Диана Чемберлен - Дурочка, или Как я стала матерью

– А это действительно практиковалось?

Джина кивнула.

– Посредством не слишком щепетильных агентов детишек просто покупали у родителей-бедняков. Особенно это касалось девочек, которых многие семьи считали обузой. Известны случаи, когда родители продавали дочерей за 20 долларов, а приемной семье приходилось платить уже 40 тысяч. Я не очень хорошо представляю, к какой категории относится приют, в котором живет Рани. Мне сказали, что у них есть лицензия, но кто может знать это наверняка? В любом случае это уже не имеет значения. Все приюты обязаны заново пройти проверку.

– Но твоя… Рани… ей же нужна срочная медицинская помощь, – сказал Клэй.

– Все верно, – кивнула Джина, – но это уже не играет роли. На время заморозили все варианты с усыновлением, независимо от потребностей ребенка. Я могу понять правительство: оно делает это для того, чтобы защитить большинство детишек. Но Рани, как ты правильно заметил, особый случай. Ей нужна операция. Но для этого мне необходимо привезти ее в Вашингтон, где у меня есть медицинская страховка. Чем старше становится Рани, тем выше возможность того… – Она покачала головой, не желая завершать фразу. – Ей сейчас год и четыре месяца, а весит она всего 13 фунтов.

– Год и четыре! – Клэй вновь посмотрел на фотографию. – Ни за что бы не подумал. На вид ей гораздо меньше.

Глаза Джины защипало от слез.

– Она отстает в весе. Пока я была в Индии, каждый день носила ей еду, поскольку детишки там часто недоедают. Вдобавок организм Рани плохо усваивает пищу. Мне хотелось остаться там до тех пор, пока я не вытащу ее из приюта, но у меня кончились деньги, и пришлось возвращаться на работу. Я бы с радостью отправилась сейчас в Индию, но не могу себе этого позволить. Мне остается лишь ждать и надеяться на лучшее.

– А твое агентство хотя бы пытается получить лицензию? – спросил Клэй.

Джина вздохнула. Ну как объяснить ему эту запутанную ситуацию?

– Пытается, но я не уверена, что им это удастся. К тому же возникла еще одна проблема. – Она вновь перевела взгляд на монитор. – Как только о ситуации с усыновлением заговорили в прессе, в стране поднялась волна недовольства против иностранцев, претендующих на усыновление индийских детей. Теперь они не спешат отдавать ребятишек семейным парам, которые, по мнению судьи, недостаточно долго состоят в браке. Что уж говорить о незамужних особах вроде меня.

– А адвоката ты нанимала?

– И не одного. Все без толку.

К тому же у Джины больше не было денег на адвоката.

– И что же ты теперь будешь делать?

– Ждать и переживать, – ответила она. – Это все, что мне остается. – Она отвела взгляд, потому что не могла лгать, глядя Клэю прямо в лицо. – Все это не очень весело, если учесть, что там творится.

– Например?

– Я вхожу в интернет-группу, созданную теми, кто собирается усыновить индийских детей. Одной такой паре недавно сообщили, что их ребенок пропал. Исчез, и все тут. Они понятия не имеют, что с ним случилось: может, умер, может, был продан, а может, что-нибудь еще. Другие родители отправились в Индию, чтобы на месте дождаться ордера на удочерение. А когда приехали, нашли вместо своего ребенка совсем другую девочку. Они уже встречались с приемной дочкой раньше и знали, как она выглядит. А эта девочка была и постарше, и более светлокожая. Но их продолжали уверять, что это и есть их дочь.

– И что можно сделать в такой ситуации?

Джина покачала головой.

– Они объездили множество других приютов, но так и не нашли свою приемную дочь. Понимаешь… – Джина невидящим взглядом уставилась в потолок. – Постороннему человеку трудно понять, как можно привязаться к ребенку, которого ты фактически не знаешь. В чем-то это похоже на беременность: ты мечтаешь о своем ребенке, готовишься к его появлению…

– Вдобавок ты ведь уже встречалась с Рани, – заметил Клэй. – Разумеется, ты успела привязаться к ней.

– Это произошло еще до встречи, – сказала Джина. – Но ты прав: после того, как мне удалось обнять ее… Знаешь, она сама подошла ко мне. Может, она идет ко всякому, этого я не знаю. Но она так прильнула ко мне, будто поняла, что ее место именно тут, рядом со мной.

– Мне очень жаль, Джина.

– Та женщина, которая сфотографировала Рани, прожила в Индии последние несколько месяцев. Она обосновалась там, чтобы быть поближе к своей маленькой девочке. Она кормит ее, играет и вообще следит за тем, чтобы за ней был надлежащий присмотр. Но это может растянуться на месяцы. На годы. А может и вовсе закончиться ничем. Вот чего все мы боимся. Вот письмо, которое я получила от нее вместе с фотографией.

Джина навела курсор на письмо Дениз.

«Я понимаю, Джина, что тебе важно знать всю правду о том, как себя чувствует Рани, – прочла она, глядя на монитор. – Мне трудно писать об этом, но я на твоем месте тоже хотела бы знать истинное положение дел. В последнее время Рани оказалась в еще большей изоляции, чем прежде. Я всегда пыталась втянуть ее в игру, когда занималась с Суниль и другими детьми. Но Рани трудно играть наравне с остальными, потому что она почти сразу начинает задыхаться. Я не раз говорила о том, что ей требуется специальное лечение, но ты же знаешь, как тут обстоят дела. Здесь полно детей с различными недугами, но они, к сожалению, не получают должной помощи».

Джина с трудом сдерживала рыдания. Она спрятала лицо в ладонях и почувствовала, как Клэй сочувственно коснулся ее плеча, а Саша ткнулся в висок своим влажным носом.

– Я пошла бы на что угодно, лишь бы вытащить ее оттуда, – сказала она, вновь поднимая голову. – Душу бы дьяволу продала, если бы это помогло…

Голос ее задрожал и сорвался. Клэй вытащил из пачки бумажный платок и вложил его Джине в руку.

– Знаешь, что поражает меня больше всего? – спросил он.

Она покачала головой, вытирая платком набежавшие слезы.

– То, что ты способна думать о линзах, когда в твоей жизни творятся такие вещи.

Он был прав: не было мгновения, когда бы Джина не думала об этих линзах.

– Посмотри на себя, – сказала Джина. – Ты работаешь без остановки с утра до ночи. Лэйси говорит, что раньше ты таким не был. Просто таким образом ты пытаешься справиться с тоской по жене.

Лицо Клэя стало непроницаемым, и он откинулся на спинку стула. Джина поняла, что задела его за больное. Видимо, этот брак действительно был очень крепким, раз он до сих пор так переживает.

– Прости. – Она виновато взглянула на Клэя.

– Да нет, все правильно, – покачал он головой. – Полагаю, мы оба пытаемся спрятаться от реальности. – Вздохнув, Клэй поднялся со стула. – Дай мне знать, если я чем-то смогу тебе помочь.

– Мне легче уже потому, что ты выслушал меня, – поблагодарила Джина. И это было чистой правдой.