпались снопами. Не помня себя от ужаса, я забежала внутрь.

Увидеть там что-то было просто невозможно. Пригнувшись к земле, я продвигалась вперед, перепрыгивала через горящие балки, заглядывала в каждое стойло по очереди. С трудом среди дыма и огня разглядела, что в одном из них на полу кто-то лежит. Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться, — это Андрей.

Я схватила его за плащ и волоком потащила к выходу, пока не добралась до горящей балки. А дальше как?

К счастью, снова появился Кирилл. Он схватил Андрея за ноги, я подхватила его под руки, и вместе мы перенесли Григорьева через балку, а потом вытащили во двор. Подлетела опешившая от страха Любовь Ивановна. Она держалась за сердце и ничего не говорила, только смотрела, и в ее глазах застыл невероятный ужас. Я перевернула Андрея на спину и прижалась ухом к его груди — вроде дышит. И тут увидела, что у него по виску стекает тонкая струйка крови.

Через пять минут Андрей пришел в себя. Встать он не мог, только открыл глаза и смотрел невидящим взглядом, как догорает его конюшня. Мы тоже не могли оторвать глаз от этого удручающего зрелища.

— Ибрагим, — слабо сказал Григорьев, показывая на огонь.

— Не волнуйся, все живы. Лошади вон там, — я показала на забор.