Софи Ханна - Комната с белыми стенами

Доктор Даффи явно была не в чести у присутствующих в зале. Судья не единожды обещал очистить зал суда, если ее не прекратят освистывать. Среди нарушителей порядка был и Лори Натрасс. Одна газета процитировала его слова о том, что он-де счастлив быть объектом презрения со стороны любого британского суда, если таковой суд имеет привычку насмехаться над законом.

После слушаний, которые продолжались шесть недель и во время которых Сара Джаггард неоднократно теряла сознание, жюри присяжных единогласно признало ее невиновной. Услышав это, Сара в очередной раз лишилась чувств.

Саймон знал, что должен ей сочувствовать. Что ему лучше не думать о травмах шейных позвонков, могущих быть лишь результатом того, что девочку трясли.

Ибо это мнение Джудит Даффи, которой вскоре предстоит предстать перед Генеральным медицинским советом по обвинению в нарушении профессиональной этики.

– Я слышала, как Пол Ярдли спрашивал вас про Лори, – произнесла Сара.

Если она ждала или хотела услышать ответ Саймона, то никак не проявила этого внешне.

– Я подвела его. Мы все его подвели. Поэтому он больше не хочет иметь дела ни с кем из нас.

Черт, зря Гленн Джаггард оставил его здесь одного, вздохнул Саймон. Его хилая шутка про контору «Локбастерс» пришлась бы весьма кстати, чтобы хоть как-то ослабить гнетущую атмосферу, которую принесла с собой Сара. Она казалась такой… Саймон попытался найти нужное слово. Безнадежной . Да-да, полной безнадеги, как будто жизнь ее закончилось, но ей было все равно.

– Как же вы подвели Лори?

– Я сказала ему, что раздумала участвовать в его фильме… После того, как не стало Хелен, я просила его прекратить съемки. И Гленн его о том же просил, и Пол. Мы все опасались привлечь к себе внимание. Ведь что, если… – Сара прикрыла ладонью рот, как будто боялась расплакаться или сказать что-то лишнее.

– Вы не хотели, чтобы фильм подчеркнул вашу связь с Хелен, опасаясь, что убийца может выбрать вас своей новой жертвой, – предположил Саймон.

– Я чувствовала себя предательницей. Я любила Хелен как члена своей семьи, я боготворила ее, – но я была напугана. Всегда найдется безумец, жаждущий покарать таких женщин, как мы, – меня, Хелен, Рей Хайнс… Я всегда это знала. Хелен же не верила мне. Она говорила, мол, всем известно, что она невиновна, ведь Лори же это доказал! Хелен была такой, как он. Она верила в то, что добро непременно победит зло… Увы, мир устроен совсем не так.

– Верно, – согласился с ней Саймон. – Мир устроен не так.

– Не так, – эхом повторила за ним Сара. В ее голосе слышалась горечь. – И отчасти это из-за таких трусих, как я.

Саймону было слышно, как в соседней комнате Гленн Джаггард насвистывает мелодию из футбольной программы Би-би-си «Матч дня».

– То есть Хелен и Лори – ваши кумиры, – заключил он вслух и снова посмотрел на фотографию в рамке, одиноко висевшую на стене.

– Лори не боится никого и ничего. Хелен тоже была такой. Согласитесь, мужество читается на их лицах.

В голосе Сары впервые послышалось слабое воодушевление.

– Вот почему мне так нравится этот снимок, даже несмотря на то, что… – Она вновь зажала ладонью рот.

– Даже несмотря на что?..

– Ничего.

– Даже несмотря на что, Сара?

Она вздохнула.

– Этот снимок сделал Ангус Хайнс.

– Муж Рей? – Невероятно! – Я думал, он редактор в газете.

– Да, теперь он работает в «Лондон он санди». А до этого был газетным фотографом. Он ненавидел Хелен за то, что та была более верна его жене, чем он сам. Он только раз навестил ее в тюрьме, чтобы поиздеваться над ней, – да-да, именно за этим. Ему хотелось ее помучить.

Саймон мысленно добавил к своему списку очередной пункт: выяснить, что делал в понедельник Ангус Хайнс.

– Представьте, какой это был шок для Хелен – увидеть его там, перед зданием суда, когда она только что выиграла апелляцию. Я бы точно рухнула в обморок, но не Хелен. Она была полна решимости не допустить, чтобы он своим присутствием испортил этот важный для нее момент. Вы только взгляните, это видно по ее лицу. – Сара кивнула на фотографию. – Не могу поверить, что ее больше нет. Дело не в том, что раньше мне не было страшно – мне было страшно всегда, – но без Хелен мне еще хуже. А вот теперь и Лори не звонит…

– У вас есть Гленн, – напомнил Саймон.

– Мне страшно даже подумать, что на мне будут искать пороховой след или что вы там собираетесь со мной делать. – Сара проигнорировала упоминание о муже. – Разве это не безумие? Я знаю, что не убивала Хелен, но я боюсь, что тест покажет положительный результат.

– Этого не произойдет, – заверил ее Саймон.

– Еще до того, как убили Хелен, я боялась того, что будет, когда Лори доделает фильм. От одной только мысли о том, что я окажусь в центре внимания, мне делалось тошно. Но я не осмеливалась сказать Лори, что хочу выйти из игры. А потом, когда Хелен убили… – Сара внезапно разрыдалась, зарывшись лицом в ладони. – Я была в ужасе, зато у меня появилось оправдание, которого я ждала и на которое надеялась. Я думала, что смогу убедить Лори отказаться от работы над фильмом; думала, что он поймет мои страхи. Даже если мы никогда не узнаем, кто убил Хелен, был ли это какой-то сумасшедший поборник защиты детей, но если был хотя бы шанс, что это так… Когда я попыталась объяснить это Лори, он так холодно держался со мной, как будто мы с ним почти незнакомы. Это было последний раз, когда я разговаривала с ним. Думаю, теперь ему все равно, что со мной… – Сара шмыгнула носом, затем взяла со стола чашку и, отпив из ее глоток, поднесла к лицу, как будто пыталась за нею спрятаться Саймон уже был готов перевести разговор с Лори Натрасса на другую тему, когда Сара неожиданно сказала:

– Он решил уйти из «Бинари Стар», и фильм будет доделывать другой человек. Какая-то Флисс… Я ничего не понимаю. Зачем Лори понадобилось передавать эту работу кому-то еще?

Флисс Бенсон. Саймон оставил ей сообщение и до сих пор не получил от нее ответа. Значит, она снимает документальный фильм о смерти грудных детей? Кроме того, у нее, если верить словам Лори Натрасса, есть карточка с теми же шестнадцатью цифрами, что и на карточке Хелен Ярдли. Четыре ряда по четыре цифры. 2, 1, 4, 9…

Сунув руку в карман, Саймон извлек пластиковый пакетик и подержал его перед лицом Сары Джаггард, чтобы та могла его разглядеть за пеленой слез.

– Эти цифры что-нибудь вам говорят? – спросил он.

Сара уронила чашку себе на колени и пронзительно закричала.

Пятница, 9 октября 2009 года

– Кремового цвета. Слегка рифленый, – произношу я не иначе как в десятый раз. – Такой, знаете, с полосками. Но это не цветные полоски, а скорее… тисненые. – Я пожимаю плечами. – Это все, что я могу сказать, извините.