Анна Малышева - Отель «Толедо»

Художница покачала головой:

– Увы, нет. Не буду скрывать – сейчас мне это не по средствам.

Каталоги аукционов Бертельсманна рассылались по почте за два-три месяца до торгов. Они предлагались как в виде альбомов, исполненных на высоком полиграфическом уровне, с цветными и черно-белыми снимками лотов, подробными экспертными статьями и заключениями, так и в виде электронных файлов, рассылаемых по платной подписке. Последние стоили раза в четыре дешевле бумажных аналогов, но и они были не по карману Александре, в ее нынешнем непростом положении, когда она каждый грош откладывала на переезд. Впрочем, Бертельсманн, старинная солидная фирма, имевшая филиалы по всей Европе и в Северной Америке, вряд ли мог быть для нее источником заработка. Здесь почти исключались счастливые случайности, а зарабатывать на махинациях, связанных с качественными подделками, Александра брезговала.

Между тем Варвара дергала ее за рукав свитера, громко шепча на ухо:

– Вот, полюбуйся, я ходила смотреть на эту картину специально, месяц назад. Бертельсманн предварительно выставлялся для своих, на бирже Берлаге. Это бомба! Ты что о ней думаешь?

Александра молча смотрела на сцену. Туда с великими предосторожностями был вынесен очередной лот. На подставке из красного дерева для всеобщего обозрения установили картину средних размеров, примерно полметра на метр с небольшим, в широкой черной раме, украшенной накладками из бронзы. Александра щурилась, шарила в сумке, пытаясь нащупать очки, хотя с такого расстояния рассмотреть подробности все равно было невозможно. Варвара сунула ей в руки истрепанный, перегнутый пополам каталог:

– Да вот, вот она! Тут один авторитет имеет наглость утверждать, что очень вероятно авторство Франса Хальса. Да куда ты смотришь?! Вот – «Мастерская художника», неизвестный автор, тридцатые-сороковые годы семнадцатого века.

Александра пробежала глазами статью, рассмотрела черно-белую фотографию шедевра и вновь подняла взгляд на оригинал. Торги шли оживленные, цену непрестанно набавляли. Аукционист скалился в улыбке, едва успевая поворачиваться во все стороны и комментировать поступавшие предложения. Его молоточек то и дело ударял в маленький бронзовый набат, звон которого отдавался у Александры нервным зудом в позвоночнике. Она заметила Элька неподалеку от трибуны, в самых первых рядах. Антиквар стоял, скрестив руки на груди, вполоборота к ней, с самым скучающим видом. Казалось, он спал с открытыми глазами.

– Не знаю… – проговорила Александра, когда Варвара вновь пожелала узнать ее мнение о картине. – Так не скажешь. Можно сильно ошибиться… Я бы хотела рассмотреть ее поближе…

– Вряд ли получится! – возразила Варвара. – Ее сейчас купят, и купят за огромные деньги, не сомневайся. Я даже знаю, кто!

И она сделала быстрое, еле уловимое движение глазами в сторону старухи, дремавшей в кресле. Александра изумленно подняла брови:

– Да?!

– Она такие случаи не упускает, – опустила рыжеватые ресницы Варвара. – Видела бы ты ее коллекцию! Ну, да еще увидишь. Мы с тобой приглашены сегодня вечером на ужин, запомни! Если не явишься – опять же считай, что у тебя появился враг, и очень неприятный.

– Но я…

– Что ты там бормочешь? – Варвара устремила на нее пристальный, сверлящий взгляд. – Слушай, я поражаюсь, как ты, в твоем-то возрасте, еще не научилась понимать, кто тебе друг, а кто – так! Я всегда старалась тебе помогать, но даже простой человеческой благодарности не дождалась! А этот… – Она презрительно дернула углом рта, указав глазами на Элька. – Ты ему создала клиентуру в Москве, вывела на новый рынок, а он пальцем для тебя не пошевелил!

Александра, успевшая усвоить ту истину, что с госпожой ван дер Мекк спорить не следует, промолчала, хотя ее высказывания не выдерживали никакой критики. Александра не только благодарила Варвару, когда та оказывала ей услуги, но и перечисляла ей процент по сделкам. Такими же безосновательными были и претензии в адрес Элька Райнике – банковские переводы приходили от него после каждой сделки. Варвара попросту относилась к тому весьма распространенному, разряду людей, которые очень высоко ценят свои благодеяния и предпочитают забывать о том, что их услуги были не бескорыстны.

«Мастерская художника» тем временем ушла за баснословную цену. После завершения сделки в зале поднялся гул. Александра заметила, как Эльк, по-прежнему стоявший в одиночестве, слегка пожал плечами, словно посылая в пространство некий недоуменный сигнал. Она обернулась и взглянула на спящую Елену Ниловну.

Варвара усмехнулась:

– Да, она может себе позволить проспать такую сделку. Редкий экземпляр! Ее бы саму заспиртовать и продать как раритет. Так запомни: в восемь вечера, встречаемся на Эммаплейн. Это Ауд Зяуд, ты должна знать где.

– Конечно знаю! Я остановилась у друзей на Конингслаан, 40, это совсем рядом, у входа в парк! – кивнула Александра. – Не знаю, правда, успею ли, у меня около шести еще одно дело в тех краях…

Она поискала взглядом Элька, но на прежнем месте его уже не было. Теперь на его месте стоял сгорбленный старик, опиравшийся обеими руками на трость с резным набалдашником. Без этой опоры старик, вероятнее всего, не удержался бы на ногах – его заметно пошатывало из стороны в сторону.

Варвара взглянула в ту же сторону:

– А, еще одна знаменитость! Вот этот старичок, божий одуванчик – убийца. И это всему Амстердаму известно.

Александра, ничуть не удивившись, внимательнее взглянула на старичка с тростью. Тот жадно прислушивался и приглядывался к ходу торгов, вытянув морщинистую коричневую шею, отчего сделался похож на черепаху, высунувшую голову из-под панциря. Макушку старичка покрывал седой пух, стоявший дыбом, как на новом оренбургском платке. Его желтое неподвижное лицо было непроницаемо.

– Про нескольких человек, которым Хендрик ван Тидеман помог уйти на тот свет, известно точно, – продолжала Варвара, довольная тем, что заинтересовала слушательницу. – Про остальных можно только догадываться. Ну, ты понимаешь – грахты на дне просто усыпаны всякой всячиной. Встречаются там и выброшенные велосипеды… И выброшенные велосипедисты.

– Перекупщик? – осведомилась художница.

– Тидеман всем понемногу занимается. Есть пара магазинчиков, но это для отвода глаз и легализации налогов. Доход приносят не они. Перед тобой лучший в Нидерландах специалист по мейсенскому фарфору, кстати! Во всяком случае, я не знаю лучшего с тех пор, как умер его конкурент, Петер Моол! Это случилось осенью. Если бы Моолу не было уже под девяносто, я бы решила, что ему помогли уйти на тот свет… Уж очень странно помер, вскоре после визита Тидемана. Не то понервничал, не то угостили его чем-нибудь.