Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки

— Очень хорошо! — отозвалась дочь.

В квартиру нетерпеливо зазвонили. Зина, решив, что это Таня, бросилась открывать дверь, но это была тётя Тая. Глаза её горели, щёки пылали. Не успев перешагнуть порог, соседка ещё на площадке возбуждённо заговорила:

— Зин, представляешь?! У той убитой, что лежала тут, у нас, сегодня ночью мать убили! Инвалидку! Милиции понаехало! Даже собаку привезли!

— Что? — опешила девушка. — Не может быть! У неё не было матери! Инвалид — это её сестра!

— Ну, так сестру! Какая разница? Что-то тут не так! Не случайно молодую-то убили! А ты, девонька, поостерегись! — с этими словами тётя Тая выкатилась на лестничную площадку и повернула к сороковой квартире, чтобы сообщить сногсшибательную новость Сергею Кузьмичу.

Зина снова схватилась за трубку и, услышав на другом конце провода мелодичный голос подруги, прикрыв рот ладонью, лихорадочно зашептала:

— Тань, представляешь, вчера мы видели убийцу! Сестру Светы убили! Приедешь? Сможешь? Жду.

Татьяна, как всегда, стремительно влетела к Лисянским. В прихожей, стаскивая с ног туфли, она втянула носом аппетитный запах и прокричала:

— Тётя Клавочка, не дадите умереть с голоду? Согласна и на корочку хлеба и стакан сырой воды!

Зинаида рассердилась:

— Потом поешь. Что так долго? Я уже извелась в ожидании!

— Идём, идём к тебе! — подталкивая подругу в сторону спальни, шептала Таня. Прикрыв дверь, она приказала ей сесть: — Похоже, ты уже привыкла к трупам, не бьёшься в истерике.

— Но я его, то есть труп, не видела, слава Богу! — возразила Зина. — Ну, так что за таинственность?

— Ты сейчас упадёшь! Я проделала огромную работу, пока ты тут трупы коллекционировала. В общем, слушай! Я утром отправилась в кафе и встретилась с твоим Антоном. Молчи! Не возражай! Антон пообещал нам помочь с расследованием!

— С расследованием?

— Да, да! Мы втроём должны раскрутить это дело. Мы уже многое знаем!

— Да что мы знаем? Только немного знаем трёх человек, которые друг за другом отправились на тот свет не по своей воле! — возразила Зина.

— Милиция не в курсе, что мы видели убийцу сестры Светы, а может, и убийцу всех троих. Потом Антон пообещал достать адрес служащей, которая убирает другие помещения тоже ночью. Понимаешь, они должны были общаться. Одевайся!

— Зачем?

— Мы едем к этой Вале! К уборщице! Вот адрес! Антон уже дал! — радостно помахала бумажкой Татьяна. — Обедаем и едем! Ох, чует моё сердце, мы на пороге открытий!

— Девочки, кто тут умирал от голода? Корочка хлеба и стакан сырой воды на столе, — возникла на пороге комнаты излучающая доброту Клавдия Петровна. — Живо мыть руки!

— Любимая тётя Клавочка, была бы у меня такая свекровь! — обнимая за полную талию хозяйку, двинулась по направлению к кухне хитрая Татьяна.

Энергично поглощая борщ со сметаной, густо посыпанный петрушкой, а затем пузатый, с румяными поджаренными боками, голубец, плавающий в сметане, Таня с набитым ртом не переставала нахваливать кулинарные способности тёти Клавочки, которая, жмурясь от удовольствия, складывала горкой в вазочку вчерашние пирожки.

Идиллию обеда прервал требовательный трезвон в дверь.

— Сидите, доедайте — сама открою, — сказала мама и вышла в коридор.

Щёлкнул замок, Клавдия Петровна вскрикнула, загомонили голоса, послышалось недовольное урчание. Дверь кухни стремительно распахнулась — в тесное помещение влетела огромная серая овчарка, с хрипом таща на поводке щуплого рыжего паренька. Псина, бросившись к Зине, водрузила мощные лапы на её хрупкие плечи. Огромная морда со стоячими ушами и сетчатым металлическим намордником оказалась перед лицом окаменевшей девушки, которая секунду назад откусила пирожок, да так и не успела его проглотить. Таня, взвизгнув, вскочила с табуретки, опрокинув на пол чашку с компотом. Взмыленный рыжий паренёк на том конце поводка, то есть у двери, переводя дух, приказал неожиданно низким голосом: «Фу, Муха! Лежать!». Муха, недовольно урча, нехотя убрала лапы с дрожащих девичьих плеч и улеглась в ногах хозяина. Через секунду тесная кухня заполнилась до отказа: вошли ещё двое, да протиснулась Зинина мама, стараясь собой загородить дочь от собаки.

— Что это такое? Что вы себе позволяете? Да ещё с псиной! Все полы затоптали! — гневно обводя незваных гостей выпученными глазами, срываясь на визг, фальцетом вопрошала Клавдия Петровна.

— Выйдите, гражданочка, в коридор, не мешайте следствию, — приказал один, солиднее и старше, и добавил: — Серёжа, свободен, вернись с Мухой на исходную, ещё раз проверь.

Клавдия Петровна, теснимая Мухой с мелким Серёжей на поводке, задохнувшись от возмущения, была вынуждена попятиться из кухни.

— Так-так, — загадочно произнёс всё тот же мужчина, локтем согнутой руки сдвинул в сторону тарелки на столе и уселся на табурет, на котором несколько минут назад спокойно обедала Зина, теперь отскочившая к окну, к Тане. На освободившемся островке клеёнки он разложил бумаги, оглядел жмущихся друг к дружке девушек:

— Что, сразу признаваться будем? Отпираться бессмысленно!

— Это в чём же нам признаваться? — осмелела Татьяна и плюхнулась на стул. — Сядь! Ты в своём доме, — приказала она Зине, подвинув к ней ногой свободный табурет. — Вы, вообще, кто такой?

— Понятно, кто здесь главный, — усмехнулся мент. — Я капитан милиции Зеленцов. А дурочку строить тут нечего: розыскная собака никогда не ошибается — прямо к преступнику и привела. А может, к преступникам?

— Это мы преступники? — возмутилась Таня. — И что же мы натворили?

— Так! Хватит! Бери её в комнату! — кивнул на Зину капитан. — А я эту бойкую допрошу.

— Пройдёмте! — велел второй Зиночке, пропуская её в коридор, где перед кухней растерянная хозяйка терзала руками подол фартука.

— Доченька, куда он тебя ведёт? Что им от тебя надо? — засеменила следом Клавдия Петровна.

— Не волнуйся, мама, сейчас всё выяснится. Я сама ничего не понимаю.

— Не разговаривать! А вы, гражданочка, не входите, — мужчина закрыл дверь в комнату перед носом хозяйки.

Старое кресло перед низким журнальным столиком жалобно скрипнуло под весом незваного гостя, бумаги аккуратно легли на стеклянную поверхность, подозреваемой было приказано сесть напротив. Мужчина посмотрел ей в глаза и, назвавшись скороговоркой следователем Сергеевым Иван Степанычем, принялся заполнять формуляры её анкетными данными. Наконец оторвавшись от бумаги, он задал главный вопрос:

— Так где вы находились вчера между восемью и десятью вечера?

Зина удивилась:

— В чём всё-таки меня обвиняют?

— Пока ещё не обвиняют, а подозревают. В убийстве, — бесстрастно добавил следователь.

— В убийстве? Кого? — поразилась новости Зина.