Блейк Крауч - Западня. Занесенные снегом

Глава семьи достал рубашку из ящика комода в спальне и принес обратно в комнату для отдыха.

– Спасибо, милый, – улыбнулась Рейчел.

Иннис уселся рядом с женой и дочерью и нажал кнопку «Пуск» на пульте. Его черноволосые девочки прижались к нему с обеих сторон. Этот фильм всегда трогал душу Уилла почти до слез, заставляя его осознать, каким богатством он владеет, и сегодня, в праздник, это чувство было особенно острым. В комнате было почти темно – лишь сияли белые огоньки гирлянды на елке да мерцала заставка-уведомление на телевизионном экране. И в эти мгновения, до того как началось кино, в доме царила такая тишина, что Иннисы слышали, как над пустыней дует ветер.

Десять лет спустя, в другом штате и словно бы в другой жизни, Иннисы наряжали другую елку – голубую ель, которую Уилл срубил в маленькой роще у реки два дня назад. Рейчел лежала на диване в гостиной, глядя, как ее муж и дочь вешают на ель незнакомые украшения и самодельные чулки для подарков, снятые с каминной полки. В маленьком каменном очаге горел огонь, и в доме пахло дровяным дымом, горячим какао и смолой от елки.

– Помнишь тот горячий тодди, который мы когда-то делали? – спросила миссис Иннис.

Ее муж улыбнулся.

– О да, это было вкусно.

– Что такое «тодди»? – поинтересовалась Девлин.

– Горячий алкогольный напиток. Мы делали его с апельсиновым соком, «Гран Марнье» и… я забыл, что мы еще туда клали.

– Кайенский перец, – подсказала Рейчел. – Самый важный ингредиент.

– Может быть, сделаем тодди в следующем году?

– Обязательно.

Деви сидела на дальнем конце дивана, массируя ступни Рейчел.

– У меня есть крутая идея, – заявила она. – Давайте посмотрим «Эту замечательную жизнь», как когда-то.

– А у нас сохранилось это видео? – спросила ее мать.

– Нет, – ответил Уилл. – Я оставил его в Ахо, как и все остальное. Но, думаю, я могу съездить в город, вдруг магазин с видео еще открыт.

– Нет, не уходи, – сказала Рейчел. – Мы сделаем это на следующий год.

– Да. На следующий год. Мы вспомним все наши старые традиции.

– Но я пока еще не хочу спать, папа. Можно мы еще немного посидим все вместе? – попросила Девлин.

– Конечно, малышка, можно.

Миссис Иннис неожиданно вздрогнула и пожаловалась:

– Уилл, мне холодно.

Хозяин дома направился по коридору в спальню – его носки скользили по пыльному деревянному полу. Он уже стаскивал с кровати плед, когда ему пришла в голову мысль. Оставив в покое плед, Иннис перелез через кровать и опустился на колени с другой стороны, открыв дальний ящик прикроватной тумбочки. Она лежала здесь. Восемь недель прошло, а он даже не вспомнил о ней до этого момента. Не возникало необходимости. Уилл извлек из ящика темно-синюю трикотажную рубашку Рейчел.

Он понюхал ткань. Та за эти годы утратила истинный запах кожи его жены.

Несколько секунд мужчина сидел на полу у окна, выходящего на залитое лунным светом пастбище, и держал рубашку в руках, поглаживая мягкую ткань, пропуская ее между пальцами. Столько одиноких ночей он спал, прижимая к лицу эту рубашку… Когда та перестала пахнуть Рейчел, Уилл купил флакон духов, которыми та когда-то пользовалась, и обрызгал ими синий трикотаж.

«Больше мне это не нужно», – подумал Иннис. Он встал, вытер лицо и вышел из комнаты, прихватив с собой рубашку Рейчел. Пройдя обратно по коридору, остановился у двери в гостиную.

Они по-прежнему сидели на диване в свете угасающего огня в печи. Его дочь. Его жена. Его нерожденный ребенок.

Уилл подумал обо всех женщинах, спасенных из того коттеджа, и представил, как в этот момент, в канун Рождества, они сидят у себя дома со своими родными, которых не чаяли увидеть снова.

Он отдал Рейчел рубашку и сказал:

– Нужно подбросить дров, чтобы огонь не погас. Пойду принесу несколько полешек.

С этими словами Иннис вышел в кухню. Девлин слышала, как он надевает ботинки. Открылась дверь, а потом за спиной Уилла с грохотом захлопнулась внешняя дверная рама, затянутая сеткой.

– А как праздновали Рождество вы с папой, когда меня не было? – спросила Рейчел.

– Не знаю. Мы почти и не праздновали. Это было… ну, грустно, понимаешь. Очень грустно. В прошлом году мы впервые за все это время поставили елку. А как это было у тебя?

– Я даже не знала, когда наступало Рождество, солнышко. Обычно я вообще не знала, декабрь на дворе или какой другой месяц. Но были дни, в которые я думала: «Такое чувство, что сейчас Рождество». Честно говоря, я рада, что не знала, когда оно наступало. Думаю, это могло бы меня сломить. – Рейчел вдруг резко втянула воздух сквозь зубы. – О-ох…

– Что? Что случилось?

Женщина потерла живот.

– Ничего. Легкая схватка.

– Что, уже пришел срок?

– Нет, солнышко. Это просто ложные схватки. Когда начнутся настоящие, ты поймешь.

– Как?

– Я буду ругаться, как матрос.

Вечер был холодным, звездным и безветренным. Под ногами Уилла хрустел гравий.

Поленница была сложена у каменного дымохода с торца дома. Иннис набрал охапку поленьев, отнес их к переднему крыльцу и сложил у подножия ступеней. На обратном пути к поленнице он остановился. Отсюда было видно в отдалении пастбище, мерцающее под полной луной, – и тени, движущиеся через это пастбище.

Уилл застыл. Стук его сердца, казалось, разносился в ночи, словно биение гитарной струны. И тут он разглядел, что это были за тени: полдюжины оленей двигались к реке на вечерний водопой. Они казались белыми в лунном свете, таком ярком, что Иннис различал облачка пара от их дыхания.

Он медленно выдохнул, чувствуя, как отступает страх, и задумался: неужели теперь так будет всегда? Тревожно задерживать дыхание, сворачивая за угол, прислушиваться к едва различимым шагам в тишине, высматривать движение там, где его не должно быть? Он мог тысячу раз сказать себе, что «альфовцы» никогда не найдут его, но это не значило, что так и будет на самом деле – или не будет. Мессинг был прав. Он ничего не может с этим поделать.

«Живите обычной жизнью, мистер Иннис».

«На хрен страх!»

Уилл сунул руку в карман и достал «Блэкберри» Хавьера – он забрал его из рюкзака Кейлин два месяца назад, перед отлетом из Росомашьих холмов.

Иннис постоянно держал его заряженным и носил с собой, словно карманную бомбу с часовым механизмом, и все время ждал звонка – от кого, он не знал. Может быть, от жены Хавьера или его же сотоварищей по «Альфе».

Уилл включил смартфон и взглянул на мерцающий экран. Ни пропущенных вызовов, ни намека на вибрацию. Иннис хранил этот «Блэкберри», словно некий талисман, от которого нельзя избавиться, и каждый час проверял входящие сообщения – как будто перед тем, как прийти за ними, «альфовцы» позвонят, как будто без предупреждения с его семьей ничего не случится, пока он строго соблюдает этот ритуал проверки.