Мэри Кларк - Мелодия все звучит

– Привет, Пэнси, – сказала Сильвия достаточно громко, чтобы метрдотель услышал ее.

– Привет, Салли.

Обе рассмеялись.

Попивая мартини, они обменивались слухами. Сильвия знала, что Памела догадывается о ее контактах с Паркером, хотя сама графиня никогда в этом не признавалась.

– Как Малколм? – спросила она.

– Богат, как всегда, – ответила Памела. – И в равной степени скучен.

Малколм Уинслоу был крупным инвестором с Уолл-стрит, на двадцать шесть лет старше Памелы, своей второй жены. Хитрые торговые сделки превратили его в легенду Уолл-стрит, однако его врожденная неприязнь к светским мероприятиям представляла большую проблему для Памелы, которая любила видеть свои фото в газетах. И сейчас, вздохнув, она спросила:

– А у тебя, Сильвия, что нового?

– Из последнего – то, что я заново отделываю свои апартаменты. Декоратором я наняла Глэди Харпер. Она настоящая ведьма, но дело знает.

Памела подняла брови.

– И берет за работу много, очень много. А у тебя довольно большая квартира… Двенадцать комнат, не так ли?

Увы, Сильвия помнила, что Памела – одна из немногих людей, которые в курсе, что из наследия де ла Марко она получила относительно немного.

– О, я заново отделываю всю квартиру. Хочу разом со всем покончить. Полагаю, мне нужно подыскать себе богатого мужа.

– Я тоже так думаю. Конечно, это означает, что тебе придется отказаться от своего титула…

– Ни за что. Когда я подцеплю какого-нибудь типа, я не возьму его фамилию.

За салатом и вторым стаканом мартини Памела заговорила уже серьезнее:

– Сильвия, я не хотела сообщать тебе это, чтобы тебя не волновать, но с тех пор как секретаршу Паркера Беннета отдали под суд, ФБР начало по новой допрашивать людей, общавшихся с ним. И они говорят всем, что за информацию, ведущую к его поимке, назначена награда в два миллиона долларов.

– Они связывались с тобой? – Сильвия нервно сглотнула.

– Да.

– И что ты им сказала?

– А чего ты ждала? Я сказала: да, мы с тобой близкие подруги, и я не верю, что у вас с Паркером были какие-то личные отношения, и тот факт, что вас вдвоем видели на ужине, ничего не значит. Я сказала, что у тебя хорошая деловая хватка, что у графа был маразм и что ты вложила большую сумму в фирму Паркера. – Она помолчала. – Ну что, я доказала тебе свою дружбу? А если серьезно, Сильвия, я думаю, что отделка квартиры была большой ошибкой с твоей стороны. – Памела допила свое мартини. – Знаешь, о ком тебе следует подумать? Беркли Кэмерон давно положил на тебя глаз. На прошлой неделе он говорил мне об этом в «Ля гренуй». Сказал, что звонил тебе пару раз, но ты всегда ужасно занята.

– Беркли Кэмерон? Да он же старше, чем был Эдуардо!

– Не старше. Ему восемьдесят два года, он здоров, одинок и вдовец. Сильвия, я полагаю, что сейчас федералы начнут прочесывать твои финансовые отчеты частым гребнем. Если они смогут доказать, что ты получаешь большие бабки от Паркера Беннета, ты на двадцать лет отправишься в тюрьму. Так мне сказали в ФБР. У меня такое ощущение, что они хотели, чтобы я передала это тебе.

Когда принесли счет, они оплатили его ровно пополам.

Декоративные подушки для гостиной Энн Беннет прибыли за неделю до Дня благодарения.

В минувшие две недели Лейн ничего не слышала от Эрика. «Я понимаю, почему он не звонит», – твердила она себе. Должно быть, Беннета-младшего ужасно расстроило появление их фотографии в разделе светских сплетен.

Именно это и сказала ей Энн Беннет, как только Лейн приехала в Монклер.

– О, Лейн, Эрика невероятно огорчил этот снимок! – едва поздоровавшись, сообщила она.

– Не стоило так расстраиваться, – запротестовала Лейн, внося в дом большую пластиковую сумку с подушками.

Она сняла пальто, положила его на кресло в вестибюле и направилась прямо в гостиную. Одну за другой доставала подушки и укладывала на кресла и диван, а закончив, отступила на несколько шагов назад и сказала, обращаясь к Энн:

– То, что нужно. Это придает комнате тот шарм, которого ей не хватало.

Говоря это, Лейн подумала о приступе щедрости у Глэди. В последнюю минуту та решила, что обстановка гостиной не должна напоминать Энн о том, что когда-то этой обстановкой пользовались слуги. «Даже сейчас эта мебель достаточно хороша, – сказала она Лейн, – но это не значит, что она не будет привлекательна в иной цветовой гамме». Теперь обивка дивана была песочного оттенка, а обивка кресел – с мелким цветочным рисунком на песочном фоне.

Для придания комнате уюта и создания цветового пятна Глэди выбрала персидский коврик в красных тонах с красивым геометрическим узором, ранее лежавший в одной из гостевых комнат особняка. «Я знаю, почему аукционисты его не забрали, – сказала она Лейн. – Не посоветовавшись со мной, Беннеты наняли какого-то идиота, который срезал изначальную бахрому и заменил этой контрастной белой каймой». Позже Глэди решила восстановить бахрому, дабы создать эффект старины.

Энн обвела комнату восхищенным взглядом.

– О, Лейн, вы не представляете, как мне нравится это место. В том особняке мне всегда казалось, что нужно ходить на цыпочках, чтобы ничего не нарушить…

Было одиннадцать часов утра.

– Лейн, вы должны выпить со мной чашечку кофе, – твердо заявила Энн.

«Нет ни единого шанса, что Эрик так рано приедет обедать», – подумала Лейн.

– Чашечка кофе – это славно, – искренне отозвалась она.

Несколько недель назад она обедала на этой самой кухне, откуда же у нее ощущение, будто она бывала здесь много раз? Лейн сама удивлялась этому. И почему, хотя она точно знает, что Эрик не приедет, она ловит себя на том, что прислушивается – не откроется ли дверь, извещая о его приходе?

«Энн Беннет сегодня выглядит лучше и не такой усталой», – подумала Лейн, когда та поставила перед ней курящуюся паром чашку кофе и налила другую себе. Потом, улыбаясь, присела за стол напротив гостьи и произнесла:

– Я должна сказать вам, что вы очень красивы. И, конечно же, Эрик сто раз повторил мне это с тех пор, как встретился с вами. Лейн, мне почти шестьдесят семь лет, и я всегда была немного застенчивой. Так сложилось, что Паркер общался с людьми богатыми, происходящими из высших слоев общества. Но мне всегда было неуютно с этими людьми. У меня постоянно было ощущение, что я оказалась в совершенно не подходящем для меня мире. Однако сейчас мне кажется, что этот дом подходит мне и что благодаря общению в церкви я смогу завести собственных друзей.

Она на миг отвела взгляд; когда же вновь посмотрела на Лейн, ее глаза блестели.

– Я хочу сказать, что самая большая моя забота – это мой сын. Минувшие два года были для него настоящим адом. Он потерял множество средств и связей. На него указывали пальцами всюду, где бы он ни появился. Он даже не смог поужинать с вами без того, чтобы вас тайно не сфотографировали.