Марина Серова - Вранье высшей пробы

Его нервозность передалась и мне.

— Эта рубашка тебе очень идет, — произнесла я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Ультрасовременная клетка и свободный покрой действительно были Григорию к лицу, здесь я нисколько не лукавила. Однако мой собеседник, вместо того чтобы схватиться за отвлеченный предмет разговора, пропустил мои слова мимо ушей.

— Хорошо, — вдруг резко сказал он, — я согласен. Поехали.

Он что, вдруг согласился, только благодаря сделанному комплименту? Не понять мне этих мужчин…

— Еще рано, — вздохнула я с облегчением, подумав тем не менее, что одного согласия маловато. Теперь необходимо настроить Григория соответствующим образом, иначе от моей затеи не будет ровным счетом никакого толку.

— Почему ты такой хмурый? — ласково пропела я, взяв друга за руку. — Проблемы на работе?

Долгий, пронизывающий взгляд, устремившийся на меня после этих слов, остановил на какое-то время мою дыхательную функцию.

— У меня проблемы в личной жизни, — медленно произнес Григорий, внимательно наблюдая за моей реакцией на свои слова. — Почему ты звонишь мне только тогда, когда я необходим для поимки очередного преступника?

Несколько опешив от такой постановки вопроса, я судорожно сглотнула. Григорий, всегда такой мягкий и покладистый, сегодня своим поведением меня просто шокировал. Как я не хотела разговора в подобном русле! Терпеть не могу выяснения отношений! Но, видно, у человека накипело. Придется выкручиваться.

— Гришенька, ты же знаешь — я такая, и меня уже не переделаешь… — начала я вкрадчиво, про себя понимая, что на самом деле использую Григория в корыстных целях, все время пренебрегая теми чувствами, которые он ко мне испытывает. — Я очень дорожу нашей дружбой, но если тебе неприятны мои просьбы…

Далее само собой просилась фраза: «… то я больше так не буду». А это означало бы, что не будет вообще никак. Действительно, я звонила Грише только тогда, когда требовалась его помощь в каком-либо деле. И только он желал меня слышать и видеть из-за меня самой, а не по каким-то другим причинам. В глубине души меня уже терзали угрызения совести, ведь я и правда самым наглым образом им пользовалась.

Плотно сжатые губы Григория не оставляли мне никакой надежды. Будет очень жаль потерять такого друга. И не только, кстати, друга.

— Ладно, — внезапно смягчился он и попытался воссоздать на лице подобие улыбки. — Время от времени на меня находит, я взрываюсь, но потом понимаю, что наши отношения могут существовать либо так, либо вообще никак. Иногда мне хочется крикнуть: отпусти меня, Таня! Но ты все держишь и держишь… Временами это просто невыносимо…

Он не был пьян. Всего две рюмки коньяку и такие откровения. Черт с ней, с этой Зуйко, когда тут такой обвал в личных делах! Рвать дружбу с Гришей я не хотела. Необходимо спасать ситуацию.

— Давай поедем ко мне, — предложила я, не задумываясь, — все будет хорошо, вот увидишь.

Мои слова прозвучали почему-то малоубедительно. К сожалению, они оставляли ситуацию на том же уровне и не решали главного.

— Не надо меня жалеть, — огрызнулся Григорий, расстегнув верхнюю пуговицу на своей красивой, так шедшей ему рубашке. — Говорил я все это вовсе не затем, чтобы напроситься к тебе в постель. Это просто так, крик души. Поехали уже искать твою Зуйко, а то ее кто-нибудь другой «снимет».

— Может, не нужно? — вяло возразила я, уже жалея, что вообще затеяла все это.

— Если не нужно, тогда зачем просила?

Григорий был резок и сух. Таким я его никогда не видела.

Мне нечего было ответить. Я молча встала и пошла вслед за ним к машине. Привыкнув все время быть на коне и в авангарде, сегодня я уступила это место своему спутнику и неожиданно для себя почувствовала облегчение. Быть все время сильной и независимой, оказывается, утомительное занятие.

Григорий сам сел за руль моей «девятки», чему я была не очень рада. В его раздраженном состоянии лучше не брать на себя ответственность управления транспортным средством. Но я промолчала.

Огни большого города маячили повсюду. Ветер врывался тугой струей в приоткрытое окно: мы мчались по улицам на слишком большой скорости, и мне это не нравилось.

— Не стоит так рисковать, — наконец решилась произнести я. Что-то случилось сегодня с нами обоими — я вдруг почувствовала неуверенность в себе, а Григорий — напротив, из спокойного меланхолика превратился в суперволевого героя.

— Ты не заметила, — парировал он, как будто ждал моего замечания, — что общение с тобой — один лишь сплошной риск и есть?

Он опять был прав. Значит, притормозит теперь только на той улице, где, как я предполагала, ищет себе клиентов Зуйко. А пока мне придется мириться с установленным им скоростным режимом.

— Вот она, — обрадовалась я, увидев Светлану, ярким пятном одежды выделявшуюся среди и так пестрой стайки профессиональных проституток. — В ядовито-зеленом, видишь?

Я почувствовала себя так, будто хочу подсунуть Григорию вместо себя некий суррогат в лице этой размалеванной девицы, лишенной всякого вкуса и, что немаловажно, сообразительности. Но ведь это не было правдой, почему же я себя так паршиво чувствую?

— Запомнил, — небрежно бросил мне Гриша. — Формы впечатляющие.

Конечно, это он мне назло. Теперь в нем говорит уязвленная гордость и ничего больше, поэтому следует пропустить его оценку Зуйко мимо ушей.

Завернув за угол ближайшего дома, Гриша резко затормозил.

— Итак, по сценарию, я заядлый собачник, способный говорить исключительно о четвероногих, и ни о чем больше. Я правильно тебя понял?

— Совершенно верно, — быстро подтвердила я.

— Но я предупреждал тебя, что в собаках разбираюсь не больше, чем свинья в апельсинах. Это ничего?

Язвительность его тона и откровенное ерничанье меня задели и «достали» одновременно.

— Хватит строить из себя жертву, — психанула я. — Не нужно мне твоих одолжений. Давай я сяду за руль и отвезу тебя домой. Хочу, чтобы мы сохранили хорошие отношения и не ссорились из-за ерунды.

На самом-то деле причина как раз была не ерундовая, а достаточно серьезная. Я всегда держала себя в режиме независимости и не позволяла, чтобы мне кто-нибудь из мужчин стал совершенно необходимым в жизни. Поэтому предпочитала лишь кратковременные связи, полезные, если не для физического здоровья, то для внутреннего спокойствия безусловно.

— Вытряхивайся, — уже более благосклонно проговорил Гриша. — Сиди дома и завари чай покрепче. Хоть раз в жизни утешусь иллюзией, что ты меня ждешь.

— Я действительно буду тебя ждать, — торопливо пообещала ему, успокоившись.

— Да не меня ты будешь ждать, — вздохнул Григорий, глядя прямо перед собой, — а новости о Зуйко, которые мне удастся, я надеюсь, раздобыть.