Марина Серова - Чертовски весело

Но Юлия Львовна брела, глядя себе под ноги, ничего вокруг не замечая.

– Здравствуйте! – поздоровалась я с ней, выходя из своей засады.

Новичкова была настолько погружена в свои мысли, что не сразу узнала меня. Несколько секунд она молча и недоуменно смотрела на меня, а потом нахмурилась и тоже поздоровалась:

– Здравствуйте… Не знаю вашего имени…

– Евгения. Женя.

– Здравствуйте, Евгения, – и замолчала.

– Что вы, позвольте узнать, делали в банке? – осведомилась я.

– А вам какое дело? – спокойно и несколько даже презрительно ответила она.

Все правильно. А как же еще она может разговаривать с любовницей своего бывшего мужа?

Тут Юлия Львовна заметила Григорьева. Она кинулась к нему. На меня она внимание обращать перестала.

– Сашенька! Сашенька, а я к тебе заходила. Валерий Петрович сказал, что ты заболел и взял отпуск! Я к тебе поехала на квартиру – никого! Сашенька, что ты говоришь?

Сашенька ничего не говорил, он промычал только что-то, обескураженный неожиданной встречей. Ему, наверное, было неловко передо мной. Я из деликатности отошла на соседнюю скамейку и закурила. Впрочем, я слышала все, что они говорили, до последнего слова.

– Ты правда, заболел, Саша? – заботливо осведомилась Юлия Львовна. – Я так поняла, что у тебя какие-то проблемы. Проблемы?

– Да так… – промямлил Александр Владимирович, – есть немного…

– Я должна тебе кое-что сказать, – выпрямилась Юлия Львовна, – кое в чем признаться, – она покосилась на меня, но я сделала вид, что увлечена своей сигаретой.

– В чем признаться? – насторожился Александр Владимирович.

– Только обещай мне, что ты… Будешь себя спокойно вести, – предупредила его Новичкова, – будешь, Сашенька?

– Ну… Буду, – пообещал Григорьев.

– В общем, так, – она облизала губы и хрустнула суставами пальцев, – я имела… связь… с Задовским… Все это время… И тогда… когда ты заметил…

Григорьев ошарашенно молчал.

– Любовники мы… Были, – залилась слезами Юлия Львовна.

Вот это здорово!

Ах ты, Валерий Петрович, хитрец! А я-то думала – Валюсик, это – Валя. А это – Валера! Валюсик-Валера.

– Почему – были? – хрипло и мрачно спросил Александр Владимирович.

– Я к тебе хочу! – выговорила Новичкова, – я же тебя люблю и любила всегда! А он… Я не знаю, почему… все это происходило!..

– Не знаешь?! – вдруг взревел на всю аллею Григорьев. Какие-то старички, показавшиеся в конце дорожки из-за деревьев, повернули обратно. – Я тоже – не знаю! Значит, все это время!.. А-а, – заорал Александр Владимирович, – Валерий Петрович Задовский! Сука!

Ничего себе! Я оглянулась – да сейчас любой милицейский патруль моего Григорьева заарестует. За нарушение общественного порядка.

Интересно, Новичкова не знает, почему она с Задовским Григорьеву изменяла. У меня вот тоже такое же ощущение – не знаю, не понимаю, почему это с Задовским…

– Ко мне хочешь! – ревел Григорьев. – А ты знаешь, что твой любовничек меня по миру пустил?! Знаешь?! Ничего у меня теперь нету! Ни машины, ни квартиры… Ничего! И все этот твой!..

Проняло! Проняло, наконец-то, Александра Владимировича! Поверил он теперь в коварство своего бывшего делового партнера!

– Не мой он! – причитала Юлия Львовна. – Я порвала сегодня с ним. Так, зашла в кабинет и… порвала. Прямо в лицо ему сказала, что… тебя всегда любила и… сейчас люблю!

– Прямо в кабинет? – вдруг зловеще тихо выговорил Александр Владимирович. – Значит, прямо в кабинет. Ну и я тогда… зайду в кабинет и… порву!

Он сорвался с места и, сопровождаемый воплями семенящей за ним Новичковой, бросился к банку.

Вот черт! Не хватало еще, чтобы мой клиент скандал устроил с мордобитием. И его в кутузку увезли. Только этого не хватало!

Григорьев двигался с такой скоростью, что я не могла догнать его до самых дверей банка. Там его охрана пропустила, удивленно посторонившись, а вот меня задержали, видимо, сочтя преследующей.

На секунду прервав свой забег, я двинула одному из охранников каблуком туфли в пах. Он заорал от боли и выпустил мою руку. Второй охранник выхватил дубинку, но тотчас же лишился одного или двух зубов – он стоял сзади и я, развернувшись, ударила его в лицо локтем. Он отлетел к двери и упал навзничь. Сзади визжала обезумевшая Юлия Львовна.

А Александр Владимирович уже грохотал по лестнице.

Кабинет Валерия Петровича Задовского находился этажом выше кабинета Григорьева. Я со всех ног кинулась туда. Из-за этих гребаных охранников я опоздала, наверное, секунд на тридцать.

А за тридцать секунд обезумевший от ревности и ненависти человек многое может успеть.

Ох, не миновать Валерию Петровичу небольшой взбучки. А что, может быть, мне и не стоит так уж спешить? Пускай Александр Владимирович начистит рыло Задовскому. За дело, в принципе…

Да нет, уж лучше кровопролитие это предотвратить. Или хотя бы остановить. Черт его знает, как будет себя вести обиженный Задовский, получивший по мордасам.

Организатор покушений на меня так и не вычислен. Очень даже возможно, что им окажется наш Валерий Петрович. И даже если это не он покушался… то не миновать Григорьеву вылететь из совладельцев банка. Это пока его Задовский, так сказать, «прощает».

Я неслась к кабинету Валерия Петровича. Сейчас распахну дверь, а там Бородинская битва.

Мне оставалось несколько шагов, когда открылась дверь в кабинет Задовского. Спокойной и размеренной походкой оттуда вышел Александр Владимирович Григорьев. Опустив руки, он шел мне навстречу.

Я остановилась от неожиданности. Ничего себе, а где мордобой, где Бородинская битва, где Курская дуга?

Можно подумать, Григорьев с докладом к Задовскому ходил.

– Александр Владимирович, – позвала я, подходя к нему, – вы как?

Григорьев глянул на меня невидящими глазами, мельком глянул, невнимательно, как будто я пепельница на столе или цветок в стакане, и пошел себе дальше.

Такое ощущение, как будто он…

Ну да, в трансе.

Неужели Задовский действительно обладает способностью вводить человека в транс, так что человек этого не замечает?

Но ведь это невозможно. Тем более Александра Владимировича, по-моему, довольно трудно было остановить. Он с конкретной целью – бить морду – к Задовскому спешил.

Как же так?

Сзади послышались причитания и всхлипывания. Это Юлия Львовна, наконец, добежала до своего Сашеньки и овладела им.

– Саша! Скажи что-нибудь, Сашенька! – заклинала она, давясь слезами.

Саша ничего не говорил. Он двигался, как сомнамбула. Даже не приостановился рядом со своей возлюбленной, дальше двинул. Она, обнимая его и поглаживая то по голове, то по плечам, – за ним.

Я несколько мгновений колебалась – пойти в кабинет к Задовскому или не пойти в кабинет к Задовскому. Все-таки мне хорошо известно, как и чем заканчивается личное общение с Валерием Петровичем.