Наталья Солнцева - Подручный смерти

Таким образом он перекладывал ответственность на других, чтобы зло, которое он совершал, не поглотило его. Бывали моменты, когда он терял контроль над собой, но лишь в силу определенных обстоятельств. Эти обстоятельства были сильнее его, и он почти смирился.

Сегодня Чемагин впервые ощутил, что его тянет к дому провизорши. Это непреодолимое желание неприятно поразило его. Он не мог сопротивляться. Здравый смысл подсказывал, что после трех выстрелов, произведенных с ничтожного расстояния, Слепцов должен быть мертв. В крайнем случае, смертельно ранен. Пули, очевидно, застряли в теле. Остальное рассудок Чемагина не смог обработать и дал сбой. Отсутствие крови и трупа в комнате, где они по всем правилам должны были быть, привели его в полное замешательство.

С тремя огнестрельными ранениями не ходят! Если предположить, что Слепцов в состоянии шока все же выбрался из комнаты, далеко он уйти не мог. Он бы упал в коридоре, на крыльце или во дворе. Он бы истекал кровью и оставлял кровавые следы.

«На меня нашло затмение, – думал Чемагин, шагая по темной безлюдной улице. – Приступ погрузил меня в беспамятство, я вырубился. А когда пришел в себя…»

На этом логическая цепочка обрывалась. Ему необходимо было проверить, жив Слепцов или мертв. И где он находится? В морге? В больнице? Где?

Чемагин не придумал ничего лучшего, чем отправиться на «место преступления». Что еще он мог предпринять? Его изворотливый ум потерпел фиаско. Чтобы решить проблему, надо сначала понять, в чем она заключается.

В голове Чемагина царил хаос. Он не мог сообразить, где допустил прокол. Эта невыносимая подвешенность, мучительное неведение довели его до неистовства. Он забыл об осторожности, забыл обо всем, кроме жгучего желания убедиться, в порядке ли у него с мозгами. При его заболевании все возможно. Да и род занятий у него серьезный. Оба фактора неблагоприятно сказываются на психике.

Он свернул в темный проулок и носом к носу столкнулся с Вольским. Ему в глаза ударил свет фонаря. От неожиданности Чемагин отпрянул.

– Не пугайтесь, – ухмыльнулся детектив. – Я не маньяк. Вам повезло, дружище, что вы встретили меня, а не его! Впрочем, я не исключаю, что мы имеем дело не с душителем, а с душительницей.

Чемагин смотрел на него и не узнавал. Детектив почуял неладное.

– Что с вами? Вы не в себе… и дрожите.

– Мне стало нехорошо, и я вышел прогуляться, – выдавил Чемагин. – Моя хворь не дает мне спуску! Иногда так припечет…

– На вас лица нет. Вы уверены, что вам не нужна помощь?

– Я подышу немного, и мне станет легче.

Он спешил отделаться от прилипалы, а тот продолжал стоять, сверлить его взглядом. Наконец черты прохожего показались Чемагину знакомыми. Это же детектив, черт побери! Только его тут не хватало.

– Что-то случилось? – в свою очередь осведомился он. – Новое убийство?

– Бог с вами! Я просто выполняю свою работу.

– Следите за мной?

– Пока нет, – осклабился Вольский. – Однако вы тоже в списке подозреваемых. У вас ведь нет алиби?

Чемагин растянул губы в принужденной улыбке.

– А у вас? Как-то я смотрел криминальный сериал, где маньяком оказался частный сыщик, который якобы расследовал убийства. Он делал это, чтобы быть в курсе событий и держать руку на пульсе. Сыщик и преступник так крепко связаны, что рано или поздно становятся одним целым. Разве не заманчиво переступить черту, позволить себе то, что непозволительно другим? «Тварь я дрожащая или право имею?» – это ведь классика! Достоевский!

Вольского покоробила его фамильярность.

– Достоевщина, – кивнул он. – «Преступление и наказание» – вредный роман. Можно так глубоко погрузиться во внутренний мир убийцы, что он засосет вас, заманит на скользкую дорожку.

– И заманивает!

– Далеко не каждого, – возразил детектив. – К счастью.

– Поставьте себя на место маньяка, чувствуйте, думайте, как он. Поймайте его волну, уловите его флюиды, рассеянные в этом холодном сыром воздухе. Что он замыслил? Действует ли он по плану или спонтанно? Что на него влияет? Внутренний импульс, луна, алкоголь, наркотики?

– Вы даете мне советы?

– Почему бы нет? Вы ищете убийцу, я вам помогаю. Мы оба заинтересованы: вы зарабатываете деньги, я развлекаюсь.

Они пикировались, наблюдая друг за другом. У обоих крутились на языке вопросы, которые они не спешили задавать. Первым решился Вольский:

– Вы давно прогуливаетесь?

– Минут двадцать, не больше.

– Ничего странного не заметили?

– Что, например?

– Ну… не проходила ли по улице полураздетая женщина? Высокая, в короткой юбке и сандалиях на босу ногу?

– Вы шутите? – скривился Чемагин, прислушиваясь к ноющей боли в позвоночнике.

– Отнюдь. Я заметил ее у дома доктора Бортникова. Возможно, это его пациентка.

– Он не психиатр.

– В темноте плохо видно, я мог ошибиться. Но вы правы, выглядела она… довольно нелепо. Я бы сказал, дико.

– Надо было проследить за ней.

– Я ее потерял, – признался детектив. – Она как в воду канула.

– Значит, она живет где-то неподалеку.

Поддерживая разговор, Чемагин преследовал свою цель. Детективу наверняка стало бы известно о трупе с огнестрельными ранениями. Но тот молчал…

Слепцов сидел в комнате на полу, в темноте, и боролся со своим страхом. Мысль о том, что убийца вернется, не давала ему покоя. Как спастись от верной смерти? Он искал выход из безвыходной ситуации. Ему никто не поверит, если он расскажет о покушении на свою жизнь. Гильза без пули – шаткое доказательство. Чего доброго, его отправят в психушку! А там он станет совершенно беззащитным, превратится в мишень для преследующего его стрелка!

От ужаса и бессилия Слепцову хотелось выть, как чупакабра на пустыре. Оставаться в доме было опасно, а где еще он мог спрятаться? Куда бежать? Его никто не поймет, никто не протянет ему руку помощи. До сих пор он надеялся, что преследователь – это плод его больного воображения, разновидность паранойи. В действительности все гораздо хуже. И гильза тому подтверждение. Сначала его пытались задушить, теперь в него стреляют!

«Если ты будешь сидеть и дрожать, тебя найдут и убьют, – говорил его внутренний голос. – Действуй, иначе тебе конец!»

– Как действовать? Как? – беззвучно шептал он. – Что я могу сделать?

Ему казалось, стрелок где-то рядом, возможно, бродит вокруг дома, заглядывает в темные окна, придумывает, как добраться до жертвы, чтобы уж наверняка покончить.

Слепцов осмелился выглянуть в коридор и прислушаться. Сестра с племянником угомонились, уснули. Лучше их не тревожить. В коридоре он вздохнул полной грудью. В помещении без окон он чувствовал себя увереннее.

Слепцов выскользнул из дома, прижался к стене и замер. Если стрелок во дворе, он чем-нибудь себя выдаст.